[Яринка*]

Это АУшка основной линии ролки по Зову крови))))
 Гинора Рэйли просила и получила

Название: нет
Жанр: да бог его знает
Рейтинг: R
Саммари: Алекс вернулся лет на семь-восемь позже домой, чем в ролке.

Дождь дробью стучал по крыше машины и лобовому стеклу. Алекс выключил двигатель, потянулся взять с соседнего сиденья пакет с покупками, из которого настойчиво выглядывала бутылка дорогого виски. Может, мотель им пришлось выбрать дешевый, но травиться самому и травить Анну какой-нибудь самогонной дрянью он не хотел. Рукоять пистолета давила в поясницу, оставляя синяк. И Кастаки решил, что пора выбираться из неудобного салона старой машины, которую он взял напрокат по поддельным документам.

Прошедший день был долгим. Настолько долгим, что Алекс чувствовал себя уставшим. Он шел к дверям в номер, не обращая внимания, что холодные капли попадают за шиворот. Все, что он чувствовал, это металлический запах крови, который, казалось пропитал его изнутри.

... Один из нападавших выжил. И Алекс, отправив Анну прочь, занялся им. Тонкий нож распарывал кожу жертвы, миллиметр за миллиметром, а он ждал ответа на поставленные вопросы: кто, что, зачем? Кайфа от пыток Алекс не испытывал, но и отвращения не было. Холодное безразличие, которое сопутствовало необходимости что-то делать, пусть и малоприятное. Как пытать этого огра. Тонкие порезы сочились кровью. Лицо огра превратилось в один сплошной синяк. Зубы валялись на полу. Он уже не говорил, а шамкал, но Алекс разбирал слова.

Кто, что, зачем?
Кто хотел убить Анну?
Что будут делать дальше?
Зачем нужно убивать горгону?

Огр сдыхал, а Алекс наблюдал, медленно вытирая нож. Был соблазн оставить его биться в агонии, но это жестоко и бессмысленно. И оставляет следы. Чем меньше ниточек к ним будет вести, тем лучше. Выстрел был единственным. Но прямо в сердце. Огр дернулся, из приоткрытого рта хлынула кровь, заставляя Алекса отойти назад. Он поморщился. Запах крови будет его преследовать, пока он не вымоется и не выкинет всю одежду. Он бросил пистолет одним движением на стол, и не делая перерыв на покурить, принялся убирать все следы своей деятельности...

Им нужно пересидеть кризис, подумать, что делать дальше. При новых обстоятельствах Алекс предпочел бы бежать. Но не был уверен, что Анна согласится. Останется она, останется и он. И это уже давно была не финансовая сделка. Кастаки не проверял счет, не видел чеков и не считал сумму, заработанную за последний год на службе у Анны. Сколько они уже, три года в одной упряжи? Анна предложила ему работу, когда он попал домой после ранения, три года назад. Все то же, что выполнял в спецназе, но платила горгона больше. Почему бы и нет? Разницы Алекс не видел, кроме нулей в чеке.

Разница появилась с год назад. Но он просто ее принял, не обсуждая, не уточняя, ни о чем не думая.
Кастаки открыл дверь. Поставил пакет на стол, стряхнул с куртки и волос капли дождя и посмотрел на Анну, сидевшую на кровати. Она выглядела в этом антураже неестественно. Вся обстановка была жалкой: серые обои, дешевые ситцевые занавески, хлипкая оконная рама, грязно-белое постельное белье, цветастый безвкусный абажур. Сюда в пору шлюху приводить, но не Анну, чьи элегантные туфли валялись на протертом до дыр половом покрытии, пальто было сложено на спинку кресла, как и одежда. Странно, но халат на ней выглядел чистым и опрятным.

И все равно, даже без своего обычного лоска, Анна совсем здесь не смотрелась. Слишком породистая, слишком роскошная.

Она молчала, он тоже не торопился говорить. Снял куртку, а за ним и свитер, оголяя торс и показывая Анне свежие синяки и ссадины, полученные сегодня во время побега. Говорить не хотелось. Рассказывать - хотелось еще меньше. Алекс снял кобуру с пояса, положил на стол.

Молчание затягивалось. Кастаки достал виски, нашел один стакан. Предварительно сполоснул его и только потом плеснул виски для Анны. Сам же сделал глоток из горла. Спиртное приятно обожгло гортань, он даже не поморщился, закрыл глаза, чувствуя, как по телу расходится желанное тепло. Даже жар. То ли от спиртного, то ли от близкого присутствия Анны в одном халате. От короткого соприкосновения пальцев, когда он отдавал ей стакан, пробежала дрожь по позвоночнику.

Смерть, убийство, секс - три вещи, которые Кастаки легко сочетал. Рискнуть жизнью, отплатить обидчику, получить разрядку. Он посмотрел на Анну, которой долил еще виски.

- В пакете еда, - коротко бросил он, делая еще один глоток и уходя в ванную.
- Воде нужно время нагреться, - послышался ее голос, как всегда спокойный, без тени видимого волнения или нетерпения.

Алекс отвернул кран. Вода и правда была ледяная. В любое время его бы это не остановило, но после зимнего дождя, который, казалось, усилился, хотелось в тепло.
- Сука...

Он оставил воду стекать и вытащил из заднего кармана сигареты с зажигалкой. Щелчок, и он с наслаждением затянулся. Виски, которое потащил за собой, снова оказалось в его руке. Алекс, как был, в одних джинсах, стоял на пороге ванной, не отрывая взгляда от Анны.
Ну спроси. Тебе же хочется знать наверняка то, что ты только предполагаешь.

Но Анна молчала. И Алекс заговорил:
- Огр мертв. Труп я отвез падальщикам, пулю предварительно вытащил.
Анна подняла глаза, ожидая продолжения. Но Алекс снова замолчал. На какой-то момент он переключился на взгляд Анны, затягивающий его. На то, как непослушная темная прядь скользнула за ворот халат и ласкала кожу женщины. На цепочку, едва заметную в тусклом свете номера. На заманчивую и соблазнительную ложбинку, приоткрытую полами халата... на ней не было нижнего белья, почему-то он был в этом уверен.

Пальцы крепче сжали горлышко бутылки. Алекс сделал новую затяжку, стряхивая пепел прямо на пол. Он был аккуратистом, но сейчас не тот момент, чтобы искать пепельницу. Обмен взглядами продолжался. Они снова играли в гляделки, ожидая, кто первый отступит.
- Это она? - Наконец, прозвучал вопрос Анны.

- Она.
Чертова сука.
Спустила на них всех собак, которые были в ее распоряжении.
Дражайшая Влада, чтоб ее...

Алекс так и не понял, где они пропустили тот момент, когда молчаливая и спокойная Влада решила захватить власть в Торонто. Стать Морриган.
Алекс знал виновника. Знал того, кто впихнул их в это дерьмо. Если Фокса не добьет Влада, то это сделает он сам.

Говорить больше было не о чем. Все могло подождать до завтра. В ванной призывно шумела вода, которая уже нагрелась. Кастаки чувствовал пар обнаженной кожей. Но не спешил уходить. Он все так же стоял, привалившись плечом к дверному косяку, докуривал сигарету и пил виски медленными глотками. И ждал. Сам не был уверен, чего именно. То ли, когда собственное возбуждение зашкалит так, что терпеть будет невыносимо, то ли, когда Анна сократит расстояние.

Она сократила. Стояла перед ним, протягивая руку к бутылке. Но забрать не успела. Алекс поставил ее на тумбочку рядом, куда-то выбросил окурок. Ему хватило одного движения, чтобы впечатать Анну в стену, прижимаясь к ее губам жестким, требовательным поцелуем, заставляя ее застонать, то ли от возмущения за такое обращение, то ли от сладости. Скорее, от второго - ее руки обвились вокруг его шеи, прижимая к себе мужчину.
Просить Алекса дважды не было необходимости. Он проворно справился с поясом халата, ладонь легла на упругое полушарие груди, чувствуя, как под пальцами она наливается тяжестью и желанием. Кастаки не был настроен на долгие ласки, но вот так с ходу завладеть женщиной - ниже его достоинства. В конце концов, она, действительно, не шлюха с улицы, а женщина, которая владела его разумом. И, несмотря на то, что ему просто хотелось опрокинуть ее на пол и, не спрашивая, не отвлекаясь, взять ее - что-то ему не позволяло этого сделать.

Аромат чистой кожи мешался с тонким ароматом выпитого Анной виски. И запахом крови, который не хотел уходить. Это возбуждало, доводя Алекса до исступленного желания причинить женщине боль ровно настолько, чтобы смешать в одном моменте сладость наслаждения и боли. Какое-то беспощадное желание оставить синяки на бледной коже - что проще, сжать пальцы сильнее.

Он не понял, как они оказались на кровати, скрипнувшей под тяжестью двух тел. Не помнил, как избавились от ненужной одежды. Все, что было - это роскошное женское тело, которое требовало продолжения.
Поцелуи выходили какими-то беспощадными. До жалобного стона Анны, крови от укуса на губе Алекса. До того момента, когда в легких не оставалось воздуха и становилось нечем дышать. Алекс накрутил густую волну темных волос на руку, придерживая Анну, целуя ее, не давая никакой возможности отвернуться, сделать что-то, противиться ему. Придавливал тяжестью собственного тела, а когда она выгибалась под ним, постанывая, возбуждение новой волной накрывало мужчину.

Кастаки прихватил зубами правый сосок Анны, сжав его чуть сильнее. Слышал, как она зашипела, чувствовал дрожь во всем теле, а ее пальцы потянули его за волосы, но лишь вынудили еще крепче сжать зубы. Казалось, боль не должна приносить удовольствия, но тело горгоны выгибалось под ним.
Он не всегда вел себя так. Мог и был нежным, хотя привычка доминировать всегда присутствовала. И Анна это позволяла. Но в такие дни, когда все шло настолько дерьмово, что хотелось выпустить пар, свернув голыми руками кому-то шею, он отпускал ту сторону своей натуры, которая просто процветала в спецназе, подпитываясь бесконечными операциями.

Алекс завел руки Анны за голову. На ее бедрах чувствовал влага, он физически ощущал, как она изнывала от желания, да и сам был уже на грани. Анна никогда не просила, никогда не унижала себя подобными вещами. Но он видел глаза, золотившиеся в свете лампы у кровати, приоткрытые, припухшие от поцелуев, губы. Она просила телом, не словами. Двинула бедрами ему навстречу, задевая напряженный член. И Алекс вошел в нее одним резким толчком, все еще придерживая ее за руки, сжимая пальцы на тонких запястьях до боли, казалось, еще немного и кости хрустнут, не выдержав его усилий. Так казалось. Но Алекс знал, что хрупкость горгон обманчива.

Он двигался резко, рывками, чувствуя, как тело наполняется силой, желанием, энергией. Снова впился в губы Анны, глухо застонав от того, как свело внутренности предвкушением. Каждый миллиметр тела ныл в ожидании сладкого момента. Каждый синяк и ссадина напоминали о себе. Каждый вдох, стон, звук Анны доводил до желания двигаться еще быстрее, чтобы не было никакой возможности дышать, чтобы забыться, не думать о ловушке, умело расставленной Владой, не думать, что завтра может не быть. У него. У Анны. У обоих. А может только у него.

Однажды Анна уйдет. Он знал это. Уйдет без него. Хорошо, если его убьют в тот момент, и остаток жизни его не будут преследовать образы разметавшейся под ним женщины, властной, но одновременно слабой, такой желанной, сводящей с ума. Но вполне может быть и так, что ему придется жить с этим всю оставшуюся жизнь.

Он мог заставить ее кричать от наслаждения. И заставил. Анна содрогалась под ним во власти оргазма, доводя этим и Алекса до предела. Смятые простыни, жар, казалось, воздух искрил сексом. Не хотелось шевелиться. Не хотелось думать. Просто закрыть глаза и ждать, когда что-нибудь случится. Но не с их счастьем.

Вода все еще текла.
Но Алексу нужны были только сигареты.
Он открыл окно, впуская в комнату холодный зимний воздух, пропитанный влагой. Дождь застучал громче, ветром пахнуло в номер. Стакан искать он не стал, отдал Анне бутылку после того, как отпил сам. И снова лег на спину, не трудясь одеваться. Ветерок приятно пронизывал разгоряченное тело. Алекс затянулся, рассматривая потолок. Потом закрыл глаза.

- Ты же не куришь, - заметил, когда почувствовал пальцы Анны, забравшие у него сигарету.
- Не курю. Но сегодня хочу.
Алекс лениво потянулся, подкуривая вторую сигарету. Между ними откуда-то нарисовалась пепельница, наверное, Анна нашла. Не было попыток обнять. Не было сладких поцелуев, сопровождающих послевкусия секса. Алекс знал, что Анна уже думает, что им делать дальше.

- Мы в дерьме, - наконец, констатировал он.
- Да, - легко согласилась Анна.

Он открыл глаза, когда почувствовал движение рядом. Анна уже сидела спиной к нему, потягиваясь. Алексу захотелось пройтись губами по позвоночнику, оставить поцелуи на гладкой коже, уже неторопливо и размеренно насладиться этим телом. Но желание пока еще было ленивым и невнятным, чтобы заставить его пошевелиться. И остатки агрессии еще не вышли. Он ждал.

Анна ждать не собиралась. Она поднялась с кровати и продефилировала к ванной, дразня взгляд мужчины своей наготой.
- Приходи, когда будешь готов.
Горгона даже дверь не стала закрывать.

Алекс слышал, как шум воды стал сильнее, потом понял, что Анна уже в душе. Перед внутренним взором встала картинка, как по ее груди стекают капельки, замирая перед тем, как упасть дальше. Алекс сглотнул, практически ощущая желание поймать их языком. Он сделал последнюю затяжку, затушил окурок в пепельнице - пожар они могут устроить и так. И направился в ванную... закрывая за собой дверь.

@темы: Моя большая греческая семья, Ролка, Фанфики

Comments

Просила.
Получила.
Прочитала.

Теперь думаю, как бы его с Фоксом кем-нибудь стравить...

[Яринка*]

Теперь думаю, как бы его с Фоксом кем-нибудь стравить...

Кто что, а я, понимаете ли, вошла во вкус таким Кастаки, пока писала. И в мозгу плотненько засело то, что я тебе вечером говорила - Влада стала Морриган, прибрала к рукам оставшихся их дочерей и теперь он с Анной.

Яринка*, забыла сказать - погибла по ходу именно Мила.
Она у Влады любимица, а Лена с Елой... Ну в них порода говорит. Только почему на мать окрысилась?

[Яринка*]

забыла сказать - погибла по ходу именно Мила.

Гинора Рэйли, я даже не озвучивала потому, что знала. Алекс любит всех, но Мила... наверное, она просто ближе всех, человечнее.

Только почему на мать окрысилась?

Вот ты мне и скажи, что могло стать причиной? Помимо того, что Анна не стремится к захвату власти.

Яринка*, ну, Анна смерть Нежи тоже не простила, причем именно Владе...

Вот ты мне и скажи, что могло стать причиной?

Не знаю пока. Но почему-то кажется, что больше ненависти там к Алексу. Причем такой, что просто убить мало. Ей надо сначала уничтожить то, что ему дорого. Доказать, что тот не в состоянии защитить.

[Яринка*]

Но почему-то кажется, что больше ненависти там к Алексу. Причем такой, что просто убить мало. Ей надо сначала уничтожить то, что ему дорого. Доказать, что тот не в состоянии защитить.

Да. Он и так понятно, что ненависть направлена против него.

А Алекс, по идее, должен в этом случае понимать, что он проиграет все рано. При этом раскладе, либо надо Владу убить, либо самому погибнуть. Че-то в этой аушке у меня стойкое убеждение, что им не выжить. Ему точно. И Владу не вернуть.

Что не исключает извращенно-болезненных отношений с Анной.

Я даже могу предположить, что Мила погибла, когда Алекс был где-то на задании с Анной - тогда еще просто задании, без отношений.
И мало того, что он сам себя винит, так Влада его просто до коликов ненавидит...

Такое переломить очень сложно. Практически невозможно.
Хотя...

[Яринка*]

Я даже могу предположить, что Мила погибла, когда Алекс был где-то на задании с Анной - тогда еще просто задании, без отношений.

Именно. Самое гадостное, что скорее всего он понимал весь риск, но понадеялся. А потом не успел в последний момент и умирала она на руках у них с Владой.

Такое переломить очень сложно. Практически невозможно. Хотя...

Это в любом случае перекорежит их отношения. Причем вполне могут быть моменты, когда оба будут готовы пытаться исправить... но вот забыть оооочень сложно.

Вот это как раз самое страшное, когда не повезло, не прокатило и ударили как раз по ослабленному тылу. Причем Влада ненависть на себя - не смогла, не защитила - прибавляет к той, что есть на Алекса. И получается просто убийственная смесь...

Вот не знаю, что там вообще хорошего еще может быть.

[Яринка*]

Хорошего там ничего не может быть и не будет. Эта та линия, в которое единственное обломившееся им счастье - тот короткий промежуток после встречи. А потом жопа с ручкой и полный пиздец.

Но с другой стороны, эта линия не перестала выглядеть менее вкусно, зараза, вставляет. Просто мозг умир при мысли Анна/Влада/Алекс.