Я нашел вам славное тихое местечко в психиатрии (с)
Да-да-да! Я сделала это.
Даже вычитала.
Хотела сделать обойку еще, но настроение свалило, так что будет так.
Название: Мой волк. Моя звезда.
Фандом: ПЛиО.
Жанр: гет, романс, hurt/comfort, АУ
Пейринг и персонажи: Эддард Старк/Эшара Дейн, Джон Аррен/Лиза Талли, Джейме Ланнистер, Брандон Старк, Роберт Баратеон, Кейтилин Талли, Эйерис Таргариен и даже Варис.
Рейтинг: М
От автора:
1. Это АУ, но я постаралась как можно точнее сохранить хронологию, прогнув лишь часть под свой сюжет;
2. Некоторые персонажи ушли в ООС. Какие именно, решайте сами для себя;
3. Эшара старше Неда на 1-1,5 года.
4. Слабый намек на односторонний Брандон/Лианна.
читать дальшеЭшара запоздало замечает, что у нее не было лунной крови. И не в первый раз. Начинает мучительно подсчитывать дни, которые плавно перетекают в недели. Сидит на коленях в септе, куда пришла молиться, прижимает руку к животу под платьем. Корсет уже некоторое время затягивается с трудом. И тошнота по утрам приходит периодически. И все время хочется спать. Но со всем происходящим вокруг Эшара просто не обращала на это внимания.
Теперь не выходит. Она поднимает глаза в поисках того, кому молится. Потому, что теперь ей кажется, что молитв Воину за Неда и Деве за свою любовь недостаточно. Где-то на грани сознания маячит перспектива выпить лунный чай, а оправданий этому поступку достаточно – грядущая война, о которой говорят и Оберин, и Ливен. Если Эйерис все-таки казнит пленников, Джон Аррен, Роберт Баратеон и Нед поднимут людей. И Эшара этого боится до паники. Боится оказаться по другую сторону от Неда, оказаться заложницей обстоятельств, боится гибели Неда. Потому и молится каждое утро в септе, пока Красный замок спит.
Она не принимает лунный чай, лишь приказывает служанке не затягивать корсет.
Эшаре хочется сообщить об этом Неду. Только ему. Но чего бы ни хотела Эшара, она не доверяет самую сокровенную тайну ворону. Слухи говорят, что Нед в Орлином Гнезде, так что она знает, куда отправлять весточку. Но он должен узнать об этом не так. Не так узнают о своем ребенке, о том, что станешь отцом. Нед должен видеть ее улыбку, счастливую улыбку, должен обнять ее и поцеловать. А не узнать о ребенке посланием из рук мейстера, который прочтет его первым.
Спустя еще несколько дней Эшара понимает, кому могла бы об этом рассказать. И находит Вариса. Евнух с некоторым удивлением смотрит на фрейлину принцессы, не веря услышанному. Но по выражению лица понимает, что леди Дейн не шутит.
- Леди Эшара, - слова медом текут из его уст, - я всегда считал вас не по годам умной женщиной.
- Я вас разочаровала? – Эшара ерзает на мраморной скамейке в саду, единственное место, которое она сочла безопасным для разговора.
Варис качает головой:
- Лорд Старк предатель. Оба Старка. И если так все пойдет, то предателем станет и второй сын.
Эшара вспыхивает, как спичка. Она совсем не в состоянии держать эмоции, так легко переходя от одной крайности в другую. Но сейчас сжимает пальцами край лавки, силой воли удерживаясь от потока, то ли слез, то ли дорнийской отборной брани.
- Лорд Варис, мы не будем обсуждать это. Просто дайте мне возможность поговорить с Брандоном.
Эшаре кажется, что Варис знает ее тайну. Он опускается в поклоне, скрывая свою улыбку, и ей хочется его ударить. Но, естественно, она так не поступит. Ей нужна эта услуга.
- В обмен на любую услугу, которая вам потребуется от меня, - в конце концов, произносит женщина. И Варис поднимает голову. Кажется, он получил свое. Эшара не чувствует ни вины, ни угрызений совести, ни страха. Ей это нужно. Нужно поговорить с Брандоном. Она не верит в хороший исход для него, но ищет хоть что-нибудь, за что можно будет зацепиться. Что сейчас будет утешать ее в ожидании момента, когда на пороге ее покоев появится Нед, и она снова окажется в его крепких волчьих объятиях.
- Считаю своим долгом вам напомнить, леди Эшара, что вы рискуете, - она молчит, и Варис продолжает: - Но если вы все решили, тогда приготовьте на вечер темный плащ.
Эшара надевает не только темный плащ, но и темное платье, мягкие дорнийские шлепанцы, стирает всю краску с лица, от чего самой себе кажется бледнее и изможденнее, прячет лицо под капюшоном. И за первым же поворотом к месту встречи испытывает противный приступ дурноты. Сил катастрофически не хватает ни на что. Эшара останавливается, прислоняется спиной к стене, пережидая гадостное состояние. Еще чуть-чуть, и она сползет на пол. Нужно собраться, нужно идти, Варис ее ждет. Эшара вспоминает, что толком сегодня ничего не ела, и прошлая ночь у нее была бессонной.
О, Матерь, помоги…
Помогают ей сильные мужские руки. Они не дают упасть, зато дают такие драгоценные минуты, чтобы придти в себя.
- Леди Эшара, вы в порядке?
На считанные секунды ей кажется, что это руки Неда. Но голос развевает марево, Эшара поднимает глаза и видит перед собой Джейме Ланнистера. Единственного из гвардейцев короля, кроме ее собственного брата, который не вызывает у Эшары отвращения сейчас. Но Эртур далеко, служит Рейегару, и при мысли об этом у нее каждый раз брызжут из глаз слезы. Слезы страха, вдруг ее самые дорогие мужчины встретятся в бою, и за кого ей тогда молиться? Кого выбирать? Но сейчас слезы не текут, лишь в который раз за последние дни в голове вспыхивает злая мысль: неужели они не понимают, что Эйерис безумен! Неужели никто не поддержит Старков?!
Джейме Ланнистер кажется ей самым разумным мужчиной во всем Красном замке. Но Эшара знает, что это ничего не изменит. И лишь дарит рыцарю слабую улыбку, позволяя себе на короткий миг опереться на его руку. И почти сразу отстраниться, когда чувствует, что он хочет приобнять ее за талию.
- Вас проводить в вашу комнату?
- Нет, - голос неожиданно ломается и звучит шепотом. Эшара выпрямляется, плотнее запахивает плащ. Она боится, что случайным прикосновением Джейме узнает то, что знать не должен. – Мне нужно идти.
Эшара делает несколько шагов, собираясь уйти. Но тут же возвращается, благо сам Ланнистер не успевает покинуть коридор. Она ловит его за ладонь обеими своими, заглядывает в зеленые глаза:
- Вы ведь меня не видели, да? Сир Джейме?
Он может ей отказать.
А она может вспомнить, как видела молодого рыцаря во дворе Харенхолла поздней ночью. Тогда многие гуляли по ночам, что с того? Но будущий рыцарь короля, будущий гвардеец не должен ходить по ночам, ни по комнатам девиц, ни по комнатам других рыцарей.
Джейме не отказывает, в ответ он подносит подрагивающие тонкие пальцы к своим губам и произносит:
- Вы прекрасный призрак, леди Эшара.
И Эшара не вспоминает о той ночной встречи.
Варис ждет ее в условленном месте. И даже немного удивлен, он практически решил, что леди не придет. Она зябко кутается в плащ, когда они вступают под своды темницы. Пахнет сыростью, воздух затхл и пропитан страхом и смертью. И чем-то еще, от чего даже пустой желудок Эшары сводит. Она не справляется с ним, бросаясь в угол, где ее и вырывает желчью. Вытирает рот краем тыльной стороны плаща, но снова идет за Варисом, проходя камеру за камерой. А в глазах евнуха сквозит уважение, смешанное с непониманием такого упрямства.
Они останавливаются у последней двери в ряду, и Варис отпирает ее. Эшара даже не замечает, откуда он достает ключ. Ее взгляд прикован к тому, кого она видит через прутья другой двери: Рикарда Старка. Он молится, стоя на коленях, боком к двери, и у женщины сердце болезненно сжимается. Что-то видится в нем знакомое, в линии плеч, в гордом наклоне головы. Он не побежден, он не сдается, и молится уже о возмездии. Эшара не слышит слов, но знает об этом. Так бы вел себя Нед.
- Леди, у нас немного времени. Если нас здесь застанут, то мы взойдем на костер вместе с лордами.
Эшара оборачивается, скептически рассматривает Вариса. Вот в чем она сомневается, так в том, что евнух окажется на костре вместе с ней. Он выкрутится, в этом дорнийка уверена. Но это не предмет для обсуждения. И Эшара переступает порог камеры. Светильники у входа дают слабый свет, но даже его достаточно, чтобы рассмотреть Брандона, сидящего на полу у противоположной стены, с руками, прикованными к стене над головой. Длинные волосы рассыпались и закрывают лицо, со своего места Эшара не видит ни выражения, ни ссадин, ни синяков, ни грязи. Она старается не делать глубокие вдохи, боясь, что болезненный спазм желудка снова закончится плохо.
- Леди Дейн, - Брандон подслеповато щурится, - что привело вас в мою скромную обитель?
Варис тихо прикрывает за ней дверь. Эшара затравленно оглядывается, неожиданно ощущая себя в ловушке.
- Проходите, что ли. Жаль, мне нечего вам предложить, ни вина, ни стул, ни хорошей компании.
Первый вдох. Второй. Третий.
Эшара преодолевает расстояние между дверью и Брандоном.
- Вы как всегда галантны, лорд Брандон. Жаль, что в этот раз мы с вами не потанцуем, - она даже улыбается, когда опускается на колени на грязную солому перед Старком. Во всей его позе читается удивление. Да, сегодня она удивляет мужчин.
- Что вы тут делаете, Эшара?
Глаза привыкают к полумраку, и теперь на лице Брандона заметны следы побоев, разбитая губа, грязь. Щеки запали, а под серыми глазами залегли синяки, подбородок уже был покрыт щетиной, хотя в отличие от брата Брандон предпочитал гладко бриться.
- Хочу с вами поговорить.
- Вам надоели светские беседы?
Эшара качает головой:
- Нет. Просто… Бран, покайся, - это вырывается резко, неожиданно для самой Эшары. Она же знает, что просить Старка о подобном просто бесполезно. Видит уже сейчас, как он поджимает губы, меняется в лице, улыбка исчезает. Но слова уже льются из Эшары: - Если вы признаете с отцом свою вину, то Эйерис вас помилует. Вас и ваших рыцарей. И все останутся живы. Вы должны помнить о том, что за вами Винтерфелл, за вами Север, просто скажите, что дело не в бунте, не в восстании, а в том, что…
- Что Рейегар взял то, что ему не принадлежит, - цедит Брандон, - а его отец пользуется возможностью убрать угрозу потому, что знает, что уже давно уничтожает Вестерос, что бунт давно зреет.
Шепот Брандона – Эшара даже не сразу понимает, что они говорят шепотом – становится жарче, он подается вперед, дергаясь в своих оковах, шипит от боли, и женщина невольно отстраняется.
И вдруг понимает, что в этом всем так важно для Брандона. В ее взгляде сквозит недоверие и волнение, она даже приоткрывает рот, все еще переваривая пришедшее в голову.
Лианна…
- Ты ведь знаешь, что ее не похитили?
Об этом не говорят вслух. Этого не признает Элия. Но не может не признавать Эшара. Она видела, как девочка смотрела на принца, когда он положил ей на колени венок на турнире. Читала в серых глазах юной волчицы то, что саму ее разрывало с первой встречи с Недом. Баратеон был предназначен той в мужья, но сердце завоевал Рейегар. И как бы Эшара ни была зла на него за предательство своей жены, за предательство своих детей, да, в конце концов, предательство Вестероса, она не могла не признать, что есть чувства, которые сильнее всего.
Долг… не все признают его. Не все ему покоряются.
Брандон молчит. За какие-то секунды он сник и потерялся. И Эшара понимает, что он все это знает. Это Роберт может кричать на всех углах, что у него украли невесту, а Брандон не кричит. Он просто хотел вернуть свое.
Эшара придвигается ближе, опираясь одной рукой на колени Брандона, второй касаясь его щеки. Он хочет прижать ее теплую ладонь к себе, дергает рукой, но вспоминает, что Эйерис так его боится, что приковал к стене. Он бы рассмеялся – он и смеялся этому – но все, чего хочется, это немного тепла.
И начинает понимать, почему Нед влюбился в Эшару Дейн. Не в красоту, не в фиалковые глаза, не в открытость и соблазнительность. От этой женщины исходило тепло, такое приятное и ласкающее, понятное и Брандону. Он улыбается в полумраке:
- Я даже завидую Неду, - ловит удивленный взгляд встрепенувшейся Эшары, которая при звуке имени возлюбленного вся подобралась. И поясняет: - Никто не становился ради меня на колени. Никто не рисковал. Никто не просил. Для меня честь, Эшара Дейн, называть тебя своей родственницей.
Она уже вышла из того возраста, когда стыдливо опускала глаза при комплиментах, а с румянцем у нее вообще проблемы. Но сейчас Эшара ощущает смущение от услышанного, словно, Брандон дает свое благословение на их с Недом союз.
- Бран... у нас с Недом будет ребенок.
Брандон широко улыбается:
- Только не называйте его в мою честь, если будет мальчик, - смеется он. – Не нужно это. Неправильно. Дайте ему имя, которое будет гордым и сильным. Но не мое. Не такое дурное…
Эшара закусывает губу, ей хочется плакать. Она поднимает глаза к потолку, зажмуривается, пытается остановить слезы. Но вода сама по себе течет из глаз по щекам, теперь бы удержать противные всхлипы, так подло рвущиеся из груди. Эшара устала, она боится, хочет оказаться в безопасности, за широкой спиной своего волка, спрятаться от всего, баюкать свой живот, укутавшись в тяжелый меховый плащ мужа.
- Он будет хорошим лордом. Лучшим, чем я. А ты будешь чудесной леди Винтерфелла.
Эшара всхлипывает, но даже не пытается вытереть слезы. Она не хочет скрывать ничего от Брандона. Это хоть какая-то ниточка, ведущая к ее Неду. Ее лорду Неду…
За спиной скрипит дверь и предсказуемо раздается голос Вариса:
- Леди Эшара, нам пора.
Брандон снова щурится на свет факела, а Эшара касается губами его щеки, даря прощальный поцелуй.
Он окликает ее почти у двери:
- Эшара, - и когда дорнийка оборачивается, просит: - когда все закончится, передай ей, что я ее люблю.
И Эшаре не нужно уточнять, кому передать. Она лишь кивает, набрасывая капюшон на голову. Он не только скрывает ее лицо от посторонних, но прячет и слезы, которые продолжают струиться по смуглой коже женщины.
Остаток ночи она сидит на своей кровати, закутавшись в плащ. Ее колотит, она мерзнет, но огонь в камине и теплые одеяла вряд ли тут помогут. Эшара думает о том, что на самом деле никогда не хотела свадебного пира, свадебных обрядов, пошловатых шуточек в процессе провожания супругов в спальню. Все, что ей было нужно, это тихая богороща в Винтерфелле, Нед и плащ. Белый, черный, разноцветный – не важен цвет, не важен герб, важны руки, которые наденут этот плащ - важны губы, которые ее будут целовать, важны слова, которые будут ей говорить.
Важен только Нед.
***
Уезжай…
Эта мысль приходит в утро казни Старков.
Уезжай, пока не поздно.
- Уезжай, - шепчет Элия, глядя в фиалковые глаза подруги. Она не могла не заметить, что та изменилась. Практически неприметные жесты – прикрывать рукой живот, опускать глаза, когда тебя начинают пристально разглядывать, есть мало, а по утрам мучиться тошнотой – но знакомые каждой, кто хотя бы раз рожала. И Элия мгновенно вспоминает, как у нее самой было это. Как ее окутывало ощущение благодати. Эшара светится – пусть вокруг война, пусть отец ее ребенка в опасности, но она светится изнутри так, как может светиться только любящая мать. Дорнийка уже любит этого ребенка, хотя, может, и сама этого не осознает. – Тебе нужно уехать. Ты всего лишь моя фрейлина, тебя выпустят. Отправляйся в Дорн, пока никто не знает о ребенке. Это ведь его ребенок, да? – Принцесса уверена в ответе, но все равно спрашивает.
Эшара кивает.
Потом шепчет:
- Его.
- И он об этом не знает…
На какое-то время все проблемы самой Элии отступают. И она понимает, что готова сделать все, от нее зависящее, чтобы спасти свою подругу и ее ребенка. Чтобы она не стала такой же заложницей безумца, как сама принцесса, как ее дети. А ведь Эшара еще более беззащитна. И еще более завидная добыча. Потому, что под своим сердцем она носит наследника Эддарда Старка, пусть и без благословения древними традициями. В сущности – это мелочь.
Элия вдруг ощущает прилив деятельности, первый за долгое время. Это похоже на лихорадку, но ей нравится это чувство.
- Сегодня не получится из-за казни, тебе придется там быть. Но завтра утром ты покинешь Гавань. Мы отправим ворона Оберину, он тебя встретит, доставит в Солнечное Копье. Нет, в Водные Сады. И там ты будешь ждать своего мужчину. Он обязательно за тобой приедет.
Эшара сидит в кресле, смотрит на принцессу и хочет ей поверить.
Не получается.
Трудно выбраться из охраняемого города. Трудно будет в пути, верхом и в одиночестве, дороги сейчас не безопасные, а хрупкая женщина, едущая одна, обязательно покажется лакомой добычей. Трудно будет ждать Неда потому, что эта проклятая война…
Если Нед победит, то это будет значить поражение Рейегара. Если Дракон проиграет, что станет с Элией?
- Я не могу оставить тебя здесь совсем одну.
- Я не буду одна.
- Ты заложница Эйериса! – Голос срывается. Элия с удивлением смотрит на подругу, она и не помнит, когда бы та повышала голос на кого-либо. Эшара не кричит, она и без крика может быть убедительной. Но сейчас все не так.
Одна дорнийка бросается к другой. Пальцы леди Дейн сжимают плечи принцессы:
- Он тебя убьет, если что-то пойдет не так. Он будет тобой шантажировать Дорана и Оберина, чтобы удержать Дорн от участия в войне на стороне Старка. Так же, как шантажирует Ланнистеров их наследником! И никто не остановит его!
Прикосновение пальца Элии к губам подруги почти невесомое. Она улыбается, а Эшара вдруг замечает, как осунулась принцесса. Элия Мартелл никогда не была первой красавицей Дорна, но в ней всегда горел огонь.
И он потух. Когда? Когда измучилась родами? Когда поняла, что теряет Рейегара?
И сейчас казалось преступлением оставить Элию.
- Шшш… Эшара, ты себе больше не принадлежишь. Ты принадлежишь ребенку. Неду. Так правильно. Так должно быть.
Так должно быть…
Так должно…
Так…
И дорнийка обессилено опускается обратно в кресло, обхватывая обеими руками живот, еще скрываемый складками и драпировками платья. Ей и, правда, нужно уезжать. Еще немного, и беременность не скрыть. Как и не скрыть, кто отец – в этом месте все всегда в курсе, даже если ты никому не говорила.
- Я уеду, - согласие больше похоже на стон.
Она уедет. Но не в Дорн. Она должна найти дорогу к Неду, должна назначить ему встречу. Должна быть с ним.
***
От запаха гари и вони человеческой плоти тошнит. Как ни подноси к носу надушенный платок, как не цепляйся за руку Элии. На ее запястье останутся синяки, но она не пытается избавиться от Эшары. Им обеим глаза застилают слезы.
Крики умирающих смешиваются с хохотом безумного короля. Но хохочет только он, словно не замечает, что все вокруг молчат. Никто не поддерживает сумасшедшего, все с ужасом смотрят на смерть северян. Смерть тех, кто был всегда горд и смел. Правителей Севера и тех, кто принял их сторону в этой бессмысленной войне.
Эшара никогда не забудет этот день. Не сможет забыть предсмертных криков Рикарда и Брандона, вонь и огонь. Небо над площадью почернело, но туда смотреть не имеет смысла. Никто не придет на помощь, ни северяне, ни Рейегар, ни один дракон не остановит своего безумного потомка.
Спазм сжимает желудок, и Эшара не выдерживает. Срывается с места, сбегая мимо кресел придворных, задевая кого-то локтями, слыша их недовольное ворчание. Добегает до ближайшего угла, но справляется с приступом. И просто падает на колени, рыдая.
Ей кажется, что проходит вечность. И эту вечность она плачет, не обращая внимания на грязь и гарь, прилипшие к платью. И сквозь слезы с трудом узнает мужчину, остановившегося рядом. Снова белый плащ. Снова гвардеец. Снова брат. Не ее брат, брат другой женщины, но что с того?
- Леди Эшара, вам лучше уйти, сюда направляется король.
Дорнийка снова всхлипывает, задыхаясь от жутких запахов. И севшим голосом спрашивает:
- Они… умерли?
Джейме смотрит поверх головы на площадь, колеблется, но потом признается:
- Нет. Но они уже не кричат, и Эйерису скучно. А вам и, правда, лучше ему на глаза не попадаться.
Он не спрашивает, а просто ставит женщину на ноги, как куклу. Увлекает с дороги, очень вовремя спасая их обоих от встречи с королем и его свитой. Эшаре нужно вернуться к Элии, занять свое место среди придворных. Но она не может. Да и кто заметит отсутствие простой фрейлины? Эйерис, кажется, до сих пор не знает, как ее зовут, обзывая «та дорнийская шлюха».
- Семеро, за что нам это? – Голос Эшары тих, переполнен даже не злостью, а ненавистью. Чужим и незнакомым чувством для нее, совершенно непривычным. В Дорне со всей страстью отдаются любви, но не хотят тратить время на ненависть. Зачем, когда с большей пользой можно провести время? Но сейчас тонкие пальцы сжимают платок, прекрасные фиалковые глаза наполнились слезами. И ненавистью, жаркой, пламенной, похожей на костры на площади. Она не боится говорить, у нее нет сил даже бояться: - Я не понимаю. Почему все просто смотрят? Вы же гвардейцы…
- И мы давали присягу. – Холодно напоминает Джейме. И откуда только берется эта взрослая отрешенность, ведь ему всего лишь… четырнадцать? Или пятнадцать?
- Вы давали присягу трону!
- Королю.
- Поэтому смотрите, как умирает Вестерос? Как умирают люди? Из-за того, что один безответственный влюбленный пошел на поводу у чувств, забыв о присяге служить народу верой и правдой, о клятве, данной в септе при свидетелях, клятве любить и почитать жену. Из-за того, что безумец решил избавиться от угрозы!
Джейме мог бы отвесить ей пощечину, чтобы загасить некстати вспыхнувшую истерику. Но предпочел встряхнуть дорнийку, так, что голова затряслась.
- Придите в себя, леди Дейн. Иначе вы не проживете и дня здесь. Сейчас каждый друг другу враг. Никому нельзя верить.
Эшара всхлипывает. И затихает. Словно, трезвеет. Приходит в себя. Задыхается новым вдохом, но молчит. Пик истерики проходит, на его место приходит страх, отраженный слезами в глазах. Джейме отпускает женщину, а потом склоняется к ее уху и чуть слышно произносит:
- Пока он силен в своем безумии…
…но однажды это изменится, заканчивает про себя Эшара. Вот только доживут ли до этого пленники Королевской Гавани? Доживет ли до этого Нед?
- Я вас провожу, леди Эшара. Вы плохо выглядите.
***
Побег не удается.
Казалось бы, что может помешать?
Стражники у дверей комнаты фрейлины принцессы. Эшара не понимает, откуда они тут появились, а они ничего не объясняют. Ни ей, ни спешащей на помощь Элии, твердят лишь то, что леди Дейн никуда не пойдет.
И дорнийка с ужасом вспоминает ту ненужную откровенность в разговоре с Ланнистером. Вспоминает его слова и холодеет. Мечется по комнате, снося вазы, разбивая посуду с принесенным завтраком. А потом за ней приходят.
Тронный зал кажется невероятно большим от того, что в нем только король, его охрана и Эшара со своим конвоем. Черепа мертвых драконов выглядят жуткими. И дорнийку начинает трясти. Но она лучше умрет, чем позволит своему страху проявиться перед Эйерисом.
Хотя нет, и умереть она уже не может. Ее жизнь теперь принадлежит не только ей, отвечает она не только за себя. Она должна дождаться своего волка. Упрямо вздергивает подбородок, расправляет плечи, с вызовом смотрит на Эйериса, восседающего на троне. Все в Красном замке знают, как король ненавидит его. Ненавидит этот трон, символизирующий силу правителя Вестероса. Таргариены всегда на нем восседали, но Эйерис, видимо, самый слабый дракон. Он постоянно колется и режется об острые концы сломанный мечей, от чего становится еще более злым. И при мысли об этом Эшара испытывает даже удовольствие. Слабый, безумный король, не в состоянии править королевствами, из-за чего предпочитает держать подданных в страхе.
- Леди Дейн, вы, как всегда, прекрасны, - в голосе Таргариена звучит сарказм. – Как и положено шлюхе.
Эшара переводит взгляд на Ланнистера позади короля. Белый плащ, гордая посадка головы, рука на рукояти меча. Он напоминает ей ее собственного брата, вот только тот далеко и не может защитить свою сестру. Ланнистеры же оказались предусмотрительны, отправили прочь свое главное сокровище домой.
Интересно, с чего она сдалась Эйерису? Из-за брата? Или из-за Неда?
- Ваше величество, я, конечно, благодарна вам за эскорт, но не вижу в нем смысла.
- А я вижу. И это главное. А ты заткнись и слушай меня, дорнийская шлюха. Ты ведь своим поведением подтверждаешь это, правда? – Безумец спускается с трона, неуклюже, без грации. Идет к Эшаре, а она чувствует, как к горлу подкатывает тошнота. Но не опускает голову, продолжает смотреть в глаза королю.
- От которого из Старков ты беременна?
А вот теперь Эшара вздрагивает, с трудом не пятится назад, не пытается отвести глаза.
Откуда Эйерис знает? Кто ему сказал? Почему он спрашивает? Короткий взгляд на Ланнистера, но тот похож на статую.
Он рассказал…
Или Варис.
А может служанки. Служанки всегда знают больше. А в Красном замке и у стен есть уши. И главная тайна Эшары дошла до короля с безумными глазами, который вчера днем лишил ее ребенка дедушки и дяди. И хочет лишить отца.
- Вам какое дело?
Пальцы Таргариена впиваются в предплечье Эшары, он дергает женщину на себя.
- Ты забыла, кто здесь король? Могу напомнить.
Он тащи ее за собой по коридорам замка, спотыкающуюся и упирающуюся. Эшара подворачивает ногу, едва не падает, но все-таки остается на ногах. Он тащит ее, пока не приводит снова во внутренний двор, где все еще висят обгорелые тела. Тела тех, кто невольно и навсегда теперь будет связан с Эшарой.
Эйерис толкает ее, и женщина все-таки падает на колени. Отвести глаза от того, что еще недавно было людьми, невозможно. А стервятники уже слетаются на пир. И вонь расползается по двору. Почему король не казнил их на площади, перед септой Бейелора? Неужели боялся восстания подданных или же каких-то планов со стороны северян?
Рука короля жестко сжимает волосы Эшары, на прекрасных фиалковых глазах выступают слезы. Она слишком часто плачет последнее время. Он заставляет смотреть на свое, искаженное злобой, лицо.
- Так кто отец твоего бастарда, шлюха? В твоих интересах ответить, пока я позволяю тебе это. Потому, что потом я буду выбивать из тебя ответы.
Из-за слез расплывается образ Джейме Ланнистера, который стоит за плечом Эйериса и смотри. Просто стоит и смотрит.
А она считала его рыцарем. Но он прав, Эйерис силен в своем безумии. И ему никто не рискует противостоять. Никто из тех, кто его окружает.
А что будет, если она скажет ему правду?
Убьет? Или пощадит?
Дорнийка закрывает глаза на считанные минуты. Чтобы успокоиться. Придти в себя. Понять главное. Эйерис лишился заложников Севера. Он в своей злобе и ненависти убил тех, кого мог использовать в борьбе со Старком, с Арреном, с Баратеоном. Теперь они поднимутся, и нечему будет их остановить, им не нужно пытаться сохранить жизнь тем, кто стал пленниками в Гавани. Теперь это уже была борьба не за свободу Лианны Старк, а за свою собственную свободу. И на первое место вышла месть. Север и Орлиное Гнездо отомстят за своих погибших. А Нед… теперь Нед лорд Винтерфелла. И где теперь их мечты о тихой свадьбе, спокойной жизни?
Если она скажет правду, то сохранит на ближайшее будущее жизнь себе и ребенку. Пусть Нед и не знает. Меньше всего дорнийке хотелось бы стать рычагом давления на своего мужчину. Но она никогда не простит себе, если не сделает все, чтобы сохранить их волчонка до встречи. А встреча состоится лишь в том случае, если она останется жива.
- Эддард… - шепот, всхлип, и почти сразу темную копну волос отпускает Эйерис, швыряя ее на землю.
- Говорят, ты хотела нас покинуть? Но придется задержаться. Составишь компанию своей подруге.
Эшара все еще лежит, давясь всхлипами, слушает тяжелые шаги безумного короля и более легкие его гвардейца. Ланнистера, который бесстрастно взирал на то, что делал король. Но она знает, что ее ждет эскорт, тюремщики. И не будет больше возможности послать весточку Неду. Она такая же заложница как Элия… нет, хуже. Элия защищена своими детьми и Дорном. А Эшара ничем не защищена.
***
В одном из залов Риверрана решаются судьбы трех человек. И лишь один из этих троих принимает непосредственное участие в этом.
Джон Аррен хмуро наблюдает за участниками разговора. Несколько дней назад ворон принес поистине мрачную весть – о казни старших Старков и их людей, среди которых был и Элберт, племянник и наследник лорда Долины. Но Аррен не позволил трагедии завладеть его сердцем, ведь теперь борьба приобретала совершенно иные мотивы. Месть. Мести за смерть своих жаждал Север, Долина, все те лорды, чьи дети примкнули к Брандону в этой неравной борьбе. Те, кто надеялись на честь безумного короля.
Зря.
Талли снова подает голос:
- Я могу обеспечить вас верностью речных лордов, но они пойдут за моими зятьями. – Он снова многозначительно смотрит на Неда. А Аррен отворачивается. Это было сказано лишь раз, но все мужчины помнят о том, что Кейтилин Талли носит наследника Винтерфелла. И пока она не станет леди Старк, наследник не будет считаться законным. В сущности, в чем-то Хостер прав – какая разница, кто отец ребенка. На деле же все намного сложнее.
В письме была маленькая приписка, которую знали лишь мейстер Риверрана, лорд Долины и хозяин Риверрана. О которой следовало рассказать и Неду. Но Джон не мог. Эта маленькая приписка, новость о ребенке, которого носит Эшара Дейн, разрушит все те выпестованные планы игры на выживание. Если бы не то, насколько были высоки ставки, Джон был бы честнее с мальчишкой, ставшим ему сыном. Но теперь все было не просто. Теперь за спиной Эддарда был Север, а на руках Эйериса кровь его сыновей. Когда-нибудь тихий волк узнает правду, он не простит своему наставнику, человеку, ставшему вторым отцом, такого предательства. Но это будет потом. Джон, пусть и с болью в сердце, смиренно был готов в будущем принять все наказание, как от Неда, так и от богов.
Хостер Талли исчерпывает свое красноречие. Роберт Баратеон, кажется, уже успел приложиться к вину. И только Нед Старк обреченно сидит на стуле, рассматривая сцепленные пальцы рук. Его плечи опустились под грузом ответственности, свалившимся в один момент на него. Долг перед Севером, долг перед Винтерфеллом, и все это приправлено наследством старшего брата.
Роберт громко фыркает, и Аррен знает, что сейчас прозвучит очередная грубость, так свойственная лорду Штормового предела. И не ошибается.
- Брось, Нед, женись и будь счастлив. А трахать свою дорнийскую шлюху ты сможешь и так.
Нед сжимает руки в кулаки, и Джон торопливо становится между своими воспитанниками. Не хватало еще получить драку. Роберт неплохой парень, но иногда ему не хватает ни такта, ни понимания. Все они помнят, что послужило началом войны, но никто не говорит об этом. Они щадят чувства Роберта, но иногда кажется, что это ошибка.
Нед не взрывается. Он молчит.
А Хостер призывно смотрит на Джона. Нет, Аррен не может влиять на молодого волка, но от него ждут хотя бы каких-то слов. А лорд Орлиного Гнезда пытается отчаянно вспомнить, как выглядит дорнийка. Пытается понять, что же так сильно зацепило воспитанника-тихушника.
Она старше него на год или полтора.
У нее красивые фиалковые глаза, серебристый смех и смуглая кожа.
Женственная фигура и очаровательная улыбка.
И ничего за душой. Ни наследства, ни приданного, ничего, кроме имени, пусть это и один из самых древних домов Вестероса. Но девицу отправили из дома без гроша за душой.
Джон знает две вещи: он никогда не простит себе того, что сейчас скажет, и месть никогда не принесет удовлетворения, ни Неду, ни ему самому.
Еще он знает, что молодой волк сам будет принимать решение, что он честен, что он несет свою ответственность и предан долгу.
- Нед, ты должен помнить о том, что от тебя требуется. Эшара Дейн, - Джон впервые произносит имя женщины, незримой тенью присутствующей в этом зале, и Старк поднимает голову, внимательно глядя на своего наставника, - красивая женщина. Она могла бы стать тебе хорошей женой, - Талли поджимает губы и хмурится, Роберт с интересом смотрит на говорящего, - но она может оказаться бесплодной. Она не имеет приданного, и не принесет тебе ничего, кроме удовольствия. Любовь - это прекрасно, Нед, но готов ли ты оставить за спиной Север, утопить имя брата в грязи, оставить сестру в руках Рейегара? - Джон бросает короткий взгляд на Роберта. Он не тешит себя иллюзиями, прекрасно понимая, что Лианна позволила себя похитить. Но Роберт почему-то верит, что все не так.
Это практически нерешаемая дилемма. У Неда больные глаза, он просто не понимает, за что ему это все. Почему нельзя вернуться в тот день, когда он был счастлив, держал в своих руках Эшару и собирался идти к ее брату, чтобы испросить позволения жениться. Или в тот день, когда сестра приняла свои решения, бросив Север на произвол судьбы.
Вместо своего будущего у него теперь будет Винтерфелл, которым он никогда не стремился владеть, и жена, которая предназначена Брандону. Жена, которая родит первенца не от него.
Нед успевает подняться со стула до того, как Роберт успевает бросить очередную грубость, а Талли снова заговорить о дочери.
- Мне нужно подумать.
На лице речного лорда читается недовольство, искажает его черты, делая их откровенно неприятными.
- У тебя нет времени, мальчишка!
Времени… мальчишка…
Нед останавливается у дверей и оборачивается. Воздух наполняется тяжестью недосказанности, а еще силой – той самой силой, которая заставляет воинов идти за своим предводителем. Волчьей силой вожака, ведущей свою стаю вперед. Холодные серые глаза оттенка снежного неба впиваются в Хостера. И неожиданно лорд чувствует, как начинают ломить плечи от волнения.
- Лорд Хостер, я бы попросил вас не забывать, что я лорд Винтерфелла. Тот человек, которого вы прочите в мужья своей дочери. И этот брак важен не только для меня, но и для вас.
Его откровенно раздражает тот факт, что верность войск речных лордов можно получить только так. А как же честь? Как же справедливость? Неужели они готовы прогибаться под зарвавшимися Таргариенами?
Джон вклинивается в паузу, пока Роберт делает глоток из своего бурдюка.
- Хостер, мы дадим Неду время, нам с вами следует обсудить мой брак с Лизой, приданное и условия.
Похоже, Аррен единственный из присутствующих, кто осознает, что мальчишки больше нет. Как и нет северного принца Брандона. Есть волк, тот, кто несет ответственность за оставшихся Старков. Есть лорд, в один миг принявший на себя роль стратега, воина и палача. А это нелегко, сколько бы тебя ни готовили.
***
Нед не может забыть Эшару, как бы ни старался.
Но Нед и не старается потому, что не хочет.
Его вечерняя звезда, его маяк в пути, его душа. Дорнийка удивительным образом вобрала в себя всю его жизнь, и теперь не отдавала. Теперь она была только с ней. Эшара пробуждала в нем глубинную сущность, сущность зверя, лютоволка с герба его дома. И Нед просто не мог себе представить, как отпустить ее. Как не думать о том, где она сейчас. В Гавани, рядом со своей принцессой? Или смогла выбраться и бежать в Дорн, в Звездопад?
Они молились разным богам, но Нед был уверен, что молились об одном – о новой встрече. О спасении. О любви.
То, что от него хотели трое мужчин за дверьми зала, было кощунственным, против чести Неда. Не говоря о том, что он не хотел получить после брата его женщину, его ребенка. Вся сущность противилась этому, но на противоположной чаше весов было слишком многое, и выбор был сложным. Для Неда, воспитанного правильно, в традиция Севера, в традициях хорошего сына. Проклятье, ведь он был вторым! Он должен был сам избрать свой путь! И избрал. Но боги посмеялись над его выбором…
- Лорд Старк, - девичий голос звучит тихо, Нед от неожиданности вздрагивает и оборачивается. Он только сейчас замечает, что оказался на балконе, откуда прекрасно видна излучина реки и просторные речные земли. А все пространство вокруг замка заставлено палатками войск Севера. Кажется, их так много. Но Нед знает – мало. Слишком мало, чтобы вести эту войну в одиночку.
- Леди Лиза, чем могу помочь?
Хрупкая, совсем еще девочка, с волосами осенней листвы и нежными чертами лица. Глаза затуманены то ли тоской, то ли слезами. По замку ходят сплетни, и если беременность старшей дочери можно не только скрыть, но и оправдать – она подарила свою невинность будущему мужу, так многие девицы поступали, то об интересном положении Лизы Талли ходят разные слухи. И о том, чем все это закончилось. У Джона изнутри просачивается нежность при взгляде на девочку, которая через несколько дней станет его женой, и Неду даже интересно, чем же взяла его старого наставника Лиза. Но он не спрашивает у Джона, а с Лизой общается редко и сдержанно.
- Думаю, это я вам могу помочь.
Девушка делает несколько шагов к северянину, заглядывает в серые глаза.
- Вам что-нибудь говорит имя Эшары Дейн?
Нед снова вздрагивает, удивленно изучает тонкие черты, обрамление лица из рыжих мелких завитушек.
- Да.
- Вы ее любите?
На размышление не тратится ни секунды, ответ уже давно известен Неду:
- Да.
- Тогда это для вас, - одно движение, угловатое и резкое, тонкие пальцы впихивают в большую ладонь Старка смятый пергамент. Шорох платья, и Лиза убегает, не давая Неду задать хотя бы один вопрос: почему?
Она не хочет рассказывать, что сестра, ничего не понимая, принесла ей лунный чай. Что помогла отцу лишить ее самого важного – ребенка. А теперь вся светится, несмотря ни на что, ходит осторожно, принимает заботу, и отец не запирает ее в комнате, не кричит на нее, не обещает сдать септам, которые ее перевоспитают. Нет, вместо этого ей снова подсовывают мужа – не один брат, так другой, какая разница, главное, что умница Кет будет хозяйкой северного замка, родит своего бастарда, но все признают его наследником Старков. Лиза не испытывает ненависти к сестре, она просто не понимает, почему одну сестру обзывают шлюхой, а вторую носят на руках? Ну, конечно, любимица отца. Только Лиза с этим не согласна. И ей нравится угрюмый молчаливый северянин, который изредка одаривает ее улыбкой и пару раз приносил ей яблоко. Почему он должен класть свою жизнь на алтарь блага Кет?
Хорошо быть незаметной. Иногда можно услышать то, что решит твою судьбу. Или судьбу другого человека. Как этот маленький пергамент, который Лиза стянула у мейстера, когда тот снова обхаживал Кет с ее утренней дурнотой.
Слова не хотят складываться в осмысленные предложения. И лишь после четвертого раза до Неда доходит, о чем говорит последний абзац. То, о чем умолчали в зале.
Эшара, его Эшара, вместе с его ребенком под сердцем стала заложницей Эйериса, сменив в этой роли его отца и брата.
Злость, холодная и ядовитая, поднимается из глубин. Клубится и кипит, ищет выхода. А Нед пытается понять – почему так с ним поступают? Ладно, с Талли все ясно, как и с Робертом. Талли хочет получить то, что ему обещал Рикард Старк. А Роберт считает, что брак не повод отказываться от других женщин, он просто не видит разницу. Но Джон – человек, которому он доверял всецело. Как отцу.
Нед невидяще смотрит на закат дня, в который он должен принять решение. И это решение должно изменить его судьбу. Судьбу Эшары. Судьбу их ребенка. Их волчонка.
И все остальное перестает существовать. Честь, слава, долг. Остается лишь одно – он должен защитить свою женщину, свою вечернюю звезду. Чего бы это ему не стоило. Пусть даже ему придется стереть с карты Вестероса Королевскую Гавань. Только нужно вывести оттуда Эшару.
И вот теперь игра переходит на совершенно иной уровень. К Неведомому все расчеты. К Неведомому все планы Талли. Остается полагаться только на себя. Но теперь все будет идти другой дорогой. Сначала захват Гавани, потом возобновление поисков Лианны. Возможно, в Гавани они смогут что-то узнать.
Но перед этим Неду предстоит разговор. Не с Хостером. Не с Джоном. И уж тем более не с Робертом.
***
Каблучки стучат по лестнице, когда Лиза бежит к гостевым покоям, которые отец отвел ее будущему мужу. Она торопится, поддергивает юбку платья повыше, ведет себя неподобающим образом. И за последним поворотом останавливается, чтобы отдышаться. Считает вдохи и совершенно не испытывает стыда за свой поступок.
Она еще стесняется Джона Аррена. Он годится ей в отцы, но ведет себя совершенно не так, как ее собственный отец. Уделяет внимание и не отчитывает за историю с Петиром. Он вообще об этом не говорит, а когда ей было плохо, гладил по голове и говорил, что все будет хорошо, он постарается. И Лиза ему верит, именно поэтому и прибегает в его покои.
Джон приходит позже, когда девушка успевает исходить комнату вдоль и поперек и задремать на диванчике у окна, свернувшись клубком. Аррен, уже отвыкший от подобного явления в своей жизни, замирает на пороге, боясь потревожить спящую. Во сне у Лизы совершенно детское личико, такое округлое и спокойное. Рыжие кудряшки рассыпались по подушке, лорд уже знает, как приятно они пружинят под ладонями. Когда Хостер Талли начал намекать на то, что у него две дочери, одну из которых он все еще хочет выдать за Старка, раз она носит ребенка этого дома, а вот вторую… со второй все было сложно. Совсем еще девочка, маленькая, влюбленная, она споткнулась на своем пути, но никто не поймал и не поддержал ее, вместо этого заставив пережить страшные мгновения. Джон никак не мог понять, почему Хостер так жестоко обошелся с девочкой, ведь уже тогда они сговорились о свадьбе. И Аррен был готов принять ее с приплодом. Возраст такая вещь, против которой тяжело играть, и хозяин Долины не был уверен, что сможет когда-нибудь подарить молоденькой жене ребенка. А если сохранить тайну, поторопившись со свадьбой, никто ничего не узнает. Ведь именно так они собирались поступить со Старком.
А вот что Джон мог обеспечить девочке, так это собственный замок и тихое счастье. Она рядом с ним сможет повзрослеть, научиться управляться со слугами, с хозяйством, с лордами, а дальше… а дальше знает лишь Неведомый, что их обоих ждет. Сколько еще отведено Джону, он ведь не молод. А сколько отведено девочке, ведь их жизнь совершенно непредсказуема? Но это время Лиза будет счастлива, Джон обещает это ей и самому себе. А еще предупреждает Хостера Талли, что теперь девочка вышла из-под его власти, и он не хочет видеть слез в ее прекрасных глазах.
Аррен присаживается на край дивана, ласково проводит рукой по ноге Лизы поверх платья. Серая ткань, грубая и некрасивая. Она совершенно не подходит Лизе, хотя и не портит ее. Больше уж расстраивает все еще сохранившаяся бледность и грустный взгляд.
Она просыпается резко, все еще дергаясь от его прикосновения. И Джон быстро убирает руку, дарит своей будущей жене ласковую улыбку. Между ними большое расстояние, и Лиза все еще смущается, когда он поправляет ее в обращении.
- Лорд… Джон, вы пришли.
- И обнаружил тут приятный сюрприз. Что-то случилось, Лиза?
- Нет… да.
Как ему сказать? Ему ведь это не понравится. Но она не может лгать в глаза этому человеку, в котором вдруг собрался весь ее мир и шанс уехать из Риверрана. Места, которое перестает быть домом с каждым прошедшим днем. Места, которое теперь воплощает всю ее девичью боль. Лиза садится на колени, и теперь ее глаза на том же уровне, что и глаза Джона. Она замечает, что они не такие яркие, как у того же Петира, будто выцветшие. И волосы седые и редеющие. Но когда Джон улыбается, у него вокруг уголков глаз собираются морщинки, много маленьких морщинок, и он становится теплым, ласковым, к нему хочется прижаться и спрятаться от всего: от капризничающей в своем ожидании Кет, от вечно недовольного Лизой отца, от подтрунивающего старшего брата, чьи шутки переходят в откровенное хамство или от хмурого дяди. Правда, Бринден ласково треплет племянницу по щеке и обещает поехать с ней в далекое Орлиное Гнездо, чтобы стать ей опорой в новой роли.
Лиза вздыхает, ей страшно, но Джон ждет объяснений, пусть и не торопит с ними. А времени уже прошло достаточно, чтобы лорд Эддард принял какое-то решение.
- Я слышала ваш разговор с мейстером, о вороне из Королевской Гавани. О смерти Брандона Старка и о том, что моя сестра должна выйти замуж за Эддарда. А еще о той, кто носит ребенка Старка. Дорнийке, - Лиза переводит дыхание, но Аррен молчит, не перебивает. И она окончательно пугается: что, если она ошиблась в своей честности? Но ведь лгать не хорошо, а мейстер может быть наказан за то, чего не делал. И торопливо произносит: – Я не подслушивала, просто услышала. И взяла письмо, - голос Лизы становится совсем тихим, но она не отворачивается. – И отдала его лорду Эддарду.
А дальше можно не рассказывать. Джон не справляется с шумным вдохом, мысленно просчитывает все, что последует. Изменить уже ничего нельзя, письмо назад не вернуть, теперь Нед знает об Эшаре. Теперь все становится одновременно сложно, но и просто. Сложно – потому, что Нед не женится на Кейтилин, а, значит, лорд Талли не отправит на войну своих вассалов. Брака с одной Лизой мало. Просто – и Джону не придется всю оставшуюся жизнь чувствовать вину перед мальчиком, если, конечно, они выживут теперь.
Джон медленно поднимается и отступает к окну. На плечи наваливается вся тяжесть прожитых лет, а ведь деятельность прекрасно помогала справляться с возрастом. Рядом с мальчишками и себя чувствуешь моложе. Но игры в политику тяжелы. Кажется, Аррен взял на себя непомерную ответственность, хотя и был уверен в своем опыте, своей мудрости.
- Ты… - Лиза спускает ноги с дивана и идет к Джону. Останавливается на расстоянии протянутой руки. Так плохо не видеть его лица, так хочется потянуть его за рукав, заставить обернуться, посмотреть на нее. Что, если своей правдой она все испортила? И теперь этот мужчина, забота которого согревала последние дни продрогшее девичье сердце, руки которого гладили ее ночами, когда лишь горько плакалось, молча выставит ее из своих покоев и больше на нее не посмотрит?
Нет-нет-нет.
Только не это.
Но кто-то же должен был поступить правильно! И Кет тут совсем ни при чем!
- Ты больше не хочешь взять меня в жены?
Голос начинает дрожать. Уверенность в своей правоте не помогает остановить слезы.
Джон оборачивается.
Лиза…маленькая, глупенькая девочка. И как такое только в голову пришло, что он на ней не женится?
- Хочу. Лиза, конечно, хочу.
Проводит по рыжим волосам, пальцами стирает влагу с бледных щек.
- Под этой крышей достаточно зла свершилось, - Лиза прижимает руку Джона к своей щеке, - пора поступать честно.
А ведь она права. Хочет Джон того или нет, но девочка сейчас оказалась честнее всех в этом замке. Единственная, кто не убоялась правды. Значит, так тому и быть.
- Возможно, ты спасла меня от самой большой ошибки в жизни. Хотя за первый шаг к ней мне придется заплатить.
- Эддард тебя простит. Он все поймет. И простит.
Лиза улыбается, и у Джона невольно отпускает сердце.
- Ты так веришь в тихого волка?
- Он хороший. Он простит.
Джону бы уверенность этой девочки. Но он не выдает своего сомнения во всепрощении Неда. Возможно, и простит. Если они смогут вернуть ему его леди. А это нелегкая задача без войск Талли, придется искать другие доводы, весомые, без брака.
***
Несмотря на то, что богороща в Риверране была, Нед не чувствовал себя в ней так, как в Винтерфелле. Хотя в Орлином Гнезде и этого не было – все попытки еще предков Джона Аррена засадить отведенное под богорощу место не увенчались успехом, чардрева никак не хотели приживаться высоко в горах.
Рука Кейтилин невесомо лежит на изгибе локтя Неда. Для нее богороща что-то далекое и непонятное, ведь свои молитвы она возносит в септе Семерым. Высокие стройные краснодревы, журчащие ручьи, маленькие прозрачные озерца, мягкая трава под ногами, среди которой видны разноцветные лепестки цветов. Совершенно не похоже на Винтерфелл. То место для Неда сразу обрело значимость и святость, словно каждый лепесток, каждая капля источников были наполнены Старыми богами. И чардрево своим ликом смотрело в душу тихого волка, когда он опускался перед ним для молитвы.
- Странно все это. Здесь мы играли детьми с Лизой, здесь теперь я должна выйти замуж.
Голос девушки звучит задумчиво и тихо. Она перенесла трагические новости о смерти Брандона достойно, не проронив ни слезинки, не устроив истерики. Как и положено хозяйке замка. Ведь ее ждали сотни дел, нерешенные вопросы, и некогда было оплакивать жениха, так и не ставшего мужем. Кто-то бы назвал это черствостью, но Кейтилин решила, что у нее будет время. Потом на все будет время, когда-нибудь.
Она смиренно приняла решение отца: если не удалось выйти замуж за одного лорда Винтерфелла, то пойдет за другого. Но совершенно не понимала, как вести себя с этим хмурым, даже угрюмым, юношей. Он так отличался от Брандона, от того образа, которое бережно хранило сердце. Того Брандона, которому было невозможно отказать, когда шептал ласковые слова на ухо, вел ладонью по бедру, и ее жар чувствовался даже сквозь ткань платья. Но ведь Кет не Лиза, она отдала себя тому, с кем помолвлена, ведь ничего страшного в этом нет, правда? Они все равно должны были стать мужем и женой.
Кто же знал, что от этого так быстро могут быть дети?
Или что Брандон погибнет, отправившись спасать сестру.
А она его просила. Умоляла. Заклинала всеми богами – не уезжать. Сердце ли чувствовало или же просто женская ревность, но ей всегда казалось, что сестру Брандон любил больше. Стоило вспомнить то, как озарялось его лицо, когда он рассказывал о своей маленькой Лии.
И вот теперь Брандон погиб, а она с его ребенком под сердцем должна стать женой его брату, который все так же оставался для нее загадкой. Эддард скупо улыбался в ответ, а его пальцы казались холодными, мысли – далекими. И Кет все чаще задумывалась, как же ей с ним жить? За Брандоном можно было и на Север, но что, если с Недом на том Севере будет холодно?
- Как вы себя чувствуете. Леди Кейтилин?
Очередное напоминание о ее неловком положении.
- Спасибо, лорд Эддард, прекрасно.
Нед усаживает девушку на скамью, опускается рядом. Ее ладонь лежит в его ладони, а сам он смотрит на лицо. Тонкие черты, бледную кожу, так причудливо оттеняемую рыжиной волос. Кейтилин Талли красива. Но ее красота не трогает сердце Неда. Он помнит совсем другую женщину – чью смуглую кожу покрывал поцелуями, чьи губы так страстно целовал, дивясь огню внутри себя, чьи руки скользили по его телу, изучая каждую царапину, каждый изгиб, чьи глаза блестели так же, как северное сияние над Винтерфеллом.
- Так о чем вы хотели поговорить?
Это едва не первый их разговор наедине, и Кет гадает, о чем пойдет беседа.
- Ваш отец торопит меня со свадьбой. И сегодня он получит ответ, но для начала я хотел бы, чтобы его услышали вы.
Девушка невольно ежится, но Нед делает вид, что не замечает этого. Он все уже решил для себя, в тот момент, когда прочитал письмо из Гавани. Унаследовав от отца и брата Винтерфелл, к чему оказался совсем не готов, он должен был получить и жену. Хостер Талли давил на честь северянина, вынуждая его отказаться от своих собственных чувств. В этой ситуации любой выбор обернется для участников бесчестьем, но для Неда все стало на свои места. Он не обязан отвечать за неспособность брата держать штаны на завязке, как и за необдуманный поступок, которым он загнал себя, отца и других рыцарей в логово Эйериса, прямо на костер. Да, честь леди Кейтилин жаль, она ничем этого не заслужила, и не волку ее осуждать – он и сам не стал ждать обмена плащами с Эшарой, взяв свое. Но всегда можно найти выход. Кейтилин не первая, кто рожает бастарда, а потом выходит замуж. И уж далеко не последняя. Все, что нужно старому Талли, умерить свои надежды касательно собственных детей.
- И какой же ответ?
- Я не могу на вас жениться.
К щекам Кет приливает краска, но тут же отступает обратно, возвращая хозяйке бледность. Она не верит услышанному. Отец был уверен, что Старк не станет противиться его требованию, слишком многое стоит на кону. И главное – ее честь.
Она же была хорошей дочерью. Послушной. Вела хозяйство, была старшей сестрой, собиралась замуж за того, кого указал отец. Тогда почему сейчас ее надежды трещат по швам? Кет смотрит на Неда Старка, и все еще не верит.
- Я для вас недостаточно хороша? Или вам мешает ребенок брата?
- Ни то, ни другое, леди. Я вас не люблю. Но люблю другую. И эта женщина ждет моего ребенка.
Ирония судьбы, правда? Два брата, такие разные, но такие одинаковые – свое они пометили сразу, одарив обеих детьми. Кто родится первый? Кто станет бастардом, а кто принцем Севера? Неужели это будет ее, Кейтилин, ребенок? Существо, к которому она пока ничего не испытывает, но которое уже может лишить ее будущего.
- Вы лишитесь всего, Эддард. Вы не выиграете эту войну без моего отца, не вернете сестру. А мой отец и его вассалы пойдут за вами лишь в случае нашего брака. – Кет подается вперед, сжимает ладонь мужчины обеими руками. – Любовь этого стоит?
Эддард усмехается. Кет впервые видит какое-то подобие не то что улыбки, а вообще каких-то чувств. От удивления разжимает пальцы, чувствуя, как по спине бежит холодок. Не было в Неде ни угрозы, ни злости, ни обиды. Лишь уверенность в избранном пути, такая же твердая, как стены Винтерфелла.
Он всегда был вторым сыном. Он знал, что не будет править замком, вассалами, Севером. Он был волен выбирать свой путь, свою жену. Вторые сыновья вступают в торги за власть лишь в том случае, если старших детей недостаточно. Но у Рикарда Старка были прекрасные возможности для торга – Брандон и Лианна.
Именно поэтому Нед так легко позвал Эшару замуж. Мог ей обещать это, знал, что выполнит данное обещание, увезет ее из Гавани в качестве супруги. Куда? Возможно, в Орлиное Гнездо, Джон просил его задержаться там даже после отъезда и свадьбы Роберта с Лианной. Возможно, они бы отправились в жаркий Дорн, и Эшара показала бы свою страну. А может, поселились бы на Севере, в одном из владений дома, где бы Нед занимался охотой, а его жена – рожала бы ему детей. И почему-то волк был уверен, что дорнийку не испугали бы холода или отсутствие привычных мелочей, которые так наполняли ее жизнь. Видел это по глазам, то бесценное доверие, светившееся в них.
Нед обещал, что на Севере она никогда не замерзнет, он сможет ее согреть.
Обещания нужно выполнять.
- Леди Кейтилин, я не изменю решения. Со своей стороны могу обещать, что ваш ребенок всегда будет иметь поддержку в Винтерфелле, а если вы решите его отправить ко мне, то мы с моей женой о нем позаботимся.
И в этом Эддард тоже не сомневался, говоря и за Эшару тоже. Он просто представить не мог, что она скажет «нет».
Возможно, ребенок Брандона даже будет носить свою законную фамилию, хотя никогда не станет наследником замка. Главное не в том, кто он по имени, Старк или Сноу. Главное – волк внутри. И это знал каждый, рожденный под стягом с лютоволком.
Кейтилин прячет лицо в ладони, тихо плачет, но лишь тогда, когда шаги Неда затихают вдали. Она никак не может понять, где допустила ошибку. Или где допустил ошибку Хостер, ведь у них были все козыри для того, чтобы устроить ее брак. Даже ребенок играл им на руку. А что теперь?
Теперь она чувствовала себя глубоко несчастной – никому не нужной, не любимой, жених погиб, Петира изгнали за историю с Лизой, а Эддард выбрал не ее. Скоро Риверран покинет и младшая сестра, та самая, чьи поступки злили отца и вгоняли в краску саму Кет. Но, в конечном счете, даже Лиза оказалась удачливее, чем она.
***
Королевская Гавань никогда не нравилась Эшаре. Узкие улочки, пропитанные вонью сырой рыбы, помойки и нечистот, вечно грязный подол платья, скользкие от грязи камни, смрадный воздух. Дышать полной грудью можно было лишь в садах Красного замка, как и наслаждаться чистотой и красотой. И ничего не напоминало о Дорне. Элия почти сразу по приезде впала в депрессию, но Эшара, обладающая способностью кошки легко устраиваться на новом месте, не ощущала тяжести на душе. К тому же, в отличие от подруги, она всегда могла вернуться домой, но пока довольствовалась лишь снами о Водных садах, Солнечном копье и Звездопаде.
Но сейчас замок стал для нее тюрьмой. К чести Эйериса он не отправил заложницу в каземат, но приставил к ней надсмотрщиков: стражу, мейстера, который каждую неделю осматривал ее, служанку, которая прислуживала и отчитывалась за каждый шаг леди Дейн. Радость была в том, что иногда Эшаре было позволено видеться с Элией и детьми. И если Эйегон предпочитал большую часть времени спать, то малышка Рейенис с радостью пользовалась непреодолимым желанием дорнийки обнимать и прижимать ее к себе. Может быть так проявляется материнский инстинкт?
Маленькая принцесса прижимается к животу сидящей на полу Эшары. Элия с улыбкой наблюдает за дочерью – они рассказали ей, что если очень постараться, то можно почувствовать малыша. И теперь это главная забава Рейенис – прикладываться ухом к животу Эшары. Впрочем, уже через несколько минут она начинает скучать потому, что малыш общаться не хочет, а вот котенок отвечает девочке большей взаимностью. Но перед тем как высвободиться из цепких пальцев Эшары, что расстраивает дорнийку, она бросает прицельное:
- А ты уже знаешь, как назовешь ребеночка?
Рейенис очень нравится придумывать имена своим котятам.
- Пока еще не знаю.
Не таким должно было стать материнство для Эшары. Не так она должна была проводить эти месяцы счастливого ожидания – среди врагов и слухов о том, что Нед Старк женится на Кейтилин Талли. Сплетни наполняют коридоры и покои Красного замка, от них невозможно скрыться, и король при встрече напоминает о них. Эшара улыбается, хочет спросить, какой с нее тогда толк, а по ночам корчится от боли. Не физической, но не менее сильной.
Рейенис убегает к своим котятам, и Эшара с трудом давит тяжелый вздох. Родится ли ее ребенок? Будет ли он бегать с котятами? Или все ее заточение закончится смертью обоих?
У нее нет вестей о Неде, может, он и правда…
- А ведь Рейенис права, ребенка нужно будет назвать.
Элия удивительная. Она всегда была слабее Эшары, но сейчас старается окружить подругу заботой по мере возможности. Хотя обе заложницы безумного короля, обе могут заплатить за ошибки тех, кого избрали.
Дорнийка пожимает плечами:
- Мне все равно. Я ведь даже не знаю, как зовут бастардов на Севере. Значит, будет Сэнд.
- Ты веришь слухам?
Эшара качает головой. Она уже ни во что не верит. Мысленно считает недели, которые отделяют ее от родов – еще четыре месяца впереди. Долгие томительные четыре месяца, в которые Эйерис может сотворить с нею, что угодно, в которые может погибнуть Нед. Или же окажется, что дыма без огня не бывает, и он стал мужем Кейтилин Талли.
- Я просто хочу, чтобы мой ребенок родился, - шепчет дорнийка, - здоровым и сильным. И пусть это будет мальчик. С темными волосами и серыми глазами. Его глазами. Его силой. Его наследием. Он будет воевать. Он будет защищать свою женщину, свою любовь. И ему не придется быть заложником в игре престолов. Не придется в нее играть.
Элия пересаживается рядом. Хочет обнять, но опасается, что Эшаре сейчас это будет неприятно, поэтому просто гладить темные волосы, шелковистые, длинные пряди, пытается успокоить.
- Ты жалеешь?
- О чем?
- Что приехала за мной в Королевскую Гавань?
- Нет. Что меня ждало в Дорне? Стать игрушкой твоего брата?
- Что мы поехали в Харенхолл?
- Об этом должна жалеть не я, не мой муж увез северянку и начал войну.
Элия запинается на мгновение, но это правда. Жестокая и болезненная, но чистая правда. Хотя виноват не только Рейегар, предавший свою жену, своих детей, не только влюбленная девочка Лианна, но и тот, кто не смог дать ей желаемое – Роберт Баратеон.
- Что отдала свою невинность Неду?
- Нет.
И ответ звучит твердо и уверенно.
- Никогда.
- Ты веришь в него, - и это уже не вопрос. – Он придет.
Эшара упирается лбом в плечо той, кто стала ей сестрой. Но так и не плачет. Если будет плакать, лишится сил. А ей они еще нужны. Впереди долгая изматывающая борьба.
Продолжение в комментариях.
Даже вычитала.
Хотела сделать обойку еще, но настроение свалило, так что будет так.
Название: Мой волк. Моя звезда.
Фандом: ПЛиО.
Жанр: гет, романс, hurt/comfort, АУ
Пейринг и персонажи: Эддард Старк/Эшара Дейн, Джон Аррен/Лиза Талли, Джейме Ланнистер, Брандон Старк, Роберт Баратеон, Кейтилин Талли, Эйерис Таргариен и даже Варис.
Рейтинг: М
От автора:
1. Это АУ, но я постаралась как можно точнее сохранить хронологию, прогнув лишь часть под свой сюжет;
2. Некоторые персонажи ушли в ООС. Какие именно, решайте сами для себя;
3. Эшара старше Неда на 1-1,5 года.
4. Слабый намек на односторонний Брандон/Лианна.
читать дальшеЭшара запоздало замечает, что у нее не было лунной крови. И не в первый раз. Начинает мучительно подсчитывать дни, которые плавно перетекают в недели. Сидит на коленях в септе, куда пришла молиться, прижимает руку к животу под платьем. Корсет уже некоторое время затягивается с трудом. И тошнота по утрам приходит периодически. И все время хочется спать. Но со всем происходящим вокруг Эшара просто не обращала на это внимания.
Теперь не выходит. Она поднимает глаза в поисках того, кому молится. Потому, что теперь ей кажется, что молитв Воину за Неда и Деве за свою любовь недостаточно. Где-то на грани сознания маячит перспектива выпить лунный чай, а оправданий этому поступку достаточно – грядущая война, о которой говорят и Оберин, и Ливен. Если Эйерис все-таки казнит пленников, Джон Аррен, Роберт Баратеон и Нед поднимут людей. И Эшара этого боится до паники. Боится оказаться по другую сторону от Неда, оказаться заложницей обстоятельств, боится гибели Неда. Потому и молится каждое утро в септе, пока Красный замок спит.
Она не принимает лунный чай, лишь приказывает служанке не затягивать корсет.
Эшаре хочется сообщить об этом Неду. Только ему. Но чего бы ни хотела Эшара, она не доверяет самую сокровенную тайну ворону. Слухи говорят, что Нед в Орлином Гнезде, так что она знает, куда отправлять весточку. Но он должен узнать об этом не так. Не так узнают о своем ребенке, о том, что станешь отцом. Нед должен видеть ее улыбку, счастливую улыбку, должен обнять ее и поцеловать. А не узнать о ребенке посланием из рук мейстера, который прочтет его первым.
Спустя еще несколько дней Эшара понимает, кому могла бы об этом рассказать. И находит Вариса. Евнух с некоторым удивлением смотрит на фрейлину принцессы, не веря услышанному. Но по выражению лица понимает, что леди Дейн не шутит.
- Леди Эшара, - слова медом текут из его уст, - я всегда считал вас не по годам умной женщиной.
- Я вас разочаровала? – Эшара ерзает на мраморной скамейке в саду, единственное место, которое она сочла безопасным для разговора.
Варис качает головой:
- Лорд Старк предатель. Оба Старка. И если так все пойдет, то предателем станет и второй сын.
Эшара вспыхивает, как спичка. Она совсем не в состоянии держать эмоции, так легко переходя от одной крайности в другую. Но сейчас сжимает пальцами край лавки, силой воли удерживаясь от потока, то ли слез, то ли дорнийской отборной брани.
- Лорд Варис, мы не будем обсуждать это. Просто дайте мне возможность поговорить с Брандоном.
Эшаре кажется, что Варис знает ее тайну. Он опускается в поклоне, скрывая свою улыбку, и ей хочется его ударить. Но, естественно, она так не поступит. Ей нужна эта услуга.
- В обмен на любую услугу, которая вам потребуется от меня, - в конце концов, произносит женщина. И Варис поднимает голову. Кажется, он получил свое. Эшара не чувствует ни вины, ни угрызений совести, ни страха. Ей это нужно. Нужно поговорить с Брандоном. Она не верит в хороший исход для него, но ищет хоть что-нибудь, за что можно будет зацепиться. Что сейчас будет утешать ее в ожидании момента, когда на пороге ее покоев появится Нед, и она снова окажется в его крепких волчьих объятиях.
- Считаю своим долгом вам напомнить, леди Эшара, что вы рискуете, - она молчит, и Варис продолжает: - Но если вы все решили, тогда приготовьте на вечер темный плащ.
Эшара надевает не только темный плащ, но и темное платье, мягкие дорнийские шлепанцы, стирает всю краску с лица, от чего самой себе кажется бледнее и изможденнее, прячет лицо под капюшоном. И за первым же поворотом к месту встречи испытывает противный приступ дурноты. Сил катастрофически не хватает ни на что. Эшара останавливается, прислоняется спиной к стене, пережидая гадостное состояние. Еще чуть-чуть, и она сползет на пол. Нужно собраться, нужно идти, Варис ее ждет. Эшара вспоминает, что толком сегодня ничего не ела, и прошлая ночь у нее была бессонной.
О, Матерь, помоги…
Помогают ей сильные мужские руки. Они не дают упасть, зато дают такие драгоценные минуты, чтобы придти в себя.
- Леди Эшара, вы в порядке?
На считанные секунды ей кажется, что это руки Неда. Но голос развевает марево, Эшара поднимает глаза и видит перед собой Джейме Ланнистера. Единственного из гвардейцев короля, кроме ее собственного брата, который не вызывает у Эшары отвращения сейчас. Но Эртур далеко, служит Рейегару, и при мысли об этом у нее каждый раз брызжут из глаз слезы. Слезы страха, вдруг ее самые дорогие мужчины встретятся в бою, и за кого ей тогда молиться? Кого выбирать? Но сейчас слезы не текут, лишь в который раз за последние дни в голове вспыхивает злая мысль: неужели они не понимают, что Эйерис безумен! Неужели никто не поддержит Старков?!
Джейме Ланнистер кажется ей самым разумным мужчиной во всем Красном замке. Но Эшара знает, что это ничего не изменит. И лишь дарит рыцарю слабую улыбку, позволяя себе на короткий миг опереться на его руку. И почти сразу отстраниться, когда чувствует, что он хочет приобнять ее за талию.
- Вас проводить в вашу комнату?
- Нет, - голос неожиданно ломается и звучит шепотом. Эшара выпрямляется, плотнее запахивает плащ. Она боится, что случайным прикосновением Джейме узнает то, что знать не должен. – Мне нужно идти.
Эшара делает несколько шагов, собираясь уйти. Но тут же возвращается, благо сам Ланнистер не успевает покинуть коридор. Она ловит его за ладонь обеими своими, заглядывает в зеленые глаза:
- Вы ведь меня не видели, да? Сир Джейме?
Он может ей отказать.
А она может вспомнить, как видела молодого рыцаря во дворе Харенхолла поздней ночью. Тогда многие гуляли по ночам, что с того? Но будущий рыцарь короля, будущий гвардеец не должен ходить по ночам, ни по комнатам девиц, ни по комнатам других рыцарей.
Джейме не отказывает, в ответ он подносит подрагивающие тонкие пальцы к своим губам и произносит:
- Вы прекрасный призрак, леди Эшара.
И Эшара не вспоминает о той ночной встречи.
Варис ждет ее в условленном месте. И даже немного удивлен, он практически решил, что леди не придет. Она зябко кутается в плащ, когда они вступают под своды темницы. Пахнет сыростью, воздух затхл и пропитан страхом и смертью. И чем-то еще, от чего даже пустой желудок Эшары сводит. Она не справляется с ним, бросаясь в угол, где ее и вырывает желчью. Вытирает рот краем тыльной стороны плаща, но снова идет за Варисом, проходя камеру за камерой. А в глазах евнуха сквозит уважение, смешанное с непониманием такого упрямства.
Они останавливаются у последней двери в ряду, и Варис отпирает ее. Эшара даже не замечает, откуда он достает ключ. Ее взгляд прикован к тому, кого она видит через прутья другой двери: Рикарда Старка. Он молится, стоя на коленях, боком к двери, и у женщины сердце болезненно сжимается. Что-то видится в нем знакомое, в линии плеч, в гордом наклоне головы. Он не побежден, он не сдается, и молится уже о возмездии. Эшара не слышит слов, но знает об этом. Так бы вел себя Нед.
- Леди, у нас немного времени. Если нас здесь застанут, то мы взойдем на костер вместе с лордами.
Эшара оборачивается, скептически рассматривает Вариса. Вот в чем она сомневается, так в том, что евнух окажется на костре вместе с ней. Он выкрутится, в этом дорнийка уверена. Но это не предмет для обсуждения. И Эшара переступает порог камеры. Светильники у входа дают слабый свет, но даже его достаточно, чтобы рассмотреть Брандона, сидящего на полу у противоположной стены, с руками, прикованными к стене над головой. Длинные волосы рассыпались и закрывают лицо, со своего места Эшара не видит ни выражения, ни ссадин, ни синяков, ни грязи. Она старается не делать глубокие вдохи, боясь, что болезненный спазм желудка снова закончится плохо.
- Леди Дейн, - Брандон подслеповато щурится, - что привело вас в мою скромную обитель?
Варис тихо прикрывает за ней дверь. Эшара затравленно оглядывается, неожиданно ощущая себя в ловушке.
- Проходите, что ли. Жаль, мне нечего вам предложить, ни вина, ни стул, ни хорошей компании.
Первый вдох. Второй. Третий.
Эшара преодолевает расстояние между дверью и Брандоном.
- Вы как всегда галантны, лорд Брандон. Жаль, что в этот раз мы с вами не потанцуем, - она даже улыбается, когда опускается на колени на грязную солому перед Старком. Во всей его позе читается удивление. Да, сегодня она удивляет мужчин.
- Что вы тут делаете, Эшара?
Глаза привыкают к полумраку, и теперь на лице Брандона заметны следы побоев, разбитая губа, грязь. Щеки запали, а под серыми глазами залегли синяки, подбородок уже был покрыт щетиной, хотя в отличие от брата Брандон предпочитал гладко бриться.
- Хочу с вами поговорить.
- Вам надоели светские беседы?
Эшара качает головой:
- Нет. Просто… Бран, покайся, - это вырывается резко, неожиданно для самой Эшары. Она же знает, что просить Старка о подобном просто бесполезно. Видит уже сейчас, как он поджимает губы, меняется в лице, улыбка исчезает. Но слова уже льются из Эшары: - Если вы признаете с отцом свою вину, то Эйерис вас помилует. Вас и ваших рыцарей. И все останутся живы. Вы должны помнить о том, что за вами Винтерфелл, за вами Север, просто скажите, что дело не в бунте, не в восстании, а в том, что…
- Что Рейегар взял то, что ему не принадлежит, - цедит Брандон, - а его отец пользуется возможностью убрать угрозу потому, что знает, что уже давно уничтожает Вестерос, что бунт давно зреет.
Шепот Брандона – Эшара даже не сразу понимает, что они говорят шепотом – становится жарче, он подается вперед, дергаясь в своих оковах, шипит от боли, и женщина невольно отстраняется.
И вдруг понимает, что в этом всем так важно для Брандона. В ее взгляде сквозит недоверие и волнение, она даже приоткрывает рот, все еще переваривая пришедшее в голову.
Лианна…
- Ты ведь знаешь, что ее не похитили?
Об этом не говорят вслух. Этого не признает Элия. Но не может не признавать Эшара. Она видела, как девочка смотрела на принца, когда он положил ей на колени венок на турнире. Читала в серых глазах юной волчицы то, что саму ее разрывало с первой встречи с Недом. Баратеон был предназначен той в мужья, но сердце завоевал Рейегар. И как бы Эшара ни была зла на него за предательство своей жены, за предательство своих детей, да, в конце концов, предательство Вестероса, она не могла не признать, что есть чувства, которые сильнее всего.
Долг… не все признают его. Не все ему покоряются.
Брандон молчит. За какие-то секунды он сник и потерялся. И Эшара понимает, что он все это знает. Это Роберт может кричать на всех углах, что у него украли невесту, а Брандон не кричит. Он просто хотел вернуть свое.
Эшара придвигается ближе, опираясь одной рукой на колени Брандона, второй касаясь его щеки. Он хочет прижать ее теплую ладонь к себе, дергает рукой, но вспоминает, что Эйерис так его боится, что приковал к стене. Он бы рассмеялся – он и смеялся этому – но все, чего хочется, это немного тепла.
И начинает понимать, почему Нед влюбился в Эшару Дейн. Не в красоту, не в фиалковые глаза, не в открытость и соблазнительность. От этой женщины исходило тепло, такое приятное и ласкающее, понятное и Брандону. Он улыбается в полумраке:
- Я даже завидую Неду, - ловит удивленный взгляд встрепенувшейся Эшары, которая при звуке имени возлюбленного вся подобралась. И поясняет: - Никто не становился ради меня на колени. Никто не рисковал. Никто не просил. Для меня честь, Эшара Дейн, называть тебя своей родственницей.
Она уже вышла из того возраста, когда стыдливо опускала глаза при комплиментах, а с румянцем у нее вообще проблемы. Но сейчас Эшара ощущает смущение от услышанного, словно, Брандон дает свое благословение на их с Недом союз.
- Бран... у нас с Недом будет ребенок.
Брандон широко улыбается:
- Только не называйте его в мою честь, если будет мальчик, - смеется он. – Не нужно это. Неправильно. Дайте ему имя, которое будет гордым и сильным. Но не мое. Не такое дурное…
Эшара закусывает губу, ей хочется плакать. Она поднимает глаза к потолку, зажмуривается, пытается остановить слезы. Но вода сама по себе течет из глаз по щекам, теперь бы удержать противные всхлипы, так подло рвущиеся из груди. Эшара устала, она боится, хочет оказаться в безопасности, за широкой спиной своего волка, спрятаться от всего, баюкать свой живот, укутавшись в тяжелый меховый плащ мужа.
- Он будет хорошим лордом. Лучшим, чем я. А ты будешь чудесной леди Винтерфелла.
Эшара всхлипывает, но даже не пытается вытереть слезы. Она не хочет скрывать ничего от Брандона. Это хоть какая-то ниточка, ведущая к ее Неду. Ее лорду Неду…
За спиной скрипит дверь и предсказуемо раздается голос Вариса:
- Леди Эшара, нам пора.
Брандон снова щурится на свет факела, а Эшара касается губами его щеки, даря прощальный поцелуй.
Он окликает ее почти у двери:
- Эшара, - и когда дорнийка оборачивается, просит: - когда все закончится, передай ей, что я ее люблю.
И Эшаре не нужно уточнять, кому передать. Она лишь кивает, набрасывая капюшон на голову. Он не только скрывает ее лицо от посторонних, но прячет и слезы, которые продолжают струиться по смуглой коже женщины.
Остаток ночи она сидит на своей кровати, закутавшись в плащ. Ее колотит, она мерзнет, но огонь в камине и теплые одеяла вряд ли тут помогут. Эшара думает о том, что на самом деле никогда не хотела свадебного пира, свадебных обрядов, пошловатых шуточек в процессе провожания супругов в спальню. Все, что ей было нужно, это тихая богороща в Винтерфелле, Нед и плащ. Белый, черный, разноцветный – не важен цвет, не важен герб, важны руки, которые наденут этот плащ - важны губы, которые ее будут целовать, важны слова, которые будут ей говорить.
Важен только Нед.
***
Уезжай…
Эта мысль приходит в утро казни Старков.
Уезжай, пока не поздно.
- Уезжай, - шепчет Элия, глядя в фиалковые глаза подруги. Она не могла не заметить, что та изменилась. Практически неприметные жесты – прикрывать рукой живот, опускать глаза, когда тебя начинают пристально разглядывать, есть мало, а по утрам мучиться тошнотой – но знакомые каждой, кто хотя бы раз рожала. И Элия мгновенно вспоминает, как у нее самой было это. Как ее окутывало ощущение благодати. Эшара светится – пусть вокруг война, пусть отец ее ребенка в опасности, но она светится изнутри так, как может светиться только любящая мать. Дорнийка уже любит этого ребенка, хотя, может, и сама этого не осознает. – Тебе нужно уехать. Ты всего лишь моя фрейлина, тебя выпустят. Отправляйся в Дорн, пока никто не знает о ребенке. Это ведь его ребенок, да? – Принцесса уверена в ответе, но все равно спрашивает.
Эшара кивает.
Потом шепчет:
- Его.
- И он об этом не знает…
На какое-то время все проблемы самой Элии отступают. И она понимает, что готова сделать все, от нее зависящее, чтобы спасти свою подругу и ее ребенка. Чтобы она не стала такой же заложницей безумца, как сама принцесса, как ее дети. А ведь Эшара еще более беззащитна. И еще более завидная добыча. Потому, что под своим сердцем она носит наследника Эддарда Старка, пусть и без благословения древними традициями. В сущности – это мелочь.
Элия вдруг ощущает прилив деятельности, первый за долгое время. Это похоже на лихорадку, но ей нравится это чувство.
- Сегодня не получится из-за казни, тебе придется там быть. Но завтра утром ты покинешь Гавань. Мы отправим ворона Оберину, он тебя встретит, доставит в Солнечное Копье. Нет, в Водные Сады. И там ты будешь ждать своего мужчину. Он обязательно за тобой приедет.
Эшара сидит в кресле, смотрит на принцессу и хочет ей поверить.
Не получается.
Трудно выбраться из охраняемого города. Трудно будет в пути, верхом и в одиночестве, дороги сейчас не безопасные, а хрупкая женщина, едущая одна, обязательно покажется лакомой добычей. Трудно будет ждать Неда потому, что эта проклятая война…
Если Нед победит, то это будет значить поражение Рейегара. Если Дракон проиграет, что станет с Элией?
- Я не могу оставить тебя здесь совсем одну.
- Я не буду одна.
- Ты заложница Эйериса! – Голос срывается. Элия с удивлением смотрит на подругу, она и не помнит, когда бы та повышала голос на кого-либо. Эшара не кричит, она и без крика может быть убедительной. Но сейчас все не так.
Одна дорнийка бросается к другой. Пальцы леди Дейн сжимают плечи принцессы:
- Он тебя убьет, если что-то пойдет не так. Он будет тобой шантажировать Дорана и Оберина, чтобы удержать Дорн от участия в войне на стороне Старка. Так же, как шантажирует Ланнистеров их наследником! И никто не остановит его!
Прикосновение пальца Элии к губам подруги почти невесомое. Она улыбается, а Эшара вдруг замечает, как осунулась принцесса. Элия Мартелл никогда не была первой красавицей Дорна, но в ней всегда горел огонь.
И он потух. Когда? Когда измучилась родами? Когда поняла, что теряет Рейегара?
И сейчас казалось преступлением оставить Элию.
- Шшш… Эшара, ты себе больше не принадлежишь. Ты принадлежишь ребенку. Неду. Так правильно. Так должно быть.
Так должно быть…
Так должно…
Так…
И дорнийка обессилено опускается обратно в кресло, обхватывая обеими руками живот, еще скрываемый складками и драпировками платья. Ей и, правда, нужно уезжать. Еще немного, и беременность не скрыть. Как и не скрыть, кто отец – в этом месте все всегда в курсе, даже если ты никому не говорила.
- Я уеду, - согласие больше похоже на стон.
Она уедет. Но не в Дорн. Она должна найти дорогу к Неду, должна назначить ему встречу. Должна быть с ним.
***
От запаха гари и вони человеческой плоти тошнит. Как ни подноси к носу надушенный платок, как не цепляйся за руку Элии. На ее запястье останутся синяки, но она не пытается избавиться от Эшары. Им обеим глаза застилают слезы.
Крики умирающих смешиваются с хохотом безумного короля. Но хохочет только он, словно не замечает, что все вокруг молчат. Никто не поддерживает сумасшедшего, все с ужасом смотрят на смерть северян. Смерть тех, кто был всегда горд и смел. Правителей Севера и тех, кто принял их сторону в этой бессмысленной войне.
Эшара никогда не забудет этот день. Не сможет забыть предсмертных криков Рикарда и Брандона, вонь и огонь. Небо над площадью почернело, но туда смотреть не имеет смысла. Никто не придет на помощь, ни северяне, ни Рейегар, ни один дракон не остановит своего безумного потомка.
Спазм сжимает желудок, и Эшара не выдерживает. Срывается с места, сбегая мимо кресел придворных, задевая кого-то локтями, слыша их недовольное ворчание. Добегает до ближайшего угла, но справляется с приступом. И просто падает на колени, рыдая.
Ей кажется, что проходит вечность. И эту вечность она плачет, не обращая внимания на грязь и гарь, прилипшие к платью. И сквозь слезы с трудом узнает мужчину, остановившегося рядом. Снова белый плащ. Снова гвардеец. Снова брат. Не ее брат, брат другой женщины, но что с того?
- Леди Эшара, вам лучше уйти, сюда направляется король.
Дорнийка снова всхлипывает, задыхаясь от жутких запахов. И севшим голосом спрашивает:
- Они… умерли?
Джейме смотрит поверх головы на площадь, колеблется, но потом признается:
- Нет. Но они уже не кричат, и Эйерису скучно. А вам и, правда, лучше ему на глаза не попадаться.
Он не спрашивает, а просто ставит женщину на ноги, как куклу. Увлекает с дороги, очень вовремя спасая их обоих от встречи с королем и его свитой. Эшаре нужно вернуться к Элии, занять свое место среди придворных. Но она не может. Да и кто заметит отсутствие простой фрейлины? Эйерис, кажется, до сих пор не знает, как ее зовут, обзывая «та дорнийская шлюха».
- Семеро, за что нам это? – Голос Эшары тих, переполнен даже не злостью, а ненавистью. Чужим и незнакомым чувством для нее, совершенно непривычным. В Дорне со всей страстью отдаются любви, но не хотят тратить время на ненависть. Зачем, когда с большей пользой можно провести время? Но сейчас тонкие пальцы сжимают платок, прекрасные фиалковые глаза наполнились слезами. И ненавистью, жаркой, пламенной, похожей на костры на площади. Она не боится говорить, у нее нет сил даже бояться: - Я не понимаю. Почему все просто смотрят? Вы же гвардейцы…
- И мы давали присягу. – Холодно напоминает Джейме. И откуда только берется эта взрослая отрешенность, ведь ему всего лишь… четырнадцать? Или пятнадцать?
- Вы давали присягу трону!
- Королю.
- Поэтому смотрите, как умирает Вестерос? Как умирают люди? Из-за того, что один безответственный влюбленный пошел на поводу у чувств, забыв о присяге служить народу верой и правдой, о клятве, данной в септе при свидетелях, клятве любить и почитать жену. Из-за того, что безумец решил избавиться от угрозы!
Джейме мог бы отвесить ей пощечину, чтобы загасить некстати вспыхнувшую истерику. Но предпочел встряхнуть дорнийку, так, что голова затряслась.
- Придите в себя, леди Дейн. Иначе вы не проживете и дня здесь. Сейчас каждый друг другу враг. Никому нельзя верить.
Эшара всхлипывает. И затихает. Словно, трезвеет. Приходит в себя. Задыхается новым вдохом, но молчит. Пик истерики проходит, на его место приходит страх, отраженный слезами в глазах. Джейме отпускает женщину, а потом склоняется к ее уху и чуть слышно произносит:
- Пока он силен в своем безумии…
…но однажды это изменится, заканчивает про себя Эшара. Вот только доживут ли до этого пленники Королевской Гавани? Доживет ли до этого Нед?
- Я вас провожу, леди Эшара. Вы плохо выглядите.
***
Побег не удается.
Казалось бы, что может помешать?
Стражники у дверей комнаты фрейлины принцессы. Эшара не понимает, откуда они тут появились, а они ничего не объясняют. Ни ей, ни спешащей на помощь Элии, твердят лишь то, что леди Дейн никуда не пойдет.
И дорнийка с ужасом вспоминает ту ненужную откровенность в разговоре с Ланнистером. Вспоминает его слова и холодеет. Мечется по комнате, снося вазы, разбивая посуду с принесенным завтраком. А потом за ней приходят.
Тронный зал кажется невероятно большим от того, что в нем только король, его охрана и Эшара со своим конвоем. Черепа мертвых драконов выглядят жуткими. И дорнийку начинает трясти. Но она лучше умрет, чем позволит своему страху проявиться перед Эйерисом.
Хотя нет, и умереть она уже не может. Ее жизнь теперь принадлежит не только ей, отвечает она не только за себя. Она должна дождаться своего волка. Упрямо вздергивает подбородок, расправляет плечи, с вызовом смотрит на Эйериса, восседающего на троне. Все в Красном замке знают, как король ненавидит его. Ненавидит этот трон, символизирующий силу правителя Вестероса. Таргариены всегда на нем восседали, но Эйерис, видимо, самый слабый дракон. Он постоянно колется и режется об острые концы сломанный мечей, от чего становится еще более злым. И при мысли об этом Эшара испытывает даже удовольствие. Слабый, безумный король, не в состоянии править королевствами, из-за чего предпочитает держать подданных в страхе.
- Леди Дейн, вы, как всегда, прекрасны, - в голосе Таргариена звучит сарказм. – Как и положено шлюхе.
Эшара переводит взгляд на Ланнистера позади короля. Белый плащ, гордая посадка головы, рука на рукояти меча. Он напоминает ей ее собственного брата, вот только тот далеко и не может защитить свою сестру. Ланнистеры же оказались предусмотрительны, отправили прочь свое главное сокровище домой.
Интересно, с чего она сдалась Эйерису? Из-за брата? Или из-за Неда?
- Ваше величество, я, конечно, благодарна вам за эскорт, но не вижу в нем смысла.
- А я вижу. И это главное. А ты заткнись и слушай меня, дорнийская шлюха. Ты ведь своим поведением подтверждаешь это, правда? – Безумец спускается с трона, неуклюже, без грации. Идет к Эшаре, а она чувствует, как к горлу подкатывает тошнота. Но не опускает голову, продолжает смотреть в глаза королю.
- От которого из Старков ты беременна?
А вот теперь Эшара вздрагивает, с трудом не пятится назад, не пытается отвести глаза.
Откуда Эйерис знает? Кто ему сказал? Почему он спрашивает? Короткий взгляд на Ланнистера, но тот похож на статую.
Он рассказал…
Или Варис.
А может служанки. Служанки всегда знают больше. А в Красном замке и у стен есть уши. И главная тайна Эшары дошла до короля с безумными глазами, который вчера днем лишил ее ребенка дедушки и дяди. И хочет лишить отца.
- Вам какое дело?
Пальцы Таргариена впиваются в предплечье Эшары, он дергает женщину на себя.
- Ты забыла, кто здесь король? Могу напомнить.
Он тащи ее за собой по коридорам замка, спотыкающуюся и упирающуюся. Эшара подворачивает ногу, едва не падает, но все-таки остается на ногах. Он тащит ее, пока не приводит снова во внутренний двор, где все еще висят обгорелые тела. Тела тех, кто невольно и навсегда теперь будет связан с Эшарой.
Эйерис толкает ее, и женщина все-таки падает на колени. Отвести глаза от того, что еще недавно было людьми, невозможно. А стервятники уже слетаются на пир. И вонь расползается по двору. Почему король не казнил их на площади, перед септой Бейелора? Неужели боялся восстания подданных или же каких-то планов со стороны северян?
Рука короля жестко сжимает волосы Эшары, на прекрасных фиалковых глазах выступают слезы. Она слишком часто плачет последнее время. Он заставляет смотреть на свое, искаженное злобой, лицо.
- Так кто отец твоего бастарда, шлюха? В твоих интересах ответить, пока я позволяю тебе это. Потому, что потом я буду выбивать из тебя ответы.
Из-за слез расплывается образ Джейме Ланнистера, который стоит за плечом Эйериса и смотри. Просто стоит и смотрит.
А она считала его рыцарем. Но он прав, Эйерис силен в своем безумии. И ему никто не рискует противостоять. Никто из тех, кто его окружает.
А что будет, если она скажет ему правду?
Убьет? Или пощадит?
Дорнийка закрывает глаза на считанные минуты. Чтобы успокоиться. Придти в себя. Понять главное. Эйерис лишился заложников Севера. Он в своей злобе и ненависти убил тех, кого мог использовать в борьбе со Старком, с Арреном, с Баратеоном. Теперь они поднимутся, и нечему будет их остановить, им не нужно пытаться сохранить жизнь тем, кто стал пленниками в Гавани. Теперь это уже была борьба не за свободу Лианны Старк, а за свою собственную свободу. И на первое место вышла месть. Север и Орлиное Гнездо отомстят за своих погибших. А Нед… теперь Нед лорд Винтерфелла. И где теперь их мечты о тихой свадьбе, спокойной жизни?
Если она скажет правду, то сохранит на ближайшее будущее жизнь себе и ребенку. Пусть Нед и не знает. Меньше всего дорнийке хотелось бы стать рычагом давления на своего мужчину. Но она никогда не простит себе, если не сделает все, чтобы сохранить их волчонка до встречи. А встреча состоится лишь в том случае, если она останется жива.
- Эддард… - шепот, всхлип, и почти сразу темную копну волос отпускает Эйерис, швыряя ее на землю.
- Говорят, ты хотела нас покинуть? Но придется задержаться. Составишь компанию своей подруге.
Эшара все еще лежит, давясь всхлипами, слушает тяжелые шаги безумного короля и более легкие его гвардейца. Ланнистера, который бесстрастно взирал на то, что делал король. Но она знает, что ее ждет эскорт, тюремщики. И не будет больше возможности послать весточку Неду. Она такая же заложница как Элия… нет, хуже. Элия защищена своими детьми и Дорном. А Эшара ничем не защищена.
***
В одном из залов Риверрана решаются судьбы трех человек. И лишь один из этих троих принимает непосредственное участие в этом.
Джон Аррен хмуро наблюдает за участниками разговора. Несколько дней назад ворон принес поистине мрачную весть – о казни старших Старков и их людей, среди которых был и Элберт, племянник и наследник лорда Долины. Но Аррен не позволил трагедии завладеть его сердцем, ведь теперь борьба приобретала совершенно иные мотивы. Месть. Мести за смерть своих жаждал Север, Долина, все те лорды, чьи дети примкнули к Брандону в этой неравной борьбе. Те, кто надеялись на честь безумного короля.
Зря.
Талли снова подает голос:
- Я могу обеспечить вас верностью речных лордов, но они пойдут за моими зятьями. – Он снова многозначительно смотрит на Неда. А Аррен отворачивается. Это было сказано лишь раз, но все мужчины помнят о том, что Кейтилин Талли носит наследника Винтерфелла. И пока она не станет леди Старк, наследник не будет считаться законным. В сущности, в чем-то Хостер прав – какая разница, кто отец ребенка. На деле же все намного сложнее.
В письме была маленькая приписка, которую знали лишь мейстер Риверрана, лорд Долины и хозяин Риверрана. О которой следовало рассказать и Неду. Но Джон не мог. Эта маленькая приписка, новость о ребенке, которого носит Эшара Дейн, разрушит все те выпестованные планы игры на выживание. Если бы не то, насколько были высоки ставки, Джон был бы честнее с мальчишкой, ставшим ему сыном. Но теперь все было не просто. Теперь за спиной Эддарда был Север, а на руках Эйериса кровь его сыновей. Когда-нибудь тихий волк узнает правду, он не простит своему наставнику, человеку, ставшему вторым отцом, такого предательства. Но это будет потом. Джон, пусть и с болью в сердце, смиренно был готов в будущем принять все наказание, как от Неда, так и от богов.
Хостер Талли исчерпывает свое красноречие. Роберт Баратеон, кажется, уже успел приложиться к вину. И только Нед Старк обреченно сидит на стуле, рассматривая сцепленные пальцы рук. Его плечи опустились под грузом ответственности, свалившимся в один момент на него. Долг перед Севером, долг перед Винтерфеллом, и все это приправлено наследством старшего брата.
Роберт громко фыркает, и Аррен знает, что сейчас прозвучит очередная грубость, так свойственная лорду Штормового предела. И не ошибается.
- Брось, Нед, женись и будь счастлив. А трахать свою дорнийскую шлюху ты сможешь и так.
Нед сжимает руки в кулаки, и Джон торопливо становится между своими воспитанниками. Не хватало еще получить драку. Роберт неплохой парень, но иногда ему не хватает ни такта, ни понимания. Все они помнят, что послужило началом войны, но никто не говорит об этом. Они щадят чувства Роберта, но иногда кажется, что это ошибка.
Нед не взрывается. Он молчит.
А Хостер призывно смотрит на Джона. Нет, Аррен не может влиять на молодого волка, но от него ждут хотя бы каких-то слов. А лорд Орлиного Гнезда пытается отчаянно вспомнить, как выглядит дорнийка. Пытается понять, что же так сильно зацепило воспитанника-тихушника.
Она старше него на год или полтора.
У нее красивые фиалковые глаза, серебристый смех и смуглая кожа.
Женственная фигура и очаровательная улыбка.
И ничего за душой. Ни наследства, ни приданного, ничего, кроме имени, пусть это и один из самых древних домов Вестероса. Но девицу отправили из дома без гроша за душой.
Джон знает две вещи: он никогда не простит себе того, что сейчас скажет, и месть никогда не принесет удовлетворения, ни Неду, ни ему самому.
Еще он знает, что молодой волк сам будет принимать решение, что он честен, что он несет свою ответственность и предан долгу.
- Нед, ты должен помнить о том, что от тебя требуется. Эшара Дейн, - Джон впервые произносит имя женщины, незримой тенью присутствующей в этом зале, и Старк поднимает голову, внимательно глядя на своего наставника, - красивая женщина. Она могла бы стать тебе хорошей женой, - Талли поджимает губы и хмурится, Роберт с интересом смотрит на говорящего, - но она может оказаться бесплодной. Она не имеет приданного, и не принесет тебе ничего, кроме удовольствия. Любовь - это прекрасно, Нед, но готов ли ты оставить за спиной Север, утопить имя брата в грязи, оставить сестру в руках Рейегара? - Джон бросает короткий взгляд на Роберта. Он не тешит себя иллюзиями, прекрасно понимая, что Лианна позволила себя похитить. Но Роберт почему-то верит, что все не так.
Это практически нерешаемая дилемма. У Неда больные глаза, он просто не понимает, за что ему это все. Почему нельзя вернуться в тот день, когда он был счастлив, держал в своих руках Эшару и собирался идти к ее брату, чтобы испросить позволения жениться. Или в тот день, когда сестра приняла свои решения, бросив Север на произвол судьбы.
Вместо своего будущего у него теперь будет Винтерфелл, которым он никогда не стремился владеть, и жена, которая предназначена Брандону. Жена, которая родит первенца не от него.
Нед успевает подняться со стула до того, как Роберт успевает бросить очередную грубость, а Талли снова заговорить о дочери.
- Мне нужно подумать.
На лице речного лорда читается недовольство, искажает его черты, делая их откровенно неприятными.
- У тебя нет времени, мальчишка!
Времени… мальчишка…
Нед останавливается у дверей и оборачивается. Воздух наполняется тяжестью недосказанности, а еще силой – той самой силой, которая заставляет воинов идти за своим предводителем. Волчьей силой вожака, ведущей свою стаю вперед. Холодные серые глаза оттенка снежного неба впиваются в Хостера. И неожиданно лорд чувствует, как начинают ломить плечи от волнения.
- Лорд Хостер, я бы попросил вас не забывать, что я лорд Винтерфелла. Тот человек, которого вы прочите в мужья своей дочери. И этот брак важен не только для меня, но и для вас.
Его откровенно раздражает тот факт, что верность войск речных лордов можно получить только так. А как же честь? Как же справедливость? Неужели они готовы прогибаться под зарвавшимися Таргариенами?
Джон вклинивается в паузу, пока Роберт делает глоток из своего бурдюка.
- Хостер, мы дадим Неду время, нам с вами следует обсудить мой брак с Лизой, приданное и условия.
Похоже, Аррен единственный из присутствующих, кто осознает, что мальчишки больше нет. Как и нет северного принца Брандона. Есть волк, тот, кто несет ответственность за оставшихся Старков. Есть лорд, в один миг принявший на себя роль стратега, воина и палача. А это нелегко, сколько бы тебя ни готовили.
***
Нед не может забыть Эшару, как бы ни старался.
Но Нед и не старается потому, что не хочет.
Его вечерняя звезда, его маяк в пути, его душа. Дорнийка удивительным образом вобрала в себя всю его жизнь, и теперь не отдавала. Теперь она была только с ней. Эшара пробуждала в нем глубинную сущность, сущность зверя, лютоволка с герба его дома. И Нед просто не мог себе представить, как отпустить ее. Как не думать о том, где она сейчас. В Гавани, рядом со своей принцессой? Или смогла выбраться и бежать в Дорн, в Звездопад?
Они молились разным богам, но Нед был уверен, что молились об одном – о новой встрече. О спасении. О любви.
То, что от него хотели трое мужчин за дверьми зала, было кощунственным, против чести Неда. Не говоря о том, что он не хотел получить после брата его женщину, его ребенка. Вся сущность противилась этому, но на противоположной чаше весов было слишком многое, и выбор был сложным. Для Неда, воспитанного правильно, в традиция Севера, в традициях хорошего сына. Проклятье, ведь он был вторым! Он должен был сам избрать свой путь! И избрал. Но боги посмеялись над его выбором…
- Лорд Старк, - девичий голос звучит тихо, Нед от неожиданности вздрагивает и оборачивается. Он только сейчас замечает, что оказался на балконе, откуда прекрасно видна излучина реки и просторные речные земли. А все пространство вокруг замка заставлено палатками войск Севера. Кажется, их так много. Но Нед знает – мало. Слишком мало, чтобы вести эту войну в одиночку.
- Леди Лиза, чем могу помочь?
Хрупкая, совсем еще девочка, с волосами осенней листвы и нежными чертами лица. Глаза затуманены то ли тоской, то ли слезами. По замку ходят сплетни, и если беременность старшей дочери можно не только скрыть, но и оправдать – она подарила свою невинность будущему мужу, так многие девицы поступали, то об интересном положении Лизы Талли ходят разные слухи. И о том, чем все это закончилось. У Джона изнутри просачивается нежность при взгляде на девочку, которая через несколько дней станет его женой, и Неду даже интересно, чем же взяла его старого наставника Лиза. Но он не спрашивает у Джона, а с Лизой общается редко и сдержанно.
- Думаю, это я вам могу помочь.
Девушка делает несколько шагов к северянину, заглядывает в серые глаза.
- Вам что-нибудь говорит имя Эшары Дейн?
Нед снова вздрагивает, удивленно изучает тонкие черты, обрамление лица из рыжих мелких завитушек.
- Да.
- Вы ее любите?
На размышление не тратится ни секунды, ответ уже давно известен Неду:
- Да.
- Тогда это для вас, - одно движение, угловатое и резкое, тонкие пальцы впихивают в большую ладонь Старка смятый пергамент. Шорох платья, и Лиза убегает, не давая Неду задать хотя бы один вопрос: почему?
Она не хочет рассказывать, что сестра, ничего не понимая, принесла ей лунный чай. Что помогла отцу лишить ее самого важного – ребенка. А теперь вся светится, несмотря ни на что, ходит осторожно, принимает заботу, и отец не запирает ее в комнате, не кричит на нее, не обещает сдать септам, которые ее перевоспитают. Нет, вместо этого ей снова подсовывают мужа – не один брат, так другой, какая разница, главное, что умница Кет будет хозяйкой северного замка, родит своего бастарда, но все признают его наследником Старков. Лиза не испытывает ненависти к сестре, она просто не понимает, почему одну сестру обзывают шлюхой, а вторую носят на руках? Ну, конечно, любимица отца. Только Лиза с этим не согласна. И ей нравится угрюмый молчаливый северянин, который изредка одаривает ее улыбкой и пару раз приносил ей яблоко. Почему он должен класть свою жизнь на алтарь блага Кет?
Хорошо быть незаметной. Иногда можно услышать то, что решит твою судьбу. Или судьбу другого человека. Как этот маленький пергамент, который Лиза стянула у мейстера, когда тот снова обхаживал Кет с ее утренней дурнотой.
Слова не хотят складываться в осмысленные предложения. И лишь после четвертого раза до Неда доходит, о чем говорит последний абзац. То, о чем умолчали в зале.
Эшара, его Эшара, вместе с его ребенком под сердцем стала заложницей Эйериса, сменив в этой роли его отца и брата.
Злость, холодная и ядовитая, поднимается из глубин. Клубится и кипит, ищет выхода. А Нед пытается понять – почему так с ним поступают? Ладно, с Талли все ясно, как и с Робертом. Талли хочет получить то, что ему обещал Рикард Старк. А Роберт считает, что брак не повод отказываться от других женщин, он просто не видит разницу. Но Джон – человек, которому он доверял всецело. Как отцу.
Нед невидяще смотрит на закат дня, в который он должен принять решение. И это решение должно изменить его судьбу. Судьбу Эшары. Судьбу их ребенка. Их волчонка.
И все остальное перестает существовать. Честь, слава, долг. Остается лишь одно – он должен защитить свою женщину, свою вечернюю звезду. Чего бы это ему не стоило. Пусть даже ему придется стереть с карты Вестероса Королевскую Гавань. Только нужно вывести оттуда Эшару.
И вот теперь игра переходит на совершенно иной уровень. К Неведомому все расчеты. К Неведомому все планы Талли. Остается полагаться только на себя. Но теперь все будет идти другой дорогой. Сначала захват Гавани, потом возобновление поисков Лианны. Возможно, в Гавани они смогут что-то узнать.
Но перед этим Неду предстоит разговор. Не с Хостером. Не с Джоном. И уж тем более не с Робертом.
***
Каблучки стучат по лестнице, когда Лиза бежит к гостевым покоям, которые отец отвел ее будущему мужу. Она торопится, поддергивает юбку платья повыше, ведет себя неподобающим образом. И за последним поворотом останавливается, чтобы отдышаться. Считает вдохи и совершенно не испытывает стыда за свой поступок.
Она еще стесняется Джона Аррена. Он годится ей в отцы, но ведет себя совершенно не так, как ее собственный отец. Уделяет внимание и не отчитывает за историю с Петиром. Он вообще об этом не говорит, а когда ей было плохо, гладил по голове и говорил, что все будет хорошо, он постарается. И Лиза ему верит, именно поэтому и прибегает в его покои.
Джон приходит позже, когда девушка успевает исходить комнату вдоль и поперек и задремать на диванчике у окна, свернувшись клубком. Аррен, уже отвыкший от подобного явления в своей жизни, замирает на пороге, боясь потревожить спящую. Во сне у Лизы совершенно детское личико, такое округлое и спокойное. Рыжие кудряшки рассыпались по подушке, лорд уже знает, как приятно они пружинят под ладонями. Когда Хостер Талли начал намекать на то, что у него две дочери, одну из которых он все еще хочет выдать за Старка, раз она носит ребенка этого дома, а вот вторую… со второй все было сложно. Совсем еще девочка, маленькая, влюбленная, она споткнулась на своем пути, но никто не поймал и не поддержал ее, вместо этого заставив пережить страшные мгновения. Джон никак не мог понять, почему Хостер так жестоко обошелся с девочкой, ведь уже тогда они сговорились о свадьбе. И Аррен был готов принять ее с приплодом. Возраст такая вещь, против которой тяжело играть, и хозяин Долины не был уверен, что сможет когда-нибудь подарить молоденькой жене ребенка. А если сохранить тайну, поторопившись со свадьбой, никто ничего не узнает. Ведь именно так они собирались поступить со Старком.
А вот что Джон мог обеспечить девочке, так это собственный замок и тихое счастье. Она рядом с ним сможет повзрослеть, научиться управляться со слугами, с хозяйством, с лордами, а дальше… а дальше знает лишь Неведомый, что их обоих ждет. Сколько еще отведено Джону, он ведь не молод. А сколько отведено девочке, ведь их жизнь совершенно непредсказуема? Но это время Лиза будет счастлива, Джон обещает это ей и самому себе. А еще предупреждает Хостера Талли, что теперь девочка вышла из-под его власти, и он не хочет видеть слез в ее прекрасных глазах.
Аррен присаживается на край дивана, ласково проводит рукой по ноге Лизы поверх платья. Серая ткань, грубая и некрасивая. Она совершенно не подходит Лизе, хотя и не портит ее. Больше уж расстраивает все еще сохранившаяся бледность и грустный взгляд.
Она просыпается резко, все еще дергаясь от его прикосновения. И Джон быстро убирает руку, дарит своей будущей жене ласковую улыбку. Между ними большое расстояние, и Лиза все еще смущается, когда он поправляет ее в обращении.
- Лорд… Джон, вы пришли.
- И обнаружил тут приятный сюрприз. Что-то случилось, Лиза?
- Нет… да.
Как ему сказать? Ему ведь это не понравится. Но она не может лгать в глаза этому человеку, в котором вдруг собрался весь ее мир и шанс уехать из Риверрана. Места, которое перестает быть домом с каждым прошедшим днем. Места, которое теперь воплощает всю ее девичью боль. Лиза садится на колени, и теперь ее глаза на том же уровне, что и глаза Джона. Она замечает, что они не такие яркие, как у того же Петира, будто выцветшие. И волосы седые и редеющие. Но когда Джон улыбается, у него вокруг уголков глаз собираются морщинки, много маленьких морщинок, и он становится теплым, ласковым, к нему хочется прижаться и спрятаться от всего: от капризничающей в своем ожидании Кет, от вечно недовольного Лизой отца, от подтрунивающего старшего брата, чьи шутки переходят в откровенное хамство или от хмурого дяди. Правда, Бринден ласково треплет племянницу по щеке и обещает поехать с ней в далекое Орлиное Гнездо, чтобы стать ей опорой в новой роли.
Лиза вздыхает, ей страшно, но Джон ждет объяснений, пусть и не торопит с ними. А времени уже прошло достаточно, чтобы лорд Эддард принял какое-то решение.
- Я слышала ваш разговор с мейстером, о вороне из Королевской Гавани. О смерти Брандона Старка и о том, что моя сестра должна выйти замуж за Эддарда. А еще о той, кто носит ребенка Старка. Дорнийке, - Лиза переводит дыхание, но Аррен молчит, не перебивает. И она окончательно пугается: что, если она ошиблась в своей честности? Но ведь лгать не хорошо, а мейстер может быть наказан за то, чего не делал. И торопливо произносит: – Я не подслушивала, просто услышала. И взяла письмо, - голос Лизы становится совсем тихим, но она не отворачивается. – И отдала его лорду Эддарду.
А дальше можно не рассказывать. Джон не справляется с шумным вдохом, мысленно просчитывает все, что последует. Изменить уже ничего нельзя, письмо назад не вернуть, теперь Нед знает об Эшаре. Теперь все становится одновременно сложно, но и просто. Сложно – потому, что Нед не женится на Кейтилин, а, значит, лорд Талли не отправит на войну своих вассалов. Брака с одной Лизой мало. Просто – и Джону не придется всю оставшуюся жизнь чувствовать вину перед мальчиком, если, конечно, они выживут теперь.
Джон медленно поднимается и отступает к окну. На плечи наваливается вся тяжесть прожитых лет, а ведь деятельность прекрасно помогала справляться с возрастом. Рядом с мальчишками и себя чувствуешь моложе. Но игры в политику тяжелы. Кажется, Аррен взял на себя непомерную ответственность, хотя и был уверен в своем опыте, своей мудрости.
- Ты… - Лиза спускает ноги с дивана и идет к Джону. Останавливается на расстоянии протянутой руки. Так плохо не видеть его лица, так хочется потянуть его за рукав, заставить обернуться, посмотреть на нее. Что, если своей правдой она все испортила? И теперь этот мужчина, забота которого согревала последние дни продрогшее девичье сердце, руки которого гладили ее ночами, когда лишь горько плакалось, молча выставит ее из своих покоев и больше на нее не посмотрит?
Нет-нет-нет.
Только не это.
Но кто-то же должен был поступить правильно! И Кет тут совсем ни при чем!
- Ты больше не хочешь взять меня в жены?
Голос начинает дрожать. Уверенность в своей правоте не помогает остановить слезы.
Джон оборачивается.
Лиза…маленькая, глупенькая девочка. И как такое только в голову пришло, что он на ней не женится?
- Хочу. Лиза, конечно, хочу.
Проводит по рыжим волосам, пальцами стирает влагу с бледных щек.
- Под этой крышей достаточно зла свершилось, - Лиза прижимает руку Джона к своей щеке, - пора поступать честно.
А ведь она права. Хочет Джон того или нет, но девочка сейчас оказалась честнее всех в этом замке. Единственная, кто не убоялась правды. Значит, так тому и быть.
- Возможно, ты спасла меня от самой большой ошибки в жизни. Хотя за первый шаг к ней мне придется заплатить.
- Эддард тебя простит. Он все поймет. И простит.
Лиза улыбается, и у Джона невольно отпускает сердце.
- Ты так веришь в тихого волка?
- Он хороший. Он простит.
Джону бы уверенность этой девочки. Но он не выдает своего сомнения во всепрощении Неда. Возможно, и простит. Если они смогут вернуть ему его леди. А это нелегкая задача без войск Талли, придется искать другие доводы, весомые, без брака.
***
Несмотря на то, что богороща в Риверране была, Нед не чувствовал себя в ней так, как в Винтерфелле. Хотя в Орлином Гнезде и этого не было – все попытки еще предков Джона Аррена засадить отведенное под богорощу место не увенчались успехом, чардрева никак не хотели приживаться высоко в горах.
Рука Кейтилин невесомо лежит на изгибе локтя Неда. Для нее богороща что-то далекое и непонятное, ведь свои молитвы она возносит в септе Семерым. Высокие стройные краснодревы, журчащие ручьи, маленькие прозрачные озерца, мягкая трава под ногами, среди которой видны разноцветные лепестки цветов. Совершенно не похоже на Винтерфелл. То место для Неда сразу обрело значимость и святость, словно каждый лепесток, каждая капля источников были наполнены Старыми богами. И чардрево своим ликом смотрело в душу тихого волка, когда он опускался перед ним для молитвы.
- Странно все это. Здесь мы играли детьми с Лизой, здесь теперь я должна выйти замуж.
Голос девушки звучит задумчиво и тихо. Она перенесла трагические новости о смерти Брандона достойно, не проронив ни слезинки, не устроив истерики. Как и положено хозяйке замка. Ведь ее ждали сотни дел, нерешенные вопросы, и некогда было оплакивать жениха, так и не ставшего мужем. Кто-то бы назвал это черствостью, но Кейтилин решила, что у нее будет время. Потом на все будет время, когда-нибудь.
Она смиренно приняла решение отца: если не удалось выйти замуж за одного лорда Винтерфелла, то пойдет за другого. Но совершенно не понимала, как вести себя с этим хмурым, даже угрюмым, юношей. Он так отличался от Брандона, от того образа, которое бережно хранило сердце. Того Брандона, которому было невозможно отказать, когда шептал ласковые слова на ухо, вел ладонью по бедру, и ее жар чувствовался даже сквозь ткань платья. Но ведь Кет не Лиза, она отдала себя тому, с кем помолвлена, ведь ничего страшного в этом нет, правда? Они все равно должны были стать мужем и женой.
Кто же знал, что от этого так быстро могут быть дети?
Или что Брандон погибнет, отправившись спасать сестру.
А она его просила. Умоляла. Заклинала всеми богами – не уезжать. Сердце ли чувствовало или же просто женская ревность, но ей всегда казалось, что сестру Брандон любил больше. Стоило вспомнить то, как озарялось его лицо, когда он рассказывал о своей маленькой Лии.
И вот теперь Брандон погиб, а она с его ребенком под сердцем должна стать женой его брату, который все так же оставался для нее загадкой. Эддард скупо улыбался в ответ, а его пальцы казались холодными, мысли – далекими. И Кет все чаще задумывалась, как же ей с ним жить? За Брандоном можно было и на Север, но что, если с Недом на том Севере будет холодно?
- Как вы себя чувствуете. Леди Кейтилин?
Очередное напоминание о ее неловком положении.
- Спасибо, лорд Эддард, прекрасно.
Нед усаживает девушку на скамью, опускается рядом. Ее ладонь лежит в его ладони, а сам он смотрит на лицо. Тонкие черты, бледную кожу, так причудливо оттеняемую рыжиной волос. Кейтилин Талли красива. Но ее красота не трогает сердце Неда. Он помнит совсем другую женщину – чью смуглую кожу покрывал поцелуями, чьи губы так страстно целовал, дивясь огню внутри себя, чьи руки скользили по его телу, изучая каждую царапину, каждый изгиб, чьи глаза блестели так же, как северное сияние над Винтерфеллом.
- Так о чем вы хотели поговорить?
Это едва не первый их разговор наедине, и Кет гадает, о чем пойдет беседа.
- Ваш отец торопит меня со свадьбой. И сегодня он получит ответ, но для начала я хотел бы, чтобы его услышали вы.
Девушка невольно ежится, но Нед делает вид, что не замечает этого. Он все уже решил для себя, в тот момент, когда прочитал письмо из Гавани. Унаследовав от отца и брата Винтерфелл, к чему оказался совсем не готов, он должен был получить и жену. Хостер Талли давил на честь северянина, вынуждая его отказаться от своих собственных чувств. В этой ситуации любой выбор обернется для участников бесчестьем, но для Неда все стало на свои места. Он не обязан отвечать за неспособность брата держать штаны на завязке, как и за необдуманный поступок, которым он загнал себя, отца и других рыцарей в логово Эйериса, прямо на костер. Да, честь леди Кейтилин жаль, она ничем этого не заслужила, и не волку ее осуждать – он и сам не стал ждать обмена плащами с Эшарой, взяв свое. Но всегда можно найти выход. Кейтилин не первая, кто рожает бастарда, а потом выходит замуж. И уж далеко не последняя. Все, что нужно старому Талли, умерить свои надежды касательно собственных детей.
- И какой же ответ?
- Я не могу на вас жениться.
К щекам Кет приливает краска, но тут же отступает обратно, возвращая хозяйке бледность. Она не верит услышанному. Отец был уверен, что Старк не станет противиться его требованию, слишком многое стоит на кону. И главное – ее честь.
Она же была хорошей дочерью. Послушной. Вела хозяйство, была старшей сестрой, собиралась замуж за того, кого указал отец. Тогда почему сейчас ее надежды трещат по швам? Кет смотрит на Неда Старка, и все еще не верит.
- Я для вас недостаточно хороша? Или вам мешает ребенок брата?
- Ни то, ни другое, леди. Я вас не люблю. Но люблю другую. И эта женщина ждет моего ребенка.
Ирония судьбы, правда? Два брата, такие разные, но такие одинаковые – свое они пометили сразу, одарив обеих детьми. Кто родится первый? Кто станет бастардом, а кто принцем Севера? Неужели это будет ее, Кейтилин, ребенок? Существо, к которому она пока ничего не испытывает, но которое уже может лишить ее будущего.
- Вы лишитесь всего, Эддард. Вы не выиграете эту войну без моего отца, не вернете сестру. А мой отец и его вассалы пойдут за вами лишь в случае нашего брака. – Кет подается вперед, сжимает ладонь мужчины обеими руками. – Любовь этого стоит?
Эддард усмехается. Кет впервые видит какое-то подобие не то что улыбки, а вообще каких-то чувств. От удивления разжимает пальцы, чувствуя, как по спине бежит холодок. Не было в Неде ни угрозы, ни злости, ни обиды. Лишь уверенность в избранном пути, такая же твердая, как стены Винтерфелла.
Он всегда был вторым сыном. Он знал, что не будет править замком, вассалами, Севером. Он был волен выбирать свой путь, свою жену. Вторые сыновья вступают в торги за власть лишь в том случае, если старших детей недостаточно. Но у Рикарда Старка были прекрасные возможности для торга – Брандон и Лианна.
Именно поэтому Нед так легко позвал Эшару замуж. Мог ей обещать это, знал, что выполнит данное обещание, увезет ее из Гавани в качестве супруги. Куда? Возможно, в Орлиное Гнездо, Джон просил его задержаться там даже после отъезда и свадьбы Роберта с Лианной. Возможно, они бы отправились в жаркий Дорн, и Эшара показала бы свою страну. А может, поселились бы на Севере, в одном из владений дома, где бы Нед занимался охотой, а его жена – рожала бы ему детей. И почему-то волк был уверен, что дорнийку не испугали бы холода или отсутствие привычных мелочей, которые так наполняли ее жизнь. Видел это по глазам, то бесценное доверие, светившееся в них.
Нед обещал, что на Севере она никогда не замерзнет, он сможет ее согреть.
Обещания нужно выполнять.
- Леди Кейтилин, я не изменю решения. Со своей стороны могу обещать, что ваш ребенок всегда будет иметь поддержку в Винтерфелле, а если вы решите его отправить ко мне, то мы с моей женой о нем позаботимся.
И в этом Эддард тоже не сомневался, говоря и за Эшару тоже. Он просто представить не мог, что она скажет «нет».
Возможно, ребенок Брандона даже будет носить свою законную фамилию, хотя никогда не станет наследником замка. Главное не в том, кто он по имени, Старк или Сноу. Главное – волк внутри. И это знал каждый, рожденный под стягом с лютоволком.
Кейтилин прячет лицо в ладони, тихо плачет, но лишь тогда, когда шаги Неда затихают вдали. Она никак не может понять, где допустила ошибку. Или где допустил ошибку Хостер, ведь у них были все козыри для того, чтобы устроить ее брак. Даже ребенок играл им на руку. А что теперь?
Теперь она чувствовала себя глубоко несчастной – никому не нужной, не любимой, жених погиб, Петира изгнали за историю с Лизой, а Эддард выбрал не ее. Скоро Риверран покинет и младшая сестра, та самая, чьи поступки злили отца и вгоняли в краску саму Кет. Но, в конечном счете, даже Лиза оказалась удачливее, чем она.
***
Королевская Гавань никогда не нравилась Эшаре. Узкие улочки, пропитанные вонью сырой рыбы, помойки и нечистот, вечно грязный подол платья, скользкие от грязи камни, смрадный воздух. Дышать полной грудью можно было лишь в садах Красного замка, как и наслаждаться чистотой и красотой. И ничего не напоминало о Дорне. Элия почти сразу по приезде впала в депрессию, но Эшара, обладающая способностью кошки легко устраиваться на новом месте, не ощущала тяжести на душе. К тому же, в отличие от подруги, она всегда могла вернуться домой, но пока довольствовалась лишь снами о Водных садах, Солнечном копье и Звездопаде.
Но сейчас замок стал для нее тюрьмой. К чести Эйериса он не отправил заложницу в каземат, но приставил к ней надсмотрщиков: стражу, мейстера, который каждую неделю осматривал ее, служанку, которая прислуживала и отчитывалась за каждый шаг леди Дейн. Радость была в том, что иногда Эшаре было позволено видеться с Элией и детьми. И если Эйегон предпочитал большую часть времени спать, то малышка Рейенис с радостью пользовалась непреодолимым желанием дорнийки обнимать и прижимать ее к себе. Может быть так проявляется материнский инстинкт?
Маленькая принцесса прижимается к животу сидящей на полу Эшары. Элия с улыбкой наблюдает за дочерью – они рассказали ей, что если очень постараться, то можно почувствовать малыша. И теперь это главная забава Рейенис – прикладываться ухом к животу Эшары. Впрочем, уже через несколько минут она начинает скучать потому, что малыш общаться не хочет, а вот котенок отвечает девочке большей взаимностью. Но перед тем как высвободиться из цепких пальцев Эшары, что расстраивает дорнийку, она бросает прицельное:
- А ты уже знаешь, как назовешь ребеночка?
Рейенис очень нравится придумывать имена своим котятам.
- Пока еще не знаю.
Не таким должно было стать материнство для Эшары. Не так она должна была проводить эти месяцы счастливого ожидания – среди врагов и слухов о том, что Нед Старк женится на Кейтилин Талли. Сплетни наполняют коридоры и покои Красного замка, от них невозможно скрыться, и король при встрече напоминает о них. Эшара улыбается, хочет спросить, какой с нее тогда толк, а по ночам корчится от боли. Не физической, но не менее сильной.
Рейенис убегает к своим котятам, и Эшара с трудом давит тяжелый вздох. Родится ли ее ребенок? Будет ли он бегать с котятами? Или все ее заточение закончится смертью обоих?
У нее нет вестей о Неде, может, он и правда…
- А ведь Рейенис права, ребенка нужно будет назвать.
Элия удивительная. Она всегда была слабее Эшары, но сейчас старается окружить подругу заботой по мере возможности. Хотя обе заложницы безумного короля, обе могут заплатить за ошибки тех, кого избрали.
Дорнийка пожимает плечами:
- Мне все равно. Я ведь даже не знаю, как зовут бастардов на Севере. Значит, будет Сэнд.
- Ты веришь слухам?
Эшара качает головой. Она уже ни во что не верит. Мысленно считает недели, которые отделяют ее от родов – еще четыре месяца впереди. Долгие томительные четыре месяца, в которые Эйерис может сотворить с нею, что угодно, в которые может погибнуть Нед. Или же окажется, что дыма без огня не бывает, и он стал мужем Кейтилин Талли.
- Я просто хочу, чтобы мой ребенок родился, - шепчет дорнийка, - здоровым и сильным. И пусть это будет мальчик. С темными волосами и серыми глазами. Его глазами. Его силой. Его наследием. Он будет воевать. Он будет защищать свою женщину, свою любовь. И ему не придется быть заложником в игре престолов. Не придется в нее играть.
Элия пересаживается рядом. Хочет обнять, но опасается, что Эшаре сейчас это будет неприятно, поэтому просто гладить темные волосы, шелковистые, длинные пряди, пытается успокоить.
- Ты жалеешь?
- О чем?
- Что приехала за мной в Королевскую Гавань?
- Нет. Что меня ждало в Дорне? Стать игрушкой твоего брата?
- Что мы поехали в Харенхолл?
- Об этом должна жалеть не я, не мой муж увез северянку и начал войну.
Элия запинается на мгновение, но это правда. Жестокая и болезненная, но чистая правда. Хотя виноват не только Рейегар, предавший свою жену, своих детей, не только влюбленная девочка Лианна, но и тот, кто не смог дать ей желаемое – Роберт Баратеон.
- Что отдала свою невинность Неду?
- Нет.
И ответ звучит твердо и уверенно.
- Никогда.
- Ты веришь в него, - и это уже не вопрос. – Он придет.
Эшара упирается лбом в плечо той, кто стала ей сестрой. Но так и не плачет. Если будет плакать, лишится сил. А ей они еще нужны. Впереди долгая изматывающая борьба.
Продолжение в комментариях.
@темы: Игра престолов, Фанфики
-
-
05.07.2014 в 22:27-
-
05.07.2014 в 22:28-
-
05.07.2014 в 22:29-
-
05.07.2014 в 22:30-
-
05.07.2014 в 22:30-
-
05.07.2014 в 22:30-
-
05.07.2014 в 22:31-
-
08.07.2014 в 09:13По нему. Исправьте, пожалуйста, а то в глаза бросается.