Я нашел вам славное тихое местечко в психиатрии (с)
Саманта Картер/Кирилл Вернер.
Отпуск на двоих
Или вот так тихим сапом делаются дети.
Ответственные Гинора Рэйли и я))))
Лезьте, но думайте, и не говорите, что не предупреждала.Кирилл:
Нам повезло с погодой – много солнечных дней, вода теплая… И хотя я глубоко не фанат “дикого” отдыха и при прочих равных лучше бы побродил по экскурсиям, чем жариться на солнце, я понимаю, почему нам стоило выбрать именно этот вариант.
Сэм расслаблена, я давно ее такой не видел. Уж точно не сутки подряд.
Сейчас она спит у меня под боком, разомлев на солнце. И да, купальник она действительно не брала.
Но у меня просто рука не поднимается ее будить…
… а культурную программу вполне обеспечивает планшет с куском базы данных древних.
Саманта
Никак не могу проснуться. Вроде уже не сплю, а глаза открыть никак. Чувствую рядом Кирилла. Его руку на себе. Через определенный промежуток времени он ее убирает, но тут же возвращает. Читает… у меня тоже где-то в вещах валяется планшет, но я его так ни разу и не включила. В те промежутки времени, когда не домогаюсь Кирилла, не нежусь на солнышке, не сижу в воде, я сплю. Забыла, как можно спать так много, хотя с переходом на Атлантиду у меня вполне нормализовалось с режимом дня.
Вот только одно исключение – если Кирилл со своей командой ночует на планете, я ночую в лаборатории. Не могу уснуть в пустой постели без него.
А вообще, очень тяжело переходить в разряд ожидающих.
Глаза пока так и не удается открыть, что не мешает мне протянуть руку и на ощупь пытаться отобрать у своего мужчины планшет.
- Это не нормально. Обычно это я не могу оторваться от планшета, - все-таки разлепляю веки.
Мне немного стыдно за то, что Кирилл из-за меня вынужден сидеть на этом куске песка, мы вполне могли выбрать что-то более цивилизованное. Но… мне тут лучше. Надеюсь, меня достаточно, чтобы ему тоже было хорошо.
Кирилл:
- Меня умиляют твои привычки. – Я знаю, что потом придется еще раз выискивать то место, на котором остановился, а потом еще и мучительно въезжать, про что же такое я читал. У меня нет особо великого таланта к языкам – английский на уровне носителей языка (я имею в виду носителей с тем же уровнем IQ, а не гамадрилов) только благодаря маминым стараниям. Но с языком древних все по-другому. Я его и не учил толком, стоит подольше всмотреться в текст и я его просто … понимаю, могу спокойно читать. Главное – сосредоточиться. Сейчас, например, стараюсь въехать в то, что из себя представляет корабль класса “Аврора”. И да, я его уже хочу… - Первым делом отбираешь все, что может отвлекать от себя. Только блокировку сдвинь, ладно?
Саманта
- Конечно, отбираю. Потому, что сейчас я – центр твоей вселенной.
Ставлю планшет на блокировку и откладываю его в сторону.
В голове полно песка, волосы от воды стали жесткими, а кожа покрылась золотистым загаром, которого у меня никогда не было.
Но я почему-то чувствую себя намного лучше. Кладу ладонь на живот Кирилла, никак не могу решить, куда мне ее двинуть, то ли вверх, то ли вниз. Целую загоревшую кожу, но все-таки отрываюсь и спрашиваю.
- Что ты нашел в базе данных?
Кирилл:
Вытягиваюсь на спине, позволяя Сэм привычно устроиться сверху, и прикрываю глаза – солнце палит вовсю.
- Корабль свой мечты. Что? – Чувствую, как она смеется, и приоткрываю глаз. – Знаешь, мне вообще кажется, что древние, оставляя город, просто стерли оглавление базы – уничтожать информацию рука не поднялась, а вот затруднить по ней поиск… Это да, это запросто. Так вот, я сейчас продираюсь сквозь технические характеристики этого крейсера… Она чудо. Просто чудо. Идеальное сочетание маневренности и разрушительной силы. А, самое потрясающе – может управляться одним-единственным человеком из кресла.
Собственно, большая часть кораблей древних рассчитана на одного-единственного человека – командира, капитана, пилота. Настолько совершенный механизм… Скорее даже существо, принимающее человека, как симбионта…
Уточнение: подходящего человека.
Саманта
Я задумываюсь.
А ведь в самом деле что-то было не то с базой. Информация была, но она шла в разброс. И было очень трудно найти что-то конкретное. Поэтому бывало, что куски одного целого выплывали в разное время. И собрать воедино все можно было, лишь имея все части паззла.
- Корабль класса Аврора? Я читала отрывочную информацию, но для полноты картины было мало, и я продолжила искать то, что мне нужно. Справишься с таким кораблем?
Приподнимаюсь на груди Кирилл, лениво пробегаю пальцами по его подбородку. На нем уже легкая щетина, и это придает моему мужчине вид… не такой идеальный. И не такой серьезный. Более… домашний, что ли.
Скрещиваю ноги в лодыжках в воздухе. И слегка отвлекаюсь от Авроры.
Почему-то любовь накрывает в самые неожиданные моменты. Как сейчас. Когда нежишься на солнышке в объятиях любимого человека, смотришь на него и понимаешь – «люблю». Люблю так сильно, что на вдохе бывает больно. И не могу даже понять, откуда. Потому, что любовь Кирилла не бьет. Не гробит. Не ломает. Тогда почему иногда становится больно дышать?
Но мы сейчас об Авроре.
Кирилл:
- Крейсер, Сэм. Либо просто корабль, но не корабль класса Аврора. – Не знаю, почему это кажется таким важным, но это не просто … корабль. Не знаю. – Пробегаю пальцами по ее позвоночнику. - Сэм, я не пилот. Да, официально звание – капитан ВВС, но… Это не моя специализация. – Задумываюсь, а потом говорю правду. В основном потому, что не хочу от этой женщины ничего скрывать. – Ты же видела отца… Я в проекте совсем не от ВВС. Но да. Я бы хотел попробовать … не справиться, поработать с таким кораблем.
Саманта
Соглашаюсь:
- Крейсер.
И у меня совсем нет желания шутить, что у меня появился конкурент. Потому, что вижу блеск в глазах Кирилла.
Серьезно смотрю на него. Я это знала. Не знаю как. Шестое чувство. Еще что-то. А уж когда познакомилась с Вернером-старшим, то тут вообще все вопросы отпали.
- Я знаю. Не скажу, что я за милю чувствую человека, но… у меня есть свои предположения. И после встречи с твоим отцом они переросли в уверенность. Но ты же знаешь, насколько мне по барабану это противостояние Америки и России. Так что я изначально не зацикливалась на том, от какого ведомства ты числишься в КЗВ. Мне не было до этого дела три года назад. А сейчас тем более.
Переворачиваюсь на спину, укладывая голову на грудь Кириллу. Небо такое голубое-голубое, ни единого облачка. Но солнце пока еще не печет, к тому же к нам подползает узорчатая тень листьев ближайшей… пусть будет пальмы. Я не ботаник.
- Найдем, попробуешь. Несмотря на осаду и то, что все разлетелись, не думаю, что в Пегасе не осталось совсем ничего. Где-то что-то должно быть. Просто нужно искать более прицельно. Возможно, если правильно разобраться с базой, мы найдем отправную точку поисков. Может, тебе следует этим заняться вплотную? Слишком мало людей с техникой Древних «на ты». Таких сильных носителей гена – по пальцам пересчитать. Ты, Беккет, Шеппард… Кусанаги. – Улыбаюсь, вспоминая, что ни Беккет, ни Кусанаги не то, что не пилоты, они вообще не военные. – Кстати, о пилотах, - зажмуриваюсь, когда глаза устают от яркой синевы неба и солнечных лучей. Солнце уже начинает покусывать кожу, хочется в воду, но разорвать сейчас такой интимно-идиллический момент, когда можно вот так спокойно говорить о том, что интересно не только тебе, но и ему, кажется кощунством, - Беккет ни разу не ВВС. И Древние, они не воины, Кирилл, они вынуждены были защищаться, а уровень технологии было настолько высок, чтобы делать это успешно. Но стратеги из них хреновые. Ученые, философы, политики – да. Так что не думаю, что в отношениях «крейсер-человек» станет определяющим тот факт, пилот ты или нет. Мне кажется, для взаимодействия нужно нечто другое. Единение, общая волна, умение понять технику и открыть себя. Быть единым целым. Никакое ВВС, никакая армия, тренировки и знания не помогут, если ты будешь закрыт и не будешь верить в то, что техника может ожить при помощи твоего контакта. – Усмехаюсь. – А для начала – не нужно воспринимать все, как технику. Но ты ведь это и сам знаешь. Ведь именно ты мне рассказал о том, что Атлантида живая, - что город своими выбрыками и капризами доказывает с завидным постоянством, - как и джамперы. Ты просто не видишь себя за штурвалом. В джамепре. А я вижу. Ты растворяешься в нем…
А я, кажется, ревную, как бы это дико не звучало. Ревную его к тому, чего у меня не будет. Мне ген привили. Я легко поладила с городом, но… это не то. К тому же я ревную не к Кириллу, а его самого. В такие моменты у меня стойкое ощущение, что меня рядом с ним нет.
Да, детка, но именно такое ощущение возникает у окружающих, когда по макушку в своем новом проекте.
Кирилл:
Разговор о моей принадлежности благополучно прикрывается, потому что по большому счету на Атлантиде все равно, на кого ты работаешь – главное не работать против Атлантиды.
- Найду. – Это уже обещание, спокойная уверенность.
Древние вели войну, особенно под конец, совершенно бестолково. Собственно, так и бывает, когда вместо того, чтобы устроить противнику тотальный геноцид пытаешься вести с ним переговоры. Люди в понимании рейфов – скот, кормовая база, но никак не те, кто сидят на другой стороне стола переговоров.
Считать по-другому – самоубийство.
- Не ревнуй, ладно?
Хотя… Ревность это немного не то слово.
Есть понимание того, что ты связываешь свою жизнь со взрослой, состоявшейся личностью, со своими целями и интересами. И совпадают у вас только некоторые из них. Но иногда … слегка завидно и холодок по позвоночнику. У меня – когда выдираю ее за уши, хотя иногда и просто сижу рядом – когда она возится с очередным проектом, забывая спать и есть. У нее – когда я растворяюсь в технике древних.
Саманта
Улыбаюсь. Глаза закрыты, а я улыбаюсь, чувствуя себя снова школьницей, влюбленной первого парня в школе.
- Не ревную. Это… не совсем ревность. Но и это ты знаешь потому, что приходишь за мной в лабораторию, когда я зависаю в своих теориях.
Я знаю, что он будет приходить так всегда. Как и я за ним, когда он засиживается в своих раздумьях, где-то в далеких мыслях. Люблю обнимать его со спины. Люблю признаваться, что не могу без него уснуть. Люблю просто звать его в нашу постель.
Ревность? Немного. Но ее всегда перекрывает понимание. То, чего мне всегда не хватало с другими людьми. Молчаливого понимания.
А еще я знаю, что на мою просьбу «расскажи, о чем думаешь» мне всегда ответят правду.
Переворачиваюсь снова на живот, но только для того, чтобы поцеловать Кирилла. И поднимаюсь, придерживая практически невесомый и почти прозрачный кусок ткани, купленный на каком-то местном рынке. Это не стеснение, это нежелание потом подставлять свой обгоревший зад, чтобы Кирилл мазал его кремом.
- Так и будешь лежать? – Интересуюсь, рассматривая его.
Отросшая челка лезет в глаза, и я смахиваю ее в сторону. С парикмахерами тут беда, но тратить без малого месяц на Землю, чтобы просто привести в божеский вид отросшие концы волосы… увольте. Хотя и понимаю, что прическа потеряла форму. А на свой внешний вид мне не плевать в противовес общепринятому мнению, что армия упрощает отношение женщин к себе. Да сейчас.
Насладившись вдоволь лицезрением Кирилла – о, это занятие мне никогда не наскучит, я могу созерцать его в любом состоянии, спящем, работающим (сексуальное либидо повышается), читающим – бросаю в него свернутую ткань и иду к воде. Не спешу, пусть теперь он любуется. От его взгляда по позвоночнику пробегает сладкая дрожь.
Кирилл:
- Да, отсюда открывается просто потрясающий вид.
Не то, чтобы я не любил воду… В конце концов я вырос в достаточно обеспеченной семье – отец отправлял нас с мамой на летние каникулы в Сочи. Но вот там основным времяпровождением мамы было отбирание у меня книг и попытки оттащить в море.
Когда был мелким – за ногу.
Постарше – за ухо.
При том, что плавать я вообще-то люблю. Но когда рядом не бултыхается куча народа…
Минут через пять поднимаюсь с полотенца и иду к воде. Практически сразу ухожу под воду и просто наматываю пару кругов широкими гребками.
Саманта
Показываю Вернеру язык. Кто бы увидел, оборжался. Или пришел бы в ужас от моего поведения. Взрослая женщина, подполковник ВВС США…
И вот только в такие минуты понимаешь, как осточертело быть взрослой и подполковником. Как хочется дурачиться и делать все в свое удовольствие.
Мне бы это очень быстро надоело. Но так как это невыполнимое желание само по себе, то этого все равно хочется.
Кстати, о виде. Кирилл-то в плавках, это я брожу в неглиже, иногда прикрывая чуть пригоревшую тушку вот той же полупрозрачной тряпкой.
А теперь моя очередь смотреть на потрясающее зрелище. Полулежу на отмели, опершись о локти, и наблюдаю за зрелищем, от которого у меня во рту пересыхает. Не от жары.
Просто это и правда эстетический кайф, когда мужчина – твой от макушки до пят, не важно, что сейчас его голову занимают игрушки Древних, и новый корабль он хочет едва ли не больше меня местами – сложенный, как… а, не важны мифологические сравнения, разрезает водную гладь большими гребками, а ты хоть и не видишь, но точно знаешь, как поигрывают под загоревшей кожей его мускулы.
В такие минуты желание становится просто всеобъемлющим. Собственно, я и так хочу его всегда каждой своей клеточкой, но постоянно есть что-то, что тормозит. А еще есть пределы физических возможностей.
Но бывают моменты, когда есть ты, он и больше ничего.
Как правило, на меня такое накатывает когда кто-то из нас рискует не вернуться, от чего острее ощущается необходимость оказаться друг в друге.
Или вот как сейчас…
Откидываю голову назад, подставляя лицо солнцу. Не хочу мешать Кириллу наслаждаться заплывом, а потому не зову. Прядки челки на ветру кажутся совсем выгоревшими, какие-то до беловатого цвета, какие-то до соломенно-рыжеватого. Зажмуриваюсь и облизываю губы. На них соль. А я думаю о том, что кожа Кирилла сейчас тоже солоноватая на вкус.
От этих мыслей рука сама тянется вниз. Ложусь на спину, позволяя прибою накатывать на себя. Медленно скольжу рукой по телу, лаская его, дразня соски, которые тут же твердеют. Насколько глупо, когда Кирилл совсем рядом, развлекаться одной? Не столько глупо, сколько интересно. Широко улыбаюсь, все так же не открывая глаза. Вода намочила волосы, капельки попадают на лицо. Снова облизываю губы, а рука живет своей жизнью, проходя путь, который за прошедший год проходила достаточно часто, помогая снять напряжение. Ноги согнуты в коленях, чуть разведены, но я знаю, что со стороны кажется – я просто лежу в воде на мели. А в голове роятся картинки, совсем свежие, утреннего жаркого секса, когда собственный крик спугнул стайку местных птиц, усевшихся в опасной близости от нашей ночлежки. И это подстегивает к дальнейшим действиям, к тому, что пальцы, ненадолго задержавшись внизу живота, скользят внутрь. Один, потом второй. Тесно, жарко, мышцы требовательно обхватывают их, но вот тело не обдуришь. Не то ему нужно, совсем не то.
А я все равно медленно двигаю ими, собственно, не стремясь к оргазму, оставляя это на потом. Дразню тело, завожу, играюсь, ласкаю. Прикусываю губу, чтобы сдержать тихий стон. Зарываюсь ногами в песок.
И жду…
Мне хочется, чтобы Кирилл поймал меня на горячем. Прямо сейчас.
Кирилл:
У Сэм лицо нашкодившей кошки, слопавшей таки хозяйскую канарейку, и теперь нежащейся на солнце.
… после очередного круга замечаю, что Сэм подозрительно притихла и выныриваю. Эта тишина меня беспокоит. Не то, чтобы я ждал, что она будет с визгами и воплями носиться по линии прибоя… Но мне беспокойно не ощущать ее рядом. Да, на службе – это другое, да и там я стараюсь все время знать, где она.
Выхожу на отмель и понимаю, чем эта паразитка занималась, пока я плавал, и тихо смеюсь, присев рядом – так, чтобы тень упала на лицо.
Надо сказать, картинка завораживающая.
Не тем даже, что Сэм ласкает сама себя, а тем, как выглядит сейчас. Она действительно похожа на кошку – сытую, лучащуюся здоровьем. Я смотрю на то, как разлетаются выгоревшие пряди, трепещут ресницы. Капли воды и песчинки на загорелой коже. Налившая грудь с вставшими сосками, бедра…
- Скучала? – Улыбка, кажется, выходит довольно хищной.
И я, пожалуй, впервые за все это время, понимаю, что хочу завести с этой женщиной ребенка. Не признаю достоинства или ее желание и биологические часы...
Именно хочу от нее ребенка.
Саманта
Плеск воды, тень падает на мое лицо. Даже не открывая глаз кожей чувствую рядом Кирилла. Это то, что есть всегда. Я всегда чувствую его. Но останавливаюсь лишь тогда, когда довожу себя до точки, не окончательно, но на подходе. Потому, что дальше мне уже самой совсем не интересно.
- Да.
- Сэм, искусство флирта… - голос Дженет звучит наставительно.
Закатываю глаза:
- Мне не нужно от слова «совсем».
- Зануда…
Почему-то в эту минуту что-то типа «а ты как думаешь? Разве не видно? Сам посмотри» и все такое прочее, кажутся вульгарными. И не звучащими.
Открываю глаза, приподнимаясь на локтях.
Меня захлестывает уже не водная волна, а чувственная. Два месяца покоя, даже больше. А внутри все так же переворачивается при мысли, что мы могли не свидеться.
И желание становится нетерпимым. Потому, что горечь таких мыслей удается забивать лишь привкусом даже не секса, а близости. Полноценной, полноконтактой, когда растворяешься друг в друге…
- Наплавался?
Конечно же, голос у меня слегка сел, в нем явно лезут мурлыкающие нотки, сдавая все мое самообладание к чертям.
Кирилл:
- Ну… Тебя, оказывается, нельзя оставлять одну надолго.
Наклоняюсь и прослеживаю биение жилки на шее – кожа Сэм соленая и пахнет солнцем. А еще я понимаю, что положение у нас слегка неравное: я возбужден, но она уже почти на грани.
К тому же секс на отмели меня мало прельщает – песок такая противная вещь в некоторых местах…
Мелкими поцелуями спускаюсь по груди и животу к разведенным ногам.
Отпуск на двоих
Или вот так тихим сапом делаются дети.
Ответственные Гинора Рэйли и я))))
Лезьте, но думайте, и не говорите, что не предупреждала.Кирилл:
Нам повезло с погодой – много солнечных дней, вода теплая… И хотя я глубоко не фанат “дикого” отдыха и при прочих равных лучше бы побродил по экскурсиям, чем жариться на солнце, я понимаю, почему нам стоило выбрать именно этот вариант.
Сэм расслаблена, я давно ее такой не видел. Уж точно не сутки подряд.
Сейчас она спит у меня под боком, разомлев на солнце. И да, купальник она действительно не брала.
Но у меня просто рука не поднимается ее будить…
… а культурную программу вполне обеспечивает планшет с куском базы данных древних.
Саманта
Никак не могу проснуться. Вроде уже не сплю, а глаза открыть никак. Чувствую рядом Кирилла. Его руку на себе. Через определенный промежуток времени он ее убирает, но тут же возвращает. Читает… у меня тоже где-то в вещах валяется планшет, но я его так ни разу и не включила. В те промежутки времени, когда не домогаюсь Кирилла, не нежусь на солнышке, не сижу в воде, я сплю. Забыла, как можно спать так много, хотя с переходом на Атлантиду у меня вполне нормализовалось с режимом дня.
Вот только одно исключение – если Кирилл со своей командой ночует на планете, я ночую в лаборатории. Не могу уснуть в пустой постели без него.
А вообще, очень тяжело переходить в разряд ожидающих.
Глаза пока так и не удается открыть, что не мешает мне протянуть руку и на ощупь пытаться отобрать у своего мужчины планшет.
- Это не нормально. Обычно это я не могу оторваться от планшета, - все-таки разлепляю веки.
Мне немного стыдно за то, что Кирилл из-за меня вынужден сидеть на этом куске песка, мы вполне могли выбрать что-то более цивилизованное. Но… мне тут лучше. Надеюсь, меня достаточно, чтобы ему тоже было хорошо.
Кирилл:
- Меня умиляют твои привычки. – Я знаю, что потом придется еще раз выискивать то место, на котором остановился, а потом еще и мучительно въезжать, про что же такое я читал. У меня нет особо великого таланта к языкам – английский на уровне носителей языка (я имею в виду носителей с тем же уровнем IQ, а не гамадрилов) только благодаря маминым стараниям. Но с языком древних все по-другому. Я его и не учил толком, стоит подольше всмотреться в текст и я его просто … понимаю, могу спокойно читать. Главное – сосредоточиться. Сейчас, например, стараюсь въехать в то, что из себя представляет корабль класса “Аврора”. И да, я его уже хочу… - Первым делом отбираешь все, что может отвлекать от себя. Только блокировку сдвинь, ладно?
Саманта
- Конечно, отбираю. Потому, что сейчас я – центр твоей вселенной.
Ставлю планшет на блокировку и откладываю его в сторону.
В голове полно песка, волосы от воды стали жесткими, а кожа покрылась золотистым загаром, которого у меня никогда не было.
Но я почему-то чувствую себя намного лучше. Кладу ладонь на живот Кирилла, никак не могу решить, куда мне ее двинуть, то ли вверх, то ли вниз. Целую загоревшую кожу, но все-таки отрываюсь и спрашиваю.
- Что ты нашел в базе данных?
Кирилл:
Вытягиваюсь на спине, позволяя Сэм привычно устроиться сверху, и прикрываю глаза – солнце палит вовсю.
- Корабль свой мечты. Что? – Чувствую, как она смеется, и приоткрываю глаз. – Знаешь, мне вообще кажется, что древние, оставляя город, просто стерли оглавление базы – уничтожать информацию рука не поднялась, а вот затруднить по ней поиск… Это да, это запросто. Так вот, я сейчас продираюсь сквозь технические характеристики этого крейсера… Она чудо. Просто чудо. Идеальное сочетание маневренности и разрушительной силы. А, самое потрясающе – может управляться одним-единственным человеком из кресла.
Собственно, большая часть кораблей древних рассчитана на одного-единственного человека – командира, капитана, пилота. Настолько совершенный механизм… Скорее даже существо, принимающее человека, как симбионта…
Уточнение: подходящего человека.
Саманта
Я задумываюсь.
А ведь в самом деле что-то было не то с базой. Информация была, но она шла в разброс. И было очень трудно найти что-то конкретное. Поэтому бывало, что куски одного целого выплывали в разное время. И собрать воедино все можно было, лишь имея все части паззла.
- Корабль класса Аврора? Я читала отрывочную информацию, но для полноты картины было мало, и я продолжила искать то, что мне нужно. Справишься с таким кораблем?
Приподнимаюсь на груди Кирилл, лениво пробегаю пальцами по его подбородку. На нем уже легкая щетина, и это придает моему мужчине вид… не такой идеальный. И не такой серьезный. Более… домашний, что ли.
Скрещиваю ноги в лодыжках в воздухе. И слегка отвлекаюсь от Авроры.
Почему-то любовь накрывает в самые неожиданные моменты. Как сейчас. Когда нежишься на солнышке в объятиях любимого человека, смотришь на него и понимаешь – «люблю». Люблю так сильно, что на вдохе бывает больно. И не могу даже понять, откуда. Потому, что любовь Кирилла не бьет. Не гробит. Не ломает. Тогда почему иногда становится больно дышать?
Но мы сейчас об Авроре.
Кирилл:
- Крейсер, Сэм. Либо просто корабль, но не корабль класса Аврора. – Не знаю, почему это кажется таким важным, но это не просто … корабль. Не знаю. – Пробегаю пальцами по ее позвоночнику. - Сэм, я не пилот. Да, официально звание – капитан ВВС, но… Это не моя специализация. – Задумываюсь, а потом говорю правду. В основном потому, что не хочу от этой женщины ничего скрывать. – Ты же видела отца… Я в проекте совсем не от ВВС. Но да. Я бы хотел попробовать … не справиться, поработать с таким кораблем.
Саманта
Соглашаюсь:
- Крейсер.
И у меня совсем нет желания шутить, что у меня появился конкурент. Потому, что вижу блеск в глазах Кирилла.
Серьезно смотрю на него. Я это знала. Не знаю как. Шестое чувство. Еще что-то. А уж когда познакомилась с Вернером-старшим, то тут вообще все вопросы отпали.
- Я знаю. Не скажу, что я за милю чувствую человека, но… у меня есть свои предположения. И после встречи с твоим отцом они переросли в уверенность. Но ты же знаешь, насколько мне по барабану это противостояние Америки и России. Так что я изначально не зацикливалась на том, от какого ведомства ты числишься в КЗВ. Мне не было до этого дела три года назад. А сейчас тем более.
Переворачиваюсь на спину, укладывая голову на грудь Кириллу. Небо такое голубое-голубое, ни единого облачка. Но солнце пока еще не печет, к тому же к нам подползает узорчатая тень листьев ближайшей… пусть будет пальмы. Я не ботаник.
- Найдем, попробуешь. Несмотря на осаду и то, что все разлетелись, не думаю, что в Пегасе не осталось совсем ничего. Где-то что-то должно быть. Просто нужно искать более прицельно. Возможно, если правильно разобраться с базой, мы найдем отправную точку поисков. Может, тебе следует этим заняться вплотную? Слишком мало людей с техникой Древних «на ты». Таких сильных носителей гена – по пальцам пересчитать. Ты, Беккет, Шеппард… Кусанаги. – Улыбаюсь, вспоминая, что ни Беккет, ни Кусанаги не то, что не пилоты, они вообще не военные. – Кстати, о пилотах, - зажмуриваюсь, когда глаза устают от яркой синевы неба и солнечных лучей. Солнце уже начинает покусывать кожу, хочется в воду, но разорвать сейчас такой интимно-идиллический момент, когда можно вот так спокойно говорить о том, что интересно не только тебе, но и ему, кажется кощунством, - Беккет ни разу не ВВС. И Древние, они не воины, Кирилл, они вынуждены были защищаться, а уровень технологии было настолько высок, чтобы делать это успешно. Но стратеги из них хреновые. Ученые, философы, политики – да. Так что не думаю, что в отношениях «крейсер-человек» станет определяющим тот факт, пилот ты или нет. Мне кажется, для взаимодействия нужно нечто другое. Единение, общая волна, умение понять технику и открыть себя. Быть единым целым. Никакое ВВС, никакая армия, тренировки и знания не помогут, если ты будешь закрыт и не будешь верить в то, что техника может ожить при помощи твоего контакта. – Усмехаюсь. – А для начала – не нужно воспринимать все, как технику. Но ты ведь это и сам знаешь. Ведь именно ты мне рассказал о том, что Атлантида живая, - что город своими выбрыками и капризами доказывает с завидным постоянством, - как и джамперы. Ты просто не видишь себя за штурвалом. В джамепре. А я вижу. Ты растворяешься в нем…
А я, кажется, ревную, как бы это дико не звучало. Ревную его к тому, чего у меня не будет. Мне ген привили. Я легко поладила с городом, но… это не то. К тому же я ревную не к Кириллу, а его самого. В такие моменты у меня стойкое ощущение, что меня рядом с ним нет.
Да, детка, но именно такое ощущение возникает у окружающих, когда по макушку в своем новом проекте.
Кирилл:
Разговор о моей принадлежности благополучно прикрывается, потому что по большому счету на Атлантиде все равно, на кого ты работаешь – главное не работать против Атлантиды.
- Найду. – Это уже обещание, спокойная уверенность.
Древние вели войну, особенно под конец, совершенно бестолково. Собственно, так и бывает, когда вместо того, чтобы устроить противнику тотальный геноцид пытаешься вести с ним переговоры. Люди в понимании рейфов – скот, кормовая база, но никак не те, кто сидят на другой стороне стола переговоров.
Считать по-другому – самоубийство.
- Не ревнуй, ладно?
Хотя… Ревность это немного не то слово.
Есть понимание того, что ты связываешь свою жизнь со взрослой, состоявшейся личностью, со своими целями и интересами. И совпадают у вас только некоторые из них. Но иногда … слегка завидно и холодок по позвоночнику. У меня – когда выдираю ее за уши, хотя иногда и просто сижу рядом – когда она возится с очередным проектом, забывая спать и есть. У нее – когда я растворяюсь в технике древних.
Саманта
Улыбаюсь. Глаза закрыты, а я улыбаюсь, чувствуя себя снова школьницей, влюбленной первого парня в школе.
- Не ревную. Это… не совсем ревность. Но и это ты знаешь потому, что приходишь за мной в лабораторию, когда я зависаю в своих теориях.
Я знаю, что он будет приходить так всегда. Как и я за ним, когда он засиживается в своих раздумьях, где-то в далеких мыслях. Люблю обнимать его со спины. Люблю признаваться, что не могу без него уснуть. Люблю просто звать его в нашу постель.
Ревность? Немного. Но ее всегда перекрывает понимание. То, чего мне всегда не хватало с другими людьми. Молчаливого понимания.
А еще я знаю, что на мою просьбу «расскажи, о чем думаешь» мне всегда ответят правду.
Переворачиваюсь снова на живот, но только для того, чтобы поцеловать Кирилла. И поднимаюсь, придерживая практически невесомый и почти прозрачный кусок ткани, купленный на каком-то местном рынке. Это не стеснение, это нежелание потом подставлять свой обгоревший зад, чтобы Кирилл мазал его кремом.
- Так и будешь лежать? – Интересуюсь, рассматривая его.
Отросшая челка лезет в глаза, и я смахиваю ее в сторону. С парикмахерами тут беда, но тратить без малого месяц на Землю, чтобы просто привести в божеский вид отросшие концы волосы… увольте. Хотя и понимаю, что прическа потеряла форму. А на свой внешний вид мне не плевать в противовес общепринятому мнению, что армия упрощает отношение женщин к себе. Да сейчас.
Насладившись вдоволь лицезрением Кирилла – о, это занятие мне никогда не наскучит, я могу созерцать его в любом состоянии, спящем, работающим (сексуальное либидо повышается), читающим – бросаю в него свернутую ткань и иду к воде. Не спешу, пусть теперь он любуется. От его взгляда по позвоночнику пробегает сладкая дрожь.
Кирилл:
- Да, отсюда открывается просто потрясающий вид.
Не то, чтобы я не любил воду… В конце концов я вырос в достаточно обеспеченной семье – отец отправлял нас с мамой на летние каникулы в Сочи. Но вот там основным времяпровождением мамы было отбирание у меня книг и попытки оттащить в море.
Когда был мелким – за ногу.
Постарше – за ухо.
При том, что плавать я вообще-то люблю. Но когда рядом не бултыхается куча народа…
Минут через пять поднимаюсь с полотенца и иду к воде. Практически сразу ухожу под воду и просто наматываю пару кругов широкими гребками.
Саманта
Показываю Вернеру язык. Кто бы увидел, оборжался. Или пришел бы в ужас от моего поведения. Взрослая женщина, подполковник ВВС США…
И вот только в такие минуты понимаешь, как осточертело быть взрослой и подполковником. Как хочется дурачиться и делать все в свое удовольствие.
Мне бы это очень быстро надоело. Но так как это невыполнимое желание само по себе, то этого все равно хочется.
Кстати, о виде. Кирилл-то в плавках, это я брожу в неглиже, иногда прикрывая чуть пригоревшую тушку вот той же полупрозрачной тряпкой.
А теперь моя очередь смотреть на потрясающее зрелище. Полулежу на отмели, опершись о локти, и наблюдаю за зрелищем, от которого у меня во рту пересыхает. Не от жары.
Просто это и правда эстетический кайф, когда мужчина – твой от макушки до пят, не важно, что сейчас его голову занимают игрушки Древних, и новый корабль он хочет едва ли не больше меня местами – сложенный, как… а, не важны мифологические сравнения, разрезает водную гладь большими гребками, а ты хоть и не видишь, но точно знаешь, как поигрывают под загоревшей кожей его мускулы.
В такие минуты желание становится просто всеобъемлющим. Собственно, я и так хочу его всегда каждой своей клеточкой, но постоянно есть что-то, что тормозит. А еще есть пределы физических возможностей.
Но бывают моменты, когда есть ты, он и больше ничего.
Как правило, на меня такое накатывает когда кто-то из нас рискует не вернуться, от чего острее ощущается необходимость оказаться друг в друге.
Или вот как сейчас…
Откидываю голову назад, подставляя лицо солнцу. Не хочу мешать Кириллу наслаждаться заплывом, а потому не зову. Прядки челки на ветру кажутся совсем выгоревшими, какие-то до беловатого цвета, какие-то до соломенно-рыжеватого. Зажмуриваюсь и облизываю губы. На них соль. А я думаю о том, что кожа Кирилла сейчас тоже солоноватая на вкус.
От этих мыслей рука сама тянется вниз. Ложусь на спину, позволяя прибою накатывать на себя. Медленно скольжу рукой по телу, лаская его, дразня соски, которые тут же твердеют. Насколько глупо, когда Кирилл совсем рядом, развлекаться одной? Не столько глупо, сколько интересно. Широко улыбаюсь, все так же не открывая глаза. Вода намочила волосы, капельки попадают на лицо. Снова облизываю губы, а рука живет своей жизнью, проходя путь, который за прошедший год проходила достаточно часто, помогая снять напряжение. Ноги согнуты в коленях, чуть разведены, но я знаю, что со стороны кажется – я просто лежу в воде на мели. А в голове роятся картинки, совсем свежие, утреннего жаркого секса, когда собственный крик спугнул стайку местных птиц, усевшихся в опасной близости от нашей ночлежки. И это подстегивает к дальнейшим действиям, к тому, что пальцы, ненадолго задержавшись внизу живота, скользят внутрь. Один, потом второй. Тесно, жарко, мышцы требовательно обхватывают их, но вот тело не обдуришь. Не то ему нужно, совсем не то.
А я все равно медленно двигаю ими, собственно, не стремясь к оргазму, оставляя это на потом. Дразню тело, завожу, играюсь, ласкаю. Прикусываю губу, чтобы сдержать тихий стон. Зарываюсь ногами в песок.
И жду…
Мне хочется, чтобы Кирилл поймал меня на горячем. Прямо сейчас.
Кирилл:
У Сэм лицо нашкодившей кошки, слопавшей таки хозяйскую канарейку, и теперь нежащейся на солнце.
… после очередного круга замечаю, что Сэм подозрительно притихла и выныриваю. Эта тишина меня беспокоит. Не то, чтобы я ждал, что она будет с визгами и воплями носиться по линии прибоя… Но мне беспокойно не ощущать ее рядом. Да, на службе – это другое, да и там я стараюсь все время знать, где она.
Выхожу на отмель и понимаю, чем эта паразитка занималась, пока я плавал, и тихо смеюсь, присев рядом – так, чтобы тень упала на лицо.
Надо сказать, картинка завораживающая.
Не тем даже, что Сэм ласкает сама себя, а тем, как выглядит сейчас. Она действительно похожа на кошку – сытую, лучащуюся здоровьем. Я смотрю на то, как разлетаются выгоревшие пряди, трепещут ресницы. Капли воды и песчинки на загорелой коже. Налившая грудь с вставшими сосками, бедра…
- Скучала? – Улыбка, кажется, выходит довольно хищной.
И я, пожалуй, впервые за все это время, понимаю, что хочу завести с этой женщиной ребенка. Не признаю достоинства или ее желание и биологические часы...
Именно хочу от нее ребенка.
Саманта
Плеск воды, тень падает на мое лицо. Даже не открывая глаз кожей чувствую рядом Кирилла. Это то, что есть всегда. Я всегда чувствую его. Но останавливаюсь лишь тогда, когда довожу себя до точки, не окончательно, но на подходе. Потому, что дальше мне уже самой совсем не интересно.
- Да.
- Сэм, искусство флирта… - голос Дженет звучит наставительно.
Закатываю глаза:
- Мне не нужно от слова «совсем».
- Зануда…
Почему-то в эту минуту что-то типа «а ты как думаешь? Разве не видно? Сам посмотри» и все такое прочее, кажутся вульгарными. И не звучащими.
Открываю глаза, приподнимаясь на локтях.
Меня захлестывает уже не водная волна, а чувственная. Два месяца покоя, даже больше. А внутри все так же переворачивается при мысли, что мы могли не свидеться.
И желание становится нетерпимым. Потому, что горечь таких мыслей удается забивать лишь привкусом даже не секса, а близости. Полноценной, полноконтактой, когда растворяешься друг в друге…
- Наплавался?
Конечно же, голос у меня слегка сел, в нем явно лезут мурлыкающие нотки, сдавая все мое самообладание к чертям.
Кирилл:
- Ну… Тебя, оказывается, нельзя оставлять одну надолго.
Наклоняюсь и прослеживаю биение жилки на шее – кожа Сэм соленая и пахнет солнцем. А еще я понимаю, что положение у нас слегка неравное: я возбужден, но она уже почти на грани.
К тому же секс на отмели меня мало прельщает – песок такая противная вещь в некоторых местах…
Мелкими поцелуями спускаюсь по груди и животу к разведенным ногам.