Да-да, знаю, не все должно быть красиво и по-моему. Только авторам по фиг. Авторы долбались, авторы старались, авторов нужно гладить по головке потому, что они СТАРАЛИСЬ, а у нас даже некому было голосовать.
Полагаю, если попросить комментарии у других судий, радости не прибавиться.
Ну, наверное, и о хорошем - со второго раза даже второе место.
20.01.2013 в 23:16
Пишет Moscow Sanctuary:Номинация №1 «Лучший гетный фанфик» от команды Moscow Sanctuary (фандом: Sanctuary)
Название: Между прошлым и будущим
Автор(ы): Moscow Sanctuary
Бета: Moscow Sanctuary
Фандом: Sanctuary
Персонажи | Пейринг: Деклан МакРей/Эшли Магнус, Джо Кавано/Эшли Магнус
Жанр: AU, ангст
Тип: Гет
Рейтинг: NC-17
Количество слов: 9 367 слов
Дисклеймер: Все побои – Циммерману
Саммари: Просто настало время уйти...
Конкурсная ситуация: 7) бегство от кого-либо/ от себя
Я умерла. Хотя правильнее сказать, что умерла вся моя прошлая жизнь. Но если считать, что без прошлого нет будущего и настоящего, то тогда я и правда умерла. Эшли Магнус больше нет. Осталась лишь я, одинокая и никому не нужная девчонка, стоящая на парапете моста. Внизу беспросветная темень в аккомпанементе шума воды, вверху – темное небо, плачущее дождем. И хотя дождь окончился около часа назад, капли все равно то и дело срываются с перекладин моста. Стираю их пальцами со щек, даже не разбираю, то ли дождь, то ли слезы.
Глоток виски обжигает горло. Пить неразбавленным – плохой тон. А если еще без льда и соответствующего антуража, то совсем моветон. Меня это не останавливает, хотя мама приложила все усилия, чтобы ее чадо блистало воспитанием. Тем самым воспитанием, от которого мне сейчас хочется сделать шаг вперед, но я останавливаюсь. И снова отпиваю виски. Из горла.
Жизнь – это череда событий, в которых какие-то становятся важными, а какие-то просто проходящими. Что-то влияет на нас, на нашу судьбу, и мы движемся в новом направлении. Я двигаюсь в направлении побега. Спросите, от кого? От самой себя, матери, привычного уклада. От тех, кому оказалась не нужна, тех, кто так и не смог меня понять. Куда? А это уже другой вопрос. Потому, что своего будущего я не вижу. И даже думаю, что и правда было бы проще умереть. Но я слишком люблю жизнь. И даже сломанная и побитая, я хочу двигаться вперед.
Но для начала стоит оглянуться назад…
Свой восемнадцатый день рождения я встречаю в Лондоне. Именно встречаю, а не отмечаю.
Обычно мама старается, чтобы все-таки это был праздник. Хотя подозреваю, она его таковым не считает. За прожитые годы этот день перестал иметь для нее значение, всего лишь отчет следующим 365 дней ее жизни. Которую она потратит на помощь страждущим и обделенным.
В этот раз нас заносит в Лондон по причине оказания гуманитарной помощи доктору Уотсону. Осень плавно переходит в зиму, снега все нет, и погода ограничена двумя состояниями: утром туман, вечером дождь. Сырость, кажется, пропитала всю меня насквозь, но я не жалуюсь. Целыми днями сижу на широком подоконнике библиотеки местного филиала Убежища, считаю капли на стекле, а в краткие минуты ясного неба даже успеваю погулять по парку. Это единственное, что мне доступно. Никакой культурной программы, никаких развлечений, никаких заданий.
В какой-то момент, когда дни тянутся так медленно, что хоть вой, книги, чтением которых я себя развлекаю, становятся поперек горла, а компьютерные игры теряют всю актуальность потому, что в моей жизни фантастики, боевика и прочей херни больше нужного, из какой-то экспедиции возвращается Деклан МакРей.
У него мягкий шотландский акцент и приятный голос.
Он подавляюще внимателен к моей скромной особе.
И старается как-то скрасить мое пребывание в Лондоне, выводит пару раз в город, рассказывает много интересного об обитателях этого места и даже привлекает к мелкой работе.
И я перестаю ощущать свою незаметность. Каждый раз, встречаясь с ним взглядом, получаю улыбку, улыбаюсь в ответ, а сердце сладко щемит. Я могу просто сидеть и глазеть на Деклана, подперев подбородок. Теряюсь в мыслях, когда замечаю, с каким интересом и вниманием он смотрит на меня. И в какой-то момент начинаю задумываться, а просто ли это вежливое отношение к дочери Хелен Магнус или что-то большее?
Я влюбляюсь. Так, как и положено девушке моего возраста, нахожу мужчину своей мечты и влюбляюсь. Хожу за Декланом по всему особняку, как привязанная, с утра до вечера, смотрю преданным взглядом и пытаюсь понять, что со мной такое. Куда только подевалась моя независимость, к которой меня приучила мать?
В то утро дождь не стучит по подоконнику. И хотя небо свинцовыми тучами нависает над Лондоном, погода вполне ясная, даже морозная. Мать, как всегда, рано сбегает вместе с доктором Уотсоном; на подушке рядом с моей головой оставлена красивая открытка и подарок – серебристая переливающая цепочка с маленьким изящным медальоном.
«С днем рождения, детка. Вечером отметим».
И почему я ей не верю?
Я умываюсь и одеваюсь, как и каждое утро. И так же, как и каждое утро, босиком иду по ковру в коридоре. Ноги утопают в длинном ворсе, а я еще привстаю на цыпочки. Мои физические возможности просто сказочные. Как и подготовка. Я умею ходить бесшумно – это еще один мой талант. И мне нравится соревноваться с Декланом. Я пытаюсь к нему подкрасться, а он – заметить меня раньше.
Ему это удается чаще, чем мне.
Он в библиотеке, склонился над каким-то фолиантом, с которым возится со вчерашнего вечера. И уже у самой двери я вспоминаю, как я уснула на диване, а проснулась тогда, когда Деклан нес меня на руках в мою постель. Конечно же, я не открывала глаза и задерживала дыхание. Но по его улыбке, которую я разглядела сквозь полуопущенные ресницы, было понятно – не провела.
Кажется, я начинаю краснеть.
И пячусь от двери, стараясь не замечать, как его длинные пальцы поигрывают ручкой, как он сосредоточенно поджимает губы, а второй рукой взъерошивает короткие волосы, вставшие торчком. Мне до сбившегося дыхания хочется подойти и обнять его со спины, зарыться носом в его затылок, коснуться губами щеки и отправить спать, пока будет готовиться завтрак. Потому что Деклан не спал всю ночь. Об этом говорит то, что свет настольной лампы еще включен, в пепельнице полно окурков, а рядом с ним в ряд стоят три чашки из-под чая и недоеденный маффин на блюдечке. Деклан даже не замечает прихода утра.
У моего желания как минимум два «но». Во-первых, я не умею готовить, скорее всего, я просто отравлю мужчину своей мечты. Во-вторых, вряд ли он мне позволит это сделать.
Все, что мне остается, уйти на кухню и заварить ему крепкий чай.
Деклан приходит следом.
- Уже встала? Я думал, что после того, как ты вчера, как суслик, вырубилась прямо на диване, ты проспишь полдня.
Меня продолжает завораживать его речь. Такая округлая, такая четкая, с забавными интонациями, которые ему подходят. Мама англичанка, но спустя столько лет и разных стран она говорит с едва заметным акцентом. Хотя продолжает любить чай больше всего на свете. Мое непонимание этого продукта становится все больше, но я с удовольствием вдыхаю аромат, ставя чашку прямо перед Декланом.
- Не дождешься.
Боже, мой голос звучит кокетливо?
Нет, правда, фейспалм, полнейший. Потому что я всегда презрительно смотрела на девочек-кокеток из группы поддержки. Может, потому и сама не была никогда центром внимания парней. Но вот то, как сейчас звучит мой голос...
...кошмар.
- Какие планы на день? – перевожу тему, намазывая тосты джемом. Еще один продукт, который я не испорчу, как ни старайся. Они аккуратно лежат на тарелке, которую я тоже подвигаю к Деклану.
- Ммм, как все вовремя, я чертовски голоден. Просидел всю ночь над манускриптом, чтобы у Хелен и Джеймса была вся информация. Зато закончил, – и почему мне так хочется сказать, что я им горжусь? В глазах Деклана появляются смешинки: – А на сегодня, так как у некоторых день рождения, я запланировал целый день в городе. Пойдем туда, куда захочешь.
Чертово колесо...
Прогулка по Темзе до Гринвича...
Сент-Джеймс-парк...
Букингемский дворец...
А можно просто ходить целый день, закутавшись в теплое пальто, держать Деклана за руку, чувствовать даже через перчатки, его и мои, тепло его руки. И не думать о том, что между нами разница в пятнадцать лет, что он взрослый мужчина, у которого может быть своя жизнь, что он предан Убежищу и уважает мою мать, а это все уже ставит под сомнение воплощение некоторых моих мечтаний...
От таких мыслей портится настроение, но я улыбаюсь.
- Прекрасный план...
...которому, как водится, сбыться не суждено.
Потому что за час, потраченный мной на сборы, начинается дождь, а затем и гроза, выбивающая всю систему особняка к чертовой матери. И следующие несколько часов мы с Декланом и несколькими другими сотрудниками филиала бегаем по коридорам и помещениям, отслеживая, отлавливая и не давая уйти абнормалам, которых лучше держать взаперти.
- Это нечто с зубами последнее, – сообщаю я, держа пушистое существо за шкирку. Оно похлопало глазками на меня, потом на Деклана, потом громко клацнуло зубами. – И капканов не надо.
- Где ты его нашла?
- Прогрызал дыру в комоде.
Деклан вздохает:
- Обожрался, ей-богу. Придется делать промывание желудка.
- Этому?
- Ага. Пошли.
Похоже, что этот день рождения я запомню надолго. Особенно если мне грозит промывание желудка существу, названия которого я даже не знаю.
И лишь внизу мы понимаем, что не досчитались одного абнормала.
- Фенрир? – переспрашиваю я, с сомнением глядя на пустой бокс.
- Да.
- Тот, который сын Локи?
- Да, – кивает Деклан, просматривая записи камер. – Ну не совсем сын, скорее, это легенда. Но ты же знаешь, что абнормалы упоминаются и в легендах.
- То есть мы сейчас не говорим об огромном волке, который кому-то там откусил руку?
МакРей поднимает на меня глаза и улыбается. И я таю.
Черт...
Кажется, он способен лишить меня дара речи и сделать дауном одним только взглядом.
- Ты хорошо осведомлена в мифологии.
- Была бы твоей матерью Хелен Магнус, ты бы так не удивлялся.
В моем голосе нет восторга, который испытывают люди, говоря о моей матери. И некоторое благоговение в глазах Деклана меня раздражает. Я отворачиваюсь и начинаю изучать картинки на мониторах.
- Предложения?
- Ты сидишь тут, а я иду искать Фенрира. – В руке Деклан сжимает какую-то пушку, полагаю, что-то типа парализатора. Мать пользуется снотворным и электрическим пульсатором. Кажется, это что-то похожее.
- Один? Нет, Деклан, это глупо. Дай мне оружие, я умею стрелять и могу за себя постоять.
- Если с твоей головы упадет хоть волосок...
- Да, я знаю, – я начинаю злиться, – не упадет. Деклан, я все равно пойду, так или иначе.
И я пойду.
Наверное, это читается на моем лице. Потому что Деклан выдает и мне такое же оружие, как у него в руках, рассказывая кратко инструкцию пользователя. И показывая.
- Смотри... – он останавливается за моей спиной, почти вплотную, его дыхание касается моих волос, шевеля тонкие прядки. Мне бы сказать, что я представляю себе принцип работы оружия, но я не могу испортить такой сладкий момент. – Берешь оружие, – его пальцы ложатся поверх моих. Я лягушка, постоянно холодные руки, а вот его – теплые. – Прицеливаешься и жмешь на эту кнопку.
Пушка выстреливается сетью, оплетающей объект в один момент. В данном случае стол.
- Все просто.
О да, особенно, когда рядом стоит Деклан МакРей. И продолжает держать твоими руками оружие, от чего по телу идут игольчатые электрические разряды, а я вот-вот заскулю...
Нет, не заскулю. Я поворачиваюсь к нему лицом, мы совсем одни в помещение, и встречаюсь с ним глазами. Знаю, что сейчас он должен видеть в моем взгляде – обожание, восхищение, восторг и влюбленность.
И он не делает ожидаемый шаг назад. Смотрит мне в лицо. Его пальцы осторожно касаются моей щеки, поглаживают ее самыми кончиками. То ли Деклан склонился, то ли от нетерпения я встаю на носочки, чтобы быть ближе к его губам. Последние дюймы, я почти касаюсь его, но...
- Эш, нам нужно идти, пока Фенрир не разошелся. Его надо поймать, иначе мы рискуем получить жертвы.
Я точно помню, как Деклан показывал работу устройства. И нет там ничего сложного, что бы я не смогла повторить или сделать сама. Нажать кнопку. Только в тот момент, когда я оказываюсь в коридоре один на один с огромным волком, раза в три больше обычного, занимающего собой все пространство и скалящего зубы, я впадаю в ступор.
Во-первых, как маленькая сеть может оплести эту тушу?
Во-вторых, кажется, кнопка не нажимается.
В-третьих, почему бы не использовать проверенные способы?!
И я где-то потеряла Деклана. Понимаю это слишком поздно. Скорее всего, свернула не туда, а он пошел своей дорогой. Все, что мне остается, это бежать от этой громадины и молиться, чтобы он меня не догнал.
Зубы Фенрира клацают в опасной близости от моей ноги, когда я бегу по коридору, проявляя чудеса ловкости и гибкости. Когда мне надо, могу ходить по стенам, хотя это не удобно.
- Эшли!
Я резко останавливаюсь, прямо перед Декланом. Он тянет меня, пряча за собой, а сам стреляет в зверя. Сеть справляется. Ну и чего я тормозила, спрашивается?
- Живая?
- Да, – едва могу дышать, но точно живая. Волк лежит на полу и рычит на нас.
- Твою мать, Эшли, именно поэтому я просил, чтобы ты не ходила!
Я ошалело смотрю на Деклана. Того самого Деклана, который ни разу за время нашего знакомства не повышал голоса. Ни на меня, ни на кого из сотрудников. А теперь он орет посреди коридора. На меня.
- Ты ему на один зуб. Какого черта, я же тебе показывал, как пользоваться этой штукой!
- Ты сейчас ткнешь в кнопку и выпустишь сеть, поэтому перестань размахивать ею. И не ори на меня!
- Эшли, ты не понимаешь...
- Чего? Что это опасно, а я эти дни сижу взаперти? Понимаю! Я хоть собственное тело почувствовала!
- Для этого можно пойти в спортзал...
- О, господи, Деклан, я и раньше имела дело с абнормалами.
- Такими большими? И осечки бывали? – Он зол. Он чертовски на меня зол. Я впервые вижу его таким и совершенно не знаю, как реагировать.
С матерью я бы поругалась.
С ним... даже не знаю.
И нет, таких абнормалов я не ловила, мне дают все время какую-то мелочь.
И осечек у меня еще не бывало, как и подобных критичных моментов.
Деклан разворачивается на шаги помощников, которые подбегают к очень сердитому волку. А потом вообще уходит.
Молча. Больше не говоря ни слова.
У меня начинают дрожать губы, а на глаза наворачиваются слезы.
Испугалась? Да, и думала, что меня погладят по головке. Скажут, что ничего страшного. И что дрожь, которая меня охватила, пройдет.
Я вздергиваю подбородок, сжимаю зубы. Лишь в комнате съезжаю спиной по двери и реву. Горькими слезами, крупными, навзрыд. Не понимая, почему все так, а не иначе. Почему свой день рождения я провожу в гордом одиночестве? В своей комнате и слезах. Почему на меня кричит Деклан, утверждая, что я дура? Да, он не сказал этого вслух, но это ясно читалось в его глазах.
Почему?
На телефоне смска от матери. Они с Джеймсом уехали из Лондона, будут завтра. Завтра и отметим день рождения.
И от этого становится совсем горько...
В комнате совсем темно, когда стук в дверь вырывает меня из болезненной дремы. Я перебралась на кровать, где и забылась неспокойным сном. И не сразу поняла, что кто-то стучится. Сажусь на кровати, пытаясь придти в себя. По стеклу призывно стучит дождь.
- Эшли, это Деклан.
Свет ночника скупо освещает комнату. Вставать и идти к двери не хочется. Как и позволять Деклану войти, а при мысли, что выгляжу я по меньшей мере жутко после пары часов рыданий в подушку, становится совсем тошно. Но, похоже, Деклан может быть настырным.
- Эш, я пришел с примирением.
- Входи, – голос похож на голос курильщика со стажем.
Дверь тихо приоткрывается, но вместо Деклана в щель просовывается его рука с небольшим тортиком со свечкой. Тортика хватит ровно на двоих.
- Мир?
Деклан заглядывает в комнату.
Я шмыгаю носом. Зашибись. Для полного счастья еще не хватало, чтобы он видел меня такой.
- Джеймс звонил. Мне жаль, что Хелен не будет до завтра.
Я киваю. Мне не жаль. Я привыкла. Мать всегда выбирает страждущих, считая, что им она нужна больше, чем родной и, смею заметить, единственной дочери. И доказывать обратное я не вижу смысла. Поэтому нетерпеливо веду плечом.
- Я привыкла, Деклан. Но я не буду с тобой об этом говорить. Потому что для тебя Хелен Магнус едва ли не божество, а для меня – мать, которой чаще всего не до меня. Хотя никогда бы не смогла ее упрекнуть в том, что она меня не любит.
Это и правда неприятный разговор. И я хочу, чтобы Деклан сменил тему.
Он меняет.
- Эш, я... – Деклан рассматривает свои руки. – Я должен извиниться перед тобой, мне не следовало срываться на тебе. Просто... понимаешь, когда я понял, что ты не справилась с Фенриром и ты чуть ли не приманка для него... он бы тебя одним махом перекусил.
- Переживал? – Сердце бьется сильнее, закусываю губу, чуть ближе подвигаясь на постели к Деклану.
- Конечно.
Сердце падает. Сейчас он добавит, что я такая-то и такая-то, он должен заботиться обо мне потому, что Хелен ему яйца отрежет, если ее любимую доченьку покалечат. В общем, не это мне нужно. Не это я хочу услышать от Деклана. Все носятся со мной по причине генетики. А как же мои чувства?
Либо разревусь, либо переживу.
Третьего не дано.
Теперь тему меняю я.
- Это мне? – киваю на торт.
Деклан улыбается. Кажется, ему самому становится легче от того, что я не требую объяснений причин, по которым он все-таки сорвался в коридоре. И да, я хочу надумать себе историю, в которой мужчина моей мечты, Деклан МакРей, в меня влюблен. В меня, еще пока школьницу, совсем глупую, не знающую ничего, кроме Убежища и жизни, на которую меня обрекли. Поэтому я не буду дальше об этом говорить.
- Да. Это тебе. День еще не закончен, так что мы имеем право отметить твой праздник. Мне жаль, что он был таким чокнутым...
- Да ладно, у меня вся жизнь такая. Мне задуть свечку?
- Ну... со свечкой оно невкусно и неудобно.
Заправляю пряди за уши, чтобы они мне не мешали, набираю в легкие воздух и склоняюсь к свечи. Ее пламя подрагивает. И задуваю его. Поднимаю глаза на Деклана...
...и вижу то, что едва не заставляет меня снова задержать дыхание. Его взгляд... совсем другой. Не такой, каким был в эти дни. Он смотрит на меня и видит не девчонку, которую ему навязали, а... меня.
Деклан быстро собирается. Слишком быстро. И я расстраиваюсь.
- Позволишь вкусить его с тобой?
- Ты слишком увлекаешься Шекспиром.
- Вообще-то я как-то больше по Милтону. Ты читала его «Потерянный рай»?
- Издеваешься? – засовываю в рот ложку с куском торта. Он тает во рту, и я мычу от удовольствия. А потом пытаюсь говорить: – Мы правда будем обсуждать английскую литературу?
У Деклана в глазах пляшут чертята. А у меня сердце колотится о ребра, словно собирается выпрыгнуть.
- Подожди, у тебя тут крем...
Боже, как же... сопливо-пошло. Сцена, достойная романтической комедии. Но я почти подаюсь вперед, пока палец Деклана убирает у меня с уголка губ капельку крема. И интуитивно отодвигаю тарелку. В глазах Деклана появляется снова то же выражение, что и несколько минут назад. И теперь моя задача – не спугнуть момент. Не испугаться самой. Не испугать Деклана...
Он целует меня первым. Не привлекая к себе, просто придвигается ближе и склоняется к моему лицу. И я почти в полуобмороке. Потому что ждала этого момента, мечтала о нем, и панически боялась. Деклан отстраняется очень быстро, и я готова услышать, что ему надо бежать, и вообще это ошибка... но вместо этого он отбрасывает с моих глаз упавшую челку, берет меня за подбородок, поднимая голову. Что он хочет увидеть в моих глазах?
- Твои глаза такие... невероятные.
- Да? А кажутся совсем обычными, – шепчу я в ответ. Но мне льстит этот комплимент.
Вот теперь он меня уже притягивает к себе, чтобы обнять. Я неловко замираю на коленях, из-за чего оказываюсь выше него, и теперь я уже склоняюсь к его лицу, ловя его ладонями, чувствуя, какая горячая у него кожа. Или мне кажется? Светлые пряди отсвечивают в свете ночника. Я касаюсь его губ.
Мне страшно. Нет, не так страшно, как тогда, когда стояла перед волком. Не до паники. Страшно совсем по-другому. Перед новым витком жизни.
Потому, что утром не будет так же, как было вечером.
Стук капель дождя отдается в голове четкой дробью. Деклан кладет руки на мои бедра, поверх рубашки, в которой я сплю. А я вспоминаю, что на мне всего-то рубашка и трусики. Ткань – все, что отделяет от моей кожи ладони Деклана, которые медленно движутся выше, обводя изгибы моего тела, подбираясь к груди, где рубашка держится на паре пуговиц. Легкое движение, и одна пуговица сдается под натиском. Деклан пальцем скользит за ворот, поглаживая ложбинку, почти невесомо. Это одновременно щекотно и приятно. А потом сдается и вторая пуговица, на смену пальцу приходят его губы. От поцелуя по телу бегут искорки, я закусываю губу, пытаясь укротить собственное срывающееся дыхание. Я хочу что-то сделать, как-то поучаствовать в процессе, но не уверена в правильности. И лишь интуиция меня направляет.
Пальцы зарываются в его волосы, я становлюсь смелее, ободренная прикосновениями Деклана, тем, что он меня не отталкивает, а, кажется, поощряет. Потому что улыбается между поцелуями. И продолжает улыбаться, когда стягивает с моих плеч рубашку, которую я стараюсь незаметно придержать. Не выходит.
- Эшли?
О черт, кажется, момент трезвости приходит раньше...
- М?
- Я... – он вынуждает меня смотреть ему в глаза, не давая спрятаться, – первый?
Ну вот и реальность... Сейчас момент оборвется, больше не повторится, и так я с этим и буду жить. А Деклан будет от меня шарахаться. Найдет себе кого-то подходящего, если еще не нашел. Хотя с такой работой...
- Да, – я заливаюсь краской, щеки горят, и я усиленно пытаюсь вернуть рубашку на место.
Мне стыдно? Ну не то чтобы... но я смущена этим разговором.
Деклан не уходит. Не знаю, почему. Но он все-таки отбирает у меня рубашку, губами лаская мою шею, прижимаясь к тому месту, где зашкаливает пульс. Кровь стучит в висках, и я едва слышу его:
- Ты прекрасна.
Что бы ни творилось в его голове, но я этому рада.
Потому что Деклан опускает меня на кровать, наваливаясь сверху. Тяжесть мужского тела пьянит, как и полное отсутствие преград. Ну, почти полное. Моя грудь касается его. Я впервые ощущаю такое. Мое тело живет своей жизнью. Грудь наливается тяжестью, а соски становятся твердыми. Особенно когда его пальцы ласкают их. Выгибаюсь его рукам навстречу. И хочу только одного.
Деклана...
Я хнычу от нетерпения, наплыва чувств и желания, которое обжигает меня с головы до пят. От которого пересыхает во рту, плавятся вены, а трусики, которые все еще по недосмотру на мне, становятся мокрыми. Влажные – не то слово. Именно мокрые, можно выжимать. Можно кончить только от того, что на тебе лежит мужчина, о котором ты мечтаешь, ласкает тебя, целует и...
Ладони Деклана скользят по моему телу, он поцелуями прокладывает дорожку от моей груди по животу к резинке трусиков. Игриво прикусывает кожу, я судорожно вдыхаю, втягивая живот.
- О господи, Деклан...
Поддевает пальцами резинку и стягивает последнюю деталь белья с меня, нарочито медленно, дразнясь, вызывая у меня желание стукнуть его. Потому что от страха перед чем-то новым я уже перешла к одуряющей необходимости развратно раздвинуть ноги и почти потребовать взять меня. Вульгарно и пошло. Виденное в каком-то фильме. Но мне так хочется это сделать, притянуть его силком к своим губам, заставить подогнать ключевой момент.
Наши губы снова встречаются. Я выгибаюсь, когда пальцы Деклана скользят между моих ног, действуя уверенно и ласково. От предвкушения я задерживаю дыхание, но подаюсь вперед, и его пальцы оказываются во мне. Это... непривычно, пугающе, но сладко. Деклан словно изучает меня, пробуя на вкус, на ощупь, готовя к чему-то новому, шагу вперед, витку момента.
Стон переходит в скулеж, когда Деклан пытается убрать руку. Губы болят от бесконечных поцелуев, в голове туманится, и все, что я могу – сжать ноги, удерживая руку мужчины. Слышу чуть хрипловатый смех Деклана, встречаюсь с ним глазами и улыбаюсь. Господи, пусть это хоть немного походит на соблазнительную улыбку.
- Продолжать мы будем иначе.
Деклан снимает джинсы вместе с бельем, задерживаясь на короткий миг передо мной. А я задерживаю дыхание. Как там говорилось кем-то где-то – обнаженный мужчина не эстетичен? Идиоты! Мой – эстетичен.
Мой Мужчина.
Протягиваю руку, провожу кончиками пальцев по груди Деклана, смелея, спускаюсь ниже, жду, что он меня остановит. Но Деклан с улыбкой нависает надо мной, опираясь на одну руку, просто наблюдает. И помогает, беря меня за запястье, пристраивая мою руку на свой член, подсказывая, что с этим делать. Я двигаю рукой, неловко, но стараюсь делать это аккуратно, чувствуя, как он пульсирует, наливаясь кровью и желанием. У меня пересыхает во рту от сдавленного звука, похожего на стон. Не мой стон. Когда я понимаю, что стонет Деклан, внутри все подпрыгивает от радости.
А еще идиоты те, кто пишет женские романы. И дуры в школьном туалете, врущие друг другу, что это было божественно.
Нет, не божественно. Но для меня прекрасно. Потому, что в отличие от школьных дур, мой мужчина опытен и старается предугадать каждое движение, каждый вдох, каждый стон.
И в последний момент я зажимаюсь, когда понимаю – вот он, этот момент. Почему-то волной накатывает неуверенность, страх разочаровать Деклана. Вдруг он ждет от меня чего-то такого, невероятного, затягивающего? А я толком и не знаю, что да как, только с его подсказок и помощи. И мне меньше всего хочется этого потому, что я не смогу смотреть ему в глаза.
Деклан отвлекает поцелуем. Беру его лицо в ладони, отвечая, поглаживаю большими пальцами кожу. Отвлекающий маневр удается...
Четкие воспоминания? Их не было. Лишь переплетения наших тел, тихие стоны, шелк простыней, охлаждающий разгоряченные тела, капелька пота на плече Деклана, которую я ловлю губами.
И бесконечный стук капель за окном.
Ночь перевалила за свою вторую половину.
А дождь так и не прекратился.
Чувствую тяжесть тела Деклана, его осторожные, нежные движения, сокращения собственных мышц. Дискомфорт уже ушел, на смену ему пришло медленно разливающаяся по телу волна жара. Я уже не думаю о том, что слышала о первом разе. Мой – все равно не такой. Нет оргазма, нет эйфории, есть лишь оглушающий стук крови в висках, ощущение тела, которое я обнимаю, поцелуи и вместе с тем странное, необъяснимое, непонятное удовольствие.
Такие моменты не подвластны описанию.
Об этом я думаю, когда лениво вытягиваюсь рядом с Декланом. В голове все смешалось, даже мысль, что от этого бывают дети, меня не беспокоит. Я просто доверяю Деклану, который лежит рядом, с закрытыми глазами. Его грудь мерно вздымается. Моя ладонь ложится туда, где бьется его сердце. Мне кажется, что я слышу удары, считаю их, чувствуя себя... счастливой? Да, это вполне подходящее слово. Я счастлива...
...даже когда просыпаюсь, не обнаруживая рядом Деклана. Половина кровати пуста, я укрыта одеялом, а комнату заливает серый свет. Поворачиваюсь и нахожу моего мужчину взглядом. Его силуэт едва различим на фоне серого утра, просачивающегося сквозь стекла. В кои-то веки не льет дождь, хотя тучи сизой тяжестью висят над городом.
Крадучись подбираюсь к Деклану. По дороге натягиваю рубашку. Мне немного не по себе, но лишь самую малость. Бесшумно подхожу, обнимая Деклана со спины и прижимаясь губами к его плечу. Пейзаж за окном меня не привлекает так, как привлекает Деклан. Тем более, что я понимаю – его настроение кардинально поменялось. Сейчас он отнюдь не так безмятежен, как был ночью.
- Деклан?
Он молчит какое-то время, не двигается. И я начинаю бояться.
Господи, не дай ему пожалеть...
Или мне узнать об этом...
Проще сдохнуть со стыда прямо тут. Я что, повисла у него на шее? Сама?
- Эш, нам нужно поговорить.
Он расцепляет мои руки на своем животе. На нем только джинсы, волосы взъерошенные, а взгляд какой-то потерянный. Деклан садится на подоконник лицом ко мне, а я обхватываю себя за плечи, чувствую одинокой и ненужной. И использованной.
Я не хочу говорить.
- Уходи.
- Эшли...
- Уходи, Деклан.
- Эшли, ты не понимаешь...
- Не понимаю, – соглашаюсь я и повышаю голос: – Деклан, уходи!
Хочу я совсем другого. Хочу, чтобы он остался. Обнял меня. Поцеловал.
Но Деклан уходит, оставляя меня наедине со своими мыслями. На пороге оглядывается, в его глазах светится сожаление, скорбь и...
Нет, третьего чувства я знать не хочу. Потому, что влюбленность или что-то подобное никаким образом не изменят того, что он хотел мне сказать.
Секс – досадная ошибка. Результат адреналинового выплеска, желания расслабиться, моей слабости.
И это не перевесит Убежища и Хелен Магнус. Для него не перевесит.
А я даже плакать не могу.
Первая встреча за два года. У меня дрожат поджилки. Но я стою на лестнице, непринужденно и безразлично жду, когда мать откроет двери.
- Деклан, – Хелен приветливо обнимает мужчину на пороге, – поздравляю с повышением. Это прекрасно.
Меня почти мутит от этого сиропа.
- Спасибо. Немного непривычно. Больше ответственности, зарплата та же. Привет, Эшли.
Мы встречаемся глазами.
У него такая же улыбка, как и два года назад. Так он улыбается только мне.
И тот же мягкий акцент, который пронизывает меня до самого позвоночника.
Нет, меня уже не мутит. Я просто хочу его поцеловать. У меня дрожат колени, и все, что остается, это впиваться в поручень, на который я опираюсь.
Мои нервы не выдержат долгого пребывания под одной крышей с ним. Мы ведь так и не говорили с той ночи.
Между нами стоит Хелен, светящаяся приветливой улыбкой.
- Предлагаю сначала пообедать, потом приступить к делам.
Обед? Нет.
Кажется, на меня все сильнее наваливается тяжесть момента. А внутри клокочет злость. Она не перебивает того, что я чувствую к МакРею. И за это я ненавижу себя все сильнее.
Первые недели было тошно до желания прыгнуть с моста. Плохих дней было много. И при этом я старалась не показывать это матери.
Потом таких дней стало меньше. И мое чувство собственного достоинства слегка воспрянуло духом.
Потом я просто перестала об этом думать. Только сны были беспокойными. И, просыпаясь, я чувствовала вкус губ Деклана, его пальцы на своем теле, слышала его дыхание...
Мое спасение приходит в виде Генри.
- Босс... о, прошу прощения, но нам звонили. Кажется, у нас есть след нашего беглеца.
- Того самого? – уточняет Деклан.
- Да, – кивает мать.
- Я съезжу, – общаться с полицией я умею. Да и это лучше, чем сидеть напротив Деклана, захлебываться болью и обидой.
Мать не возражает, и я иду за ключами от мотоцикла. Уже на обратном пути сталкиваюсь с Декланом. Мы молча ждем лифт, а потом входим в него.
- Хорошо выглядишь.
- Спасибо, – я смотрю перед собой.
- Позвонишь, когда что-нибудь узнаешь?
- Об абнормале? Да, конечно. Не переживай, сама за ним не пойду, – криво усмехаюсь.
Я выскакиваю из лифта впереди Деклана.
- Эшли!
- Мам, я все знаю.
Господи, да отвалите вы все от меня!
Место преступления огорожено желтой лентой. Паркую мотоцикл в стороне и иду дальше пешком. Застегиваю куртку поплотнее. День сегодня красивый – голубое, почти прозрачное небо, прохладно, желтые листья, кружась, падают с деревьев. Даже странно, что в такой день может происходить убийство.
- Эшли Магнус, – я оборачиваюсь на звук голоса. Кавано растягивает слова именно так, как меня раздражает. – Какими судьбами?
- А ты и не знаешь?
- А где мамочку потеряла?
Я пожимаю плечами.
Наверное, я точно не сформулирую, на каком основании моя мать сотрудничает с полицией. Главное, что у нас есть доступ к тому, что знают копы. А какой это дается ценой, мне знать не обязательно.
- Джо, чем быстрее ты дашь мне возможность осмотреться, тем быстрее получишь шанс от меня избавиться, – отвечаю, в упор глядя на него. Пытаюсь вспомнить, сколько раз за время нашего короткого знакомства я видела детектива чисто выбритым и выспавшимся. Безрезультатно. Такое ощущение, что у Кавано всегда легкая щетина, недосып и немного примятый пиджак.
- Ну, пошли, – неохотно приглашает он меня за ленту. Когда Джо проходит мимо, я чувствую запах дешевого кофе. В участке другого не варят.
- Ты когда последний раз спал? – я иду на полшага позади него.
- А ты с чего такая заботливая?
- Просто интересен предел твоей прочности.
Кавано резко оборачивается, в его голубых глазах лед. Обычно, когда мы разговариваем, он презрительно улыбается, всем своим видом давая понять, что не жалует ни меня, ни мою мать. Причины? Да какие хотите. Начать с того, что мы часто разваливаем ему плохо склеенные дела. А хуже то, что даже оставляем его с висяками, не давая ему никакого варианта взамен.
Я торможу в каких-то полудюймах от него. Джо зло смотрит мне в глаза.
- Правда хочешь знать?
Сглатываю.
- Да. Любопытно.
Мы с минуту буравим друг друга взглядами, пока патрульный не отвлекает Кавано:
- Эй, Джо, тут на соседней улице камеры засекли нашего товарища, подходящего под описание свидетелей. Я съезжу в транспортное управление или ты?
Джо отводит от меня взгляд, поворачивается лицом к копу:
- Я сам съезжу. Ответь на все вопросы нашей гостьи.
Он не оглядывается, когда идет к машине. А я белозубо улыбаюсь патрульному.
- Минутку.
Разговор с матерью короткий, мне всего-то нужно ее предупредить о том, что Джо едет в транспортное управление. Я точно знаю, что Хелен туда нестись не будет. Она всего лишь попросит Генри применить свои таланты...
Когда я возвращаюсь домой, то застаю мать и Деклана за сборами.
- Мы знаем, где абнормал.
Что равносильно «Эшли, вперед».
Переулок воняет мочой и другой гадостью. В первый момент меня начинает мутить, пока я привыкаю к «ароматам». Ну почему бы абнормалам не скрываться в более вменяемых местах?
- Мы с Генри обследуем ту часть переулка, а вы с Декланом эту.
Ну уж нет:
- Мам, давай я лучше с тобой или Генри пойду.
Деклан почти буравит меня взглядом, но я не смотрю в его сторону. Хелен все равно отказывает:
- Идите, Эшли.
Проходит ровно пять минут, когда Деклан подает голос:
- Эшли, так дальше не может продолжаться. Нам нужно поговорить.
Что, правда?
- Время ты выбрал очень неудачное.
- Ты другого не даешь.
Деклан идет рядом со мной. А потом останавливается и придерживает меня за локоть.
- Эшли...
- Слушай, – у меня зашкаливает пульс при одной мысли, что мы стоим друг к другу так близко – потянуться, привстать на носочки и поцеловать Деклана совсем просто, – у нас сейчас нет времени на выяснение отношений. Да и выяснять нечего. Я все поняла, не утруждайся.
- Ты ничего не поняла.
- Да ну? – ядовито замечаю я. – То есть я не поняла, что ты трахнул девочку под действием романтического вечера, а потом очнулся и вспомнил, что она дочурка Хелен Магнус, чье хорошее отношение терять тебе не выгодно? – Вижу, как лицо Деклана искажается то ли болью, то ли негодованием. А может, это отвращение. И я чувствую радость. – Не нужно, Деклан.
Я резко выдергиваю у него из руки свой локоть и разворачиваюсь на шорох. Мне плохо видно, что там за хрень прячется за мусорным баком, но я все равно стреляю. Энергетический сгусток врезается в контейнер, сминая ему бок, а абнормал выпрыгивает и несется по переулку темной горой.
- Вот что бывает, когда мозги заняты другим! – зло бросаю я Деклану, припуская следом за дичью.
Дело совсем не в том, что я не хочу говорить. Просто я знаю, что мне расскажут.
За следующим поворотом я притормаживаю. Света в переулке нет. Фонари давно разбиты, осколки ламп сухо хрустят под ногами. Все, что хоть как-то вычерчивает из мрака силуэты брошенных коробок, среди которых спрятаться проще простого – свет наших с Декланом фонариков, луны и освещения из окон. Я начинаю обшаривать коробки.
- Молчание не решит проблемы.
- Правда?
Коробка за коробкой, а Деклан продолжает говорить. И меня уже раздражает его голос, его акцент, я мечтаю, чтобы этот чертов шотландец заткнулся.
- Это отравляет общение.
- Я не знаю, что тебе там отравляет, – шиплю, – но ты точно спугнешь нам дичь. Можешь просто заткнуться?
- Нет, – Деклан резко останавливается.
Очевидно, мне придется поговорить с ним.
- Хочешь правду? Я тебя ненавижу и люблю одновременно. Я влюбилась в тебя, как кошка, с той минуты, как ты вернулся с задания в Лондон. Я ходила за тобой по пятам. Я была готова ради тебя на все. Ты же не мог этого не видеть! И знал, знал же, что это все... нереально! Что никогда не променяешь Убежище на меня. Что всегда будешь выбирать его! Вот и выбирал бы. Не нужно было меня приручать. Потому что я хотела быть прирученной!
Когда только я успела сорваться на крик? Голос дрожит, а по щекам струятся слезы.
- Я не хотел, чтобы все так вышло.
Зло шмыгаю носом и вытираю слезы.
- Деклан, ты вообще чего-то хочешь помимо своей работы? Женщину? Меня?
- Эшли...
- Что «Эшли»? Ты же хотел разговора! Так говори! Отвечай на мои вопросы!
То, что что-то не так, я понимаю лишь по быстрому броску Деклана ко мне. Он отталкивает меня в сторону, сам же попадает в мощные объятия абнормала.
- Твою ж... – мне хватает нескольких секунд для оценки ситуации, чтобы выстрелить в объект нашего поиска.
Я совсем не думала... он же питается сильными эмоциями, на которые и реагирует. Мы просто сделали себя приманкой...
...чьи-то пальцы касаются моих волос, аккуратно перебирают пряди. Я улыбаюсь. Можно, я не буду открывать глаза? Просто потому, что реальность паршива до слез.
Сегодня я окончательно поняла, что никогда не получу, что хочу.
Кого хочу.
- Эшли.
Голос Деклана осип. Открываю глаза и поднимаю голову.
- Прости, уснула.
Прямо на нем. Моя голова покоилась на его животе, что меня совсем не смущало. Деклан улыбается. Я же сажусь в кресле, которое стоит у его кровати, и потягиваюсь.
- Как ты себя чувствуешь?
- Будто меня бросили под танк. И пить хочу.
Я с готовностью подношу стакан к его губам, бережно придерживая его за голову, пока он пьет. Потом сажусь в изголовье так, чтобы Деклан мог опереться на мое плечо. И начинаю бездумно перебирать его волосы.
- Мама сказала, что ты счастливчик. Когти не задели важных органов, лишь шрамы останутся на память от этого инцидента.
Меня все еще передергивает от того, что потом происходило в переулке. Раны на боку Деклана, оставленные абнормалом, были такими глубокими, что я успела мысленно проститься с ним. Пока пыталась как-то остановить кровь, вымазалась ею с головы до ног.
Это было страшно. Настолько, что меня до сих пор потряхивает.
- Что с нашим другом?
- В боксе отсыпается, сытый и довольный.
Хелен минут двадцать пыталась развести меня на объяснение того, с чего абнормал накинулся на Деклана. Но я не стала уточнять, что кидался он на меня, так как в тот момент я из-за срыва представляла для него магнит. Вкусный обед.
На несколько минут воцаряется тишина.
И я даже ощущаю легкий привкус идиллии.
- Эш...
Идиллия окончена.
- Нам все-таки нужно закончить разговор.
- Тебе нужно, а я и так все знаю. Зачем лишние слова?
Поднимаюсь с постели, краем глаза вижу, что Деклан садится. С трудом. Бок болит, это и так понятно.
- Не уходи. Просто услышь меня.
Зачем? Он сейчас выдаст какую-нибудь банальность, от которой захочется утопиться. Или напиться.
- Ты была права. Там в переулке. Я все видел и... поверь, этот выбор для меня не менее трудный и болезненный. Просто... мы поступаем неправильно. Эшли, не в этой жизни. У нас не получится двигаться в одном направлении. Всегда приходится делать выбор.
- И ты делаешь его не в мою пользу, Деклан.
Слава богу, он не видит моего лица. Не может дотянуться, не может развернуть меня к себе, не может заглянуть в глаза.
- Я слишком много времени посвятил Убежищу. И есть те, кому нужна моя помощь.
Что переводится: дорогая Эшли, понимаешь ли, ты своими притязаниями будешь меня отвлекать.
Для полного счастья не хватало еще услышать...
- Но мы можем быть друзьями, союзниками, коллегами...
Ненавижу...
Что же так больно дышать?
- Эшли?
Я с трудом переставляю ноги, двигаясь к выходу из палаты.
- Эш...
Нет.
Деклан сейчас лишил меня надежды.
Я только сейчас понимаю, что все эти долгие месяцы я надеялась на то, что он ко мне придет. Что он выберет меня.
Мне так и хочется...
Я стремительно возвращаюсь к нему, опускаюсь на колени перед койкой.
- Выбери меня, Деклан, – шепчу, – мы сможем найти компромисс. Я ведь тоже часть Убежища. Выбери меня, и я буду любовницей, помощницей, другом.
Шепот выходит каким-то рваным. Отрывочным.
Со слезами.
- Выбери меня...
Деклан резко подается вперед, впиваясь в мои губы поцелуем с ноткой отчаяния и стоном боли. Он был долгим настолько, чтобы я поняла, как ему самому больно. А еще поняла, что он никогда не выберет меня. Если хотите, то это карма – всегда быть на втором, третьем, десятом местах.
- Эш...
Я ухожу, даже не оглядываюсь. Потому, что сейчас рухнули мои надежды.
Джо Кавано...
Я не знаю, какие у нас отношения. Но поздно ночью, когда дождь стоит стеной, я прячусь в подъезде у двери в его квартиру.
Кавано, как настоящий коп, живет в одном из паршивых районов города. Трущобы, самые натуральные. Антураж тот еще. В подъезде сумрачно, воняет какой-то дрянью, кто-то что-то гонит за дверью, прорываются звуки рэпа, стоны, крики, плач младенца.
И Джо, как назло, задерживается. Но я не ухожу, присаживаюсь на подоконник, оставаясь темной тенью. С моего наблюдательного пункта мне хорошо видно его дверь, крайнюю, в конце длинного коридора. Даже относительно аккуратную. Отворачиваюсь, всматриваясь в разводы капель на окне. Нещадно болят ребра, абнормалы не жалеют тех, кто хочет им добра. И мой пролет через половину склада, по которому мы бегали, хоть и проходит незамеченным для матери, но обходится мне синяками и ушибами. Регенерация – великая вещь. Но не всегда она срабатывает так уж быстро.
Закусываю губу и неловко шевелюсь. Расстегиваю куртку, чтобы не так сдавливало ребра.
Черт, ну где его носит?
Домой я не спешу. Под бок к мамочке? Нет, спасибо. Не сейчас. Не сегодня.
Иногда мне кажется, что Кавано – единственный, кто от меня ничего не ждет, ни хорошего, ни плохого. Я стараюсь не думать еще об одном мужчине, не ждущем ничего от меня... жаль только, что иногда жду я.
Шаги отвлекают меня от размышлений. Поворачиваю голову и замечаю знакомую фигуру. Джо стоит спиной ко мне, возится с ключом. Его волосы мокрые, точно шел от машины до подъезда неспешным шагом. Чуть примятый пиджак, и я понимаю – он не был дома с нашей последней встречи вчера утром, когда интересовался у меня, какого черта я лезу не в свое дело.
Я сползаю с подоконника, в первый момент задыхаясь от нехватки воздуха и боли. И произвожу больше шума, чем обычно. Джо оборачивается, всматривается в меня.
- Эшли? Какого ты тут?
Небритый, уставший, злой. На меня. За то, что я лезу в его расследование своими отловами абнормалов. Я развалила ему дело, в который раз. Мне не жаль. Даже все равно, что он там себе думает обо мне. Потому что каждый раз я прихожу не за этим.
Я его хочу. Хочу на низменном уровне, как женщина хочет мужчину. Секс и ничего больше. Звериный, жадный, иногда до жестокости, укусов и ссадин. Практически никогда в постели, а где придется.
Иногда я даже думаю не о нем...
- Сам знаешь...
Голос у меня сел от молчания и от сырости. Звучит надтреснуто. А может, дело не в погоде? Я чувствую себя сломанной, уже достаточно давно. Как кукла. Как мамина кукла, которую сломали во время игры.
Не важно, кто кого первым целует. Важно то, что я оказываюсь в момент зажатой в углу и едва успеваю сцепить зубы, чтобы не застонать от боли в ребрах. Джо не церемонится со мной, впечатывая в стену, прижимаясь всем телом и жестко целуя. От этих поцелуев саднят губы, а от плотного соприкосновения ноют ребра. Но мне мало. Я хочу большего.
Кавано пахнет сигаретами, дождем, виски и порохом. Наверное, он кого-то сегодня убил. А еще едва ощутимым запахом пота. Все вместе создает такой коктейль, который заводит меня на полную катушку, несмотря на то, что я вымотана, не спала достаточно долго, а все тело в синяках. Джо продолжает целовать меня до боли в губах, я с таким же желанием отвечаю ему. Во мне словно врубились все простейшие инстинкты, и теперь они требуют удовлетворения.
Он держит меня за бедра, прижимает к своем паху, и я чувствую, что у него встало. Мы не говорим ни слова, не доходим до квартиры, не говоря уже о кровати. Мы никогда не обсуждали происходящее между нами, будто заключили молчаливое согласие. Это секс, ничего больше. Хотя это больше похоже на трах, там, где прижмет. Без слов, чувств, только на одном желании. Он для меня словно валерьянкой намазан – каждый раз, как я вижу Кавано, я понимаю, что хочу его. Понимаю это и сейчас, чувствуя, как его ладонь пробирается под мою майку, как он, сдавленно матерясь, лезет под бюстгальтер. Кружевное дорогое белье. Но он его практически никогда не видит. Мы просто не успеваем раздеваться.
Я прикусываю его губу, до крови, и солоноватый привкус окрашивает этот момент. За что практически сразу же расплачиваюсь. Кавано вжимает меня в стенку, заставляя застонать от боли в ребрах, его пальцы оттягивают мою голову назад за волосы. От этого на глазах выступают слезы, которые я смахиваю ресницами. Джо целует мою шею с нажимом и покусыванием. Моя кожа слишком бледная, на ней остается засос, который я буду маскировать, пока не сойдет. Так всегда.
Или не буду...
Я хочу, чтобы Деклан МакРей увидел эту отметку, кричащую, что у меня есть другой. Чтобы видел и понимал – я не принадлежу ему. Он меня потерял. И больше не получит...
Легко сказать. Потому что стоит Деклану меня позвать, как я побегу, сломя голову.
Но я прекрасно осознаю, что сейчас тут не Деклан. И целует меня совсем другой мужчина. Которому я расстегиваю ширинку, запускаю руку в трусы, всей ладонью сжимаю напряженный и горячий член. От неожиданности Джо сильнее сжимает зубы на моем плече, до которого как раз добрался. Выдыхает:
- Твою мать, Эшли...
Может, и мою. Я давно не реагирую на такие словосочетания. И лишь упорнее иду к цели, начиная двигать рукой по всей длине члена, поглаживая большим пальцем головку. Это не продлится долго. И этим я лишь сильнее заведу Кавано, когда от контроля останутся лишь одни воспоминания. Но я этого хочу. Я хочу, чтобы он не нянчился со мной, хочу противовес заботе матери, ее запретам, призванным охранять меня от всех внешних неприятностей. И я знаю, как спровоцировать Джо на это.
И мне все равно, что веду я себя почти как шлюха.
Его пальцы беспощадно сжимают правое полушарие моей груди, сосок зажат между двумя пальцами, и я наконец издаю первый стон. Он тонет в очередном приступе плача соседского младенца.
И в звуке открываемого замка. Я на миг замираю, но потом понимаю, что тому, кто вышел из квартиры и бредет по коридору в сторону лестницы, нет никакого дела до отчаянно трахающейся парочки в темном углу. А потому нам нет смысла отвлекаться, а мысль о том, что бы ввалиться в квартиру, так и остается вне внимания.
Мне не надо напоминать Джо, почему я вообще тут. Прелюдия практически окончена, когда его пальцы справляются с молнией моих штанов. Кожаных, плотно облегающих штанов.
- Тебе не дано хоть раз сделать эту процедуру удобной?
- Кавано, либо трахай, либо я найду другого.
Не найду. Потому что Кавано меня устраивает целиком и полностью. Как и я его.
Пальцы его свободной руки сжимают мое горло, перекрывая частично мне доступ воздуха. Но я лишь довольно улыбаюсь в полумраке. Особенно, когда его пальцы все-таки пробираются под трусики, уже давно промокшие, и вторгаются в меня, практически сразу, без предупреждения. Все, что я могу, это застонать, откинуть голову и не думать о том, что если эта скотина не пошевелится, то через несколько минут я уже буду умолять, чтобы он взял меня.
Умолять не приходится. Потому что вот теперь прелюдия точно окончена. Кое-как я избавляюсь от одной штанины, вторую оставляя на себе. Стена холодит мой зад, но меня бросает в жар. Я плотно зажата между Джо и стеной, с закинутыми на его бедра ногами, когда он входит в меня, слишком резко и слишком глубоко с первого раза, сразу оказываясь полностью во мне. Мои пальцы впиваются в его плечи, но первый момент проходит, и нам обоим нужно движение. Которое мы и получаем. Затылок неприятно ударяется о стенку каждый раз, когда Джо в меня входит, а дышать становится нечем от того, что и без того ушибленные ребра отказываются вести себя хоть сколько-то адекватно. Пока я еще могу держать звуковое сопровождение в себе. Но понимаю, что уже скоро Джо придется вновь впиваться в мои припухшие губы, лишь бы заткнуть.
Шорохи на лестнице, чьи-то шаги, возня...
Снова плач, уже не младенца, ругань, кто-то лупит свое чадо...
Грохот разбитой посуды и крик женщины...
А мы продолжаем, ни на что не реагируя. Волосы Джо, успевшие подсохнуть, стали жесткими. Мои пальцы сжимают их на затылке, заставляют откинуть голову назад и посмотреть на меня. Его глаза кажутся совсем темными в этом углу коридора. Черты лица жесткие и даже сейчас не смягчились. Я впиваюсь в его губы, сминая их жесткую линию поцелуем, чувствуя, как его пальцы на моих бедрах оставляют почти вмятины, так крепко он меня держит, продолжая насаживать на себя.
А потом отпускает. И грубо поворачивает спиной к себе. Мое возмущение застревает в горле, когда он снова входит в меня, подталкивая вперед, вынуждая опираться ладонями о стену, чтобы не вписаться лицом в нее. Его рука снова оказывается под футболкой, крючок бретельки бюстгальтера выскальзывает из петельки, давай ему лучший доступ. Пальцы второй руки, шершавые, привыкшие к оружию, без нежности сжимают мой клитор. Вспышка, просачивающаяся тысячью острых иголочек под кожу. Я зажмуриваюсь, почти готовая кричать. А движения Джо становятся все более быстрыми. Я, словно бесстыжая кошка, почти задираю хвост, подставляя ему свой зад, выгибаюсь и прошу, все еще мысленно: глубже, сильнее, еще. Вслух его просить не приходится, он чувствует отклик моего тела на его грубость и жесткость. И дает мне это.
Игра на грани фола. Джо почти делает мне больно, но не доходит до той границы, когда все перейдет в откровенный садизм. И я наслаждаюсь этим странно-сладким вкусом секса, боли, как моральной, так и физической. Меня каждый раз безбожно ломает, когда я прихожу в себя. Я знаю, что за этим последует. Желание напиться и забыться. А потом поступить, как все сопливые дуры – схватить телефон и набрать заветный номер. Слушать гудки в трубке, а когда там ответят, бросить ее. Потому что мне так часто говорили, что я просто друг, просто сотрудница, просто дочь Хелен Магнус и не стою того, чтобы за меня бороться, меня хотеть, что мне не хватает смелости произнести в трубку хоть слово. А когда я выжру всю бутылку коллекционного виски, меня будет долго выворачивать наизнанку в туалете. И я смогу заснуть лишь под утро, и то благодаря прохладной кафельной плитке на полу...
Но пока я на грани оргазма, не сдерживаюсь в звуковых выражениях. Джо тянет меня на себя, затыкает грубым поцелуем. И я почти шиплю:
- Пусти...
Потому, что расстояние между нами мешает ему двигаться, а я чувствую, что уже на подходе. Как и он.
Поэтому Кавано зажимает мне рот ладонью. Потому что не все соседи – уроды с примесью пофигизма. А вопли, похожие на вопли убиваемой кошки, могут напугать. Но нам ведь не нужна тут полиция...
Я прихожу в себя минут через пять. С мокрыми щеками и мутным сознанием. Все тело ноет, и я даже не уверена, от чего больше: то ли от охоты, то ли от секса. Мы молча приводим себя в порядок. Бороться с непослушной бретелькой нет сил, поэтому я расстегиваю лифчик и стаскиваю его. Мне приходится сжать зубы, каждое движение мешает дышать, отдается ноющей болью куда-то в бок.
- Что с ребрами?
И я даже не удивлена этим вопросом. Я всегда думаю, что Кавано не замечает того состояния, в котором я к нему попадаю. И каждый раз ошибаюсь. И мне это даже нравится. Нравится в нем ошибаться.
- Неудачно прыгнула.
Почти правда.
Мы говорим приглушенно. Джо немногословен, а голос его звучит тихо. У меня же горло саднит, будто я прооралась, словно на футбольном матче. Черт, значит, я и правда кричала.
И пока я заканчиваю возню, он открывает дверь своей квартиры.
- Зайди, – просьбы больше похожи на приказы. Джо – коп до мозга костей. Он привык распоряжаться, ожидая, что его послушаются. А если нет, то удар в челюсть, вывих или перелом, здравствуй, приемный покой травматологии. Если речь о подозреваемом.
Я все еще стою, не двигаясь. И Кавано с порога оборачивается:
- Эшли, – он устал, это я слышу по голосу, – просто зайди в коридор. Ты же больная на всю голову и сейчас поедешь на своем мотоцикле домой. А мне не хочется, чтобы меня через час вызвали на место происшествия, где будет твой труп потому, что ты задохнулась от боли и не справилась с рулем. Поэтому зайди в квартиру.
Я все еще сомневаюсь в разумности этого. Мне нравится... нет, не то слово. «Нравится» не подходит нашим изломанным, извращенным отношениям и этому сексу. Скорее, меня устраивает то положение вещей, которое есть. И этот трах в темном углу. И пока я раздумываю, Кавано просто поднимает мою куртку, ловит меня за локоть и грубо дергает к двери. Я шиплю. Но не больше.
Свет в коридоре скупой, но не настолько, чтобы в зеркале я не увидела свое отражение. Бледная, со спутанными волосами, синяками под глазами, распухшими от поцелуев Джо губами. Я даже касаюсь их пальцами, когда он возвращается. Прикрывает, но не запирает дверь. Оценивающе смотрит на меня, будто видит только сейчас. В руках у него какой-то тюбик.
- Тебе нужно хорошенько выспаться.
- А тебе помимо этого принять душ и побриться. Хреново выглядишь.
Джо усмехается. Скупая улыбка, без тени ее в глазах.
- Подними футболку.
Я, кряхтя, выполняю приказ. Вижу, как он мрачнеет, оценивая мои синяки, покрывающие всю область ребер.
- С другой стороны тоже?
- Нет, только тут.
Я наблюдаю, как Джо откручивает крышку тюбика, выдавливает на пальцы мазь. Пахнет ментолом и еще какой-то медицинской дрянью. Мазь холодит кожу, когда Джо начинает ее втирать. Черт, я сейчас разревусь. Или заскулю. Потому что мне больно. И потому, что я сейчас хочу свернуться в углу, можно кровати Кавано, но этого не сделаю.
Его пальцы массируют мою кожу. Мазь впитывается и уже начинает действовать, боль затихает. Но Джо не торопится убирать свою руку. Я оперлась о стенку, стараюсь не смотреть на него.
Я не могу остаться. Мы оба это знаем. Я его не люблю, и мне нечего ему дать.
Впрочем, он тоже меня не любит, живет на работе и не представляет, что делать с женщиной вне секса без обязательств.
- Можешь остаться.
- Нет.
- Ты в курсе, что твоя мать считает тебя мертвой?
- Да. Ты, я вижу, тоже в курсе. – Во мне бултыхается бутылка виски на пустой желудок, я сижу на грязной лестнице у квартиры Джо, и у меня нет ни малейшего желания сейчас рассуждать на тему сочувствия своей матери. – Хочешь об этом поговорить? Тогда я пойду.
Встаю, чуть пошатываясь, пробираюсь мимо Джо, но его пальцы железной хваткой ложатся на мой локоть. И он дергает меня обратно.
- Вот только не надо меня злить. Последнее время случаются жертвы.
Кавано лишь пожимает плечами.
- Я не злю. Тебе проспаться надо.
Уже после душа, укутанная в рубашку Джо и в его теплых носках, я наблюдаю, как он стелет постель на диване в гостиной. Его квартира – показатель того, как полицейский департамент любит своих сотрудников.
- Не был бы идиотом, давно бы работал на мою мать. И жил бы нормально.
- Купила бы, как Циммермана?
Качаю головой:
- Ничего ты не понимаешь, Джо. Уилла купить невозможно. У него глаза горят, ему открылось столько всего, что ты себе представить не можешь.
- Видимо, тебе тоже. Тогда почему ты сейчас тут?
Вопрос прост.
Ответ – нет.
Но я вдруг хочу говорить.
- Мне пора уходить. Пришло мое время.
- Ты еще скажи, что как птица – вылетаешь из гнезда.
Пожимаю плечами и встряхиваю головой. Влажные пряди щекочут лицо. Сажусь на диван и подтягиваю колени к груди.
- Может, и так. Чем не птица? В новой жизни буду только я, мои демоны и больше никого из прошлого. Ни матери, ни Уилла, ни тебя… – ни Деклана. Ровным счетом никого.
- Тогда зачем ты здесь?
- Попросить помощи. И попрощаться.
Смотрю на Джо. Я могу ему рассказать о том, что мне жаль. Жаль того, что у нас все не как у людей, жаль того, что для любви просто нет места. Не только во мне, но и в нем. Жаль, что я просто нечто проходящее в его жизни. А он в моей – тихая гавань, только я сюда больше не вернусь. Просто потому, что после каждого возвращения будет тяжело уходить. А уходить я буду. Мне нет тут места.
Я – кошка, которая гуляет сама по себе.
- Ложись спать.
- Джо…
- Спокойной ночи, Эшли.
В этом весь Джо. Ничего лишнего.
Я давно уже не спала так долго и так сладко. Понятия не имею, почему. Но я умудряюсь проспать, как Джо собирается на работу и уходит. Просыпаю весь солнечный день, все время, пока его нет. И лишь к вечеру, когда по комнате ползут сумрачные тени, я открываю глаза.
Перед дорогой хорошо вот так поспать. Потому что я абсолютно не знаю, что меня ждет уже завтра.
Джо, кажется, удивлен тому, что я тут. Кладет перед мной на кухонный стол непрозрачный пакетик.
- Это тебе.
- У тебя дерьмовый кофе. Что на вкус, что на запах.
- Тогда зачем пьешь?
- А больше нечего.
Он усмехается и делает себе здоровую бадью. А я не могу допить и это. Глажу кончиками пальцев край пакетика. В первый момент даже не хватает смелости открыть его и посмотреть. Словно в тот момент я перестану быть собой. Хотя нет, собой я перестала быть уже достаточно давно. А теперь я просто перестану быть Эшли Магнус.
И от этого замирает сердце. Потому что… нет, не страшно, просто обрывать нити прошлого всегда не по себе.
- Долго еще будешь смотреть?
К аромату дрянного кофе прибавляется запах не менее дрянных сигарет.
- Травить себя не надоело?
- Это стиль жизни.
Закатываю глаза. Только возразить совсем нечем. Это и правда стиль жизнь. Все это – дешевая квартира в задрипанном районе, продавленный диван, невкусный кофе и термоядерные сигареты. А еще щетина который день, красные глаза от недосыпа и мятый пиджак мышиного цвета. Я ведь уже давно знаю, что если бы хотел, то он все изменил бы. Есть для этого потенциал.
С фотографии в поддельном паспорте на меня смотрит незнакомая темноволосая девица. Хотя черты лица определенно мои. И имя чужое – Пенни Дуайт.
Права.
Страховка. Даже так?
Смотрю на Джо:
- Подделка документов противозаконна. Особенно полный пакет.
Ладно бы просто удостоверение личности.
Джо пожимает плечами:
- Бери и проваливай либо не бери и оставайся.
А вот тут я буквально зависаю.
Не бери и оставайся?
- Это почти похоже на предложение остаться у тебя.
- Это оно и есть.
В открытое окно – очевидно, Джо надоело самому задыхаться от собственной сигареты – порыв ветра бросает капли. Начинается дождь.
Молчу.
Я не могу…
Просто не могу…
Я бы хотела как-то иначе. Остаться тут, пусть и ненавижу эту квартирку. Но… не сейчас. Мне нужно время. Мне нужен этот побег.
Обнимаю его со спины.
- Не проси…
Мне и правда идет черный парик. Выглядит, правда, немного готично. Но вполне приемлемо.
Последний взгляд в зеркало, диспетчер автовокзала просит пройти на посадку.
Сегодня умерла Эшли Магнус.
URL записиНазвание: Между прошлым и будущим
Автор(ы): Moscow Sanctuary
Бета: Moscow Sanctuary
Фандом: Sanctuary
Персонажи | Пейринг: Деклан МакРей/Эшли Магнус, Джо Кавано/Эшли Магнус
Жанр: AU, ангст
Тип: Гет
Рейтинг: NC-17
Количество слов: 9 367 слов
Дисклеймер: Все побои – Циммерману
Саммари: Просто настало время уйти...
Конкурсная ситуация: 7) бегство от кого-либо/ от себя
Я умерла. Хотя правильнее сказать, что умерла вся моя прошлая жизнь. Но если считать, что без прошлого нет будущего и настоящего, то тогда я и правда умерла. Эшли Магнус больше нет. Осталась лишь я, одинокая и никому не нужная девчонка, стоящая на парапете моста. Внизу беспросветная темень в аккомпанементе шума воды, вверху – темное небо, плачущее дождем. И хотя дождь окончился около часа назад, капли все равно то и дело срываются с перекладин моста. Стираю их пальцами со щек, даже не разбираю, то ли дождь, то ли слезы.
Глоток виски обжигает горло. Пить неразбавленным – плохой тон. А если еще без льда и соответствующего антуража, то совсем моветон. Меня это не останавливает, хотя мама приложила все усилия, чтобы ее чадо блистало воспитанием. Тем самым воспитанием, от которого мне сейчас хочется сделать шаг вперед, но я останавливаюсь. И снова отпиваю виски. Из горла.
Жизнь – это череда событий, в которых какие-то становятся важными, а какие-то просто проходящими. Что-то влияет на нас, на нашу судьбу, и мы движемся в новом направлении. Я двигаюсь в направлении побега. Спросите, от кого? От самой себя, матери, привычного уклада. От тех, кому оказалась не нужна, тех, кто так и не смог меня понять. Куда? А это уже другой вопрос. Потому, что своего будущего я не вижу. И даже думаю, что и правда было бы проще умереть. Но я слишком люблю жизнь. И даже сломанная и побитая, я хочу двигаться вперед.
Но для начала стоит оглянуться назад…
***
Свой восемнадцатый день рождения я встречаю в Лондоне. Именно встречаю, а не отмечаю.
Обычно мама старается, чтобы все-таки это был праздник. Хотя подозреваю, она его таковым не считает. За прожитые годы этот день перестал иметь для нее значение, всего лишь отчет следующим 365 дней ее жизни. Которую она потратит на помощь страждущим и обделенным.
В этот раз нас заносит в Лондон по причине оказания гуманитарной помощи доктору Уотсону. Осень плавно переходит в зиму, снега все нет, и погода ограничена двумя состояниями: утром туман, вечером дождь. Сырость, кажется, пропитала всю меня насквозь, но я не жалуюсь. Целыми днями сижу на широком подоконнике библиотеки местного филиала Убежища, считаю капли на стекле, а в краткие минуты ясного неба даже успеваю погулять по парку. Это единственное, что мне доступно. Никакой культурной программы, никаких развлечений, никаких заданий.
В какой-то момент, когда дни тянутся так медленно, что хоть вой, книги, чтением которых я себя развлекаю, становятся поперек горла, а компьютерные игры теряют всю актуальность потому, что в моей жизни фантастики, боевика и прочей херни больше нужного, из какой-то экспедиции возвращается Деклан МакРей.
У него мягкий шотландский акцент и приятный голос.
Он подавляюще внимателен к моей скромной особе.
И старается как-то скрасить мое пребывание в Лондоне, выводит пару раз в город, рассказывает много интересного об обитателях этого места и даже привлекает к мелкой работе.
И я перестаю ощущать свою незаметность. Каждый раз, встречаясь с ним взглядом, получаю улыбку, улыбаюсь в ответ, а сердце сладко щемит. Я могу просто сидеть и глазеть на Деклана, подперев подбородок. Теряюсь в мыслях, когда замечаю, с каким интересом и вниманием он смотрит на меня. И в какой-то момент начинаю задумываться, а просто ли это вежливое отношение к дочери Хелен Магнус или что-то большее?
Я влюбляюсь. Так, как и положено девушке моего возраста, нахожу мужчину своей мечты и влюбляюсь. Хожу за Декланом по всему особняку, как привязанная, с утра до вечера, смотрю преданным взглядом и пытаюсь понять, что со мной такое. Куда только подевалась моя независимость, к которой меня приучила мать?
В то утро дождь не стучит по подоконнику. И хотя небо свинцовыми тучами нависает над Лондоном, погода вполне ясная, даже морозная. Мать, как всегда, рано сбегает вместе с доктором Уотсоном; на подушке рядом с моей головой оставлена красивая открытка и подарок – серебристая переливающая цепочка с маленьким изящным медальоном.
«С днем рождения, детка. Вечером отметим».
И почему я ей не верю?
Я умываюсь и одеваюсь, как и каждое утро. И так же, как и каждое утро, босиком иду по ковру в коридоре. Ноги утопают в длинном ворсе, а я еще привстаю на цыпочки. Мои физические возможности просто сказочные. Как и подготовка. Я умею ходить бесшумно – это еще один мой талант. И мне нравится соревноваться с Декланом. Я пытаюсь к нему подкрасться, а он – заметить меня раньше.
Ему это удается чаще, чем мне.
Он в библиотеке, склонился над каким-то фолиантом, с которым возится со вчерашнего вечера. И уже у самой двери я вспоминаю, как я уснула на диване, а проснулась тогда, когда Деклан нес меня на руках в мою постель. Конечно же, я не открывала глаза и задерживала дыхание. Но по его улыбке, которую я разглядела сквозь полуопущенные ресницы, было понятно – не провела.
Кажется, я начинаю краснеть.
И пячусь от двери, стараясь не замечать, как его длинные пальцы поигрывают ручкой, как он сосредоточенно поджимает губы, а второй рукой взъерошивает короткие волосы, вставшие торчком. Мне до сбившегося дыхания хочется подойти и обнять его со спины, зарыться носом в его затылок, коснуться губами щеки и отправить спать, пока будет готовиться завтрак. Потому что Деклан не спал всю ночь. Об этом говорит то, что свет настольной лампы еще включен, в пепельнице полно окурков, а рядом с ним в ряд стоят три чашки из-под чая и недоеденный маффин на блюдечке. Деклан даже не замечает прихода утра.
У моего желания как минимум два «но». Во-первых, я не умею готовить, скорее всего, я просто отравлю мужчину своей мечты. Во-вторых, вряд ли он мне позволит это сделать.
Все, что мне остается, уйти на кухню и заварить ему крепкий чай.
Деклан приходит следом.
- Уже встала? Я думал, что после того, как ты вчера, как суслик, вырубилась прямо на диване, ты проспишь полдня.
Меня продолжает завораживать его речь. Такая округлая, такая четкая, с забавными интонациями, которые ему подходят. Мама англичанка, но спустя столько лет и разных стран она говорит с едва заметным акцентом. Хотя продолжает любить чай больше всего на свете. Мое непонимание этого продукта становится все больше, но я с удовольствием вдыхаю аромат, ставя чашку прямо перед Декланом.
- Не дождешься.
Боже, мой голос звучит кокетливо?
Нет, правда, фейспалм, полнейший. Потому что я всегда презрительно смотрела на девочек-кокеток из группы поддержки. Может, потому и сама не была никогда центром внимания парней. Но вот то, как сейчас звучит мой голос...
...кошмар.
- Какие планы на день? – перевожу тему, намазывая тосты джемом. Еще один продукт, который я не испорчу, как ни старайся. Они аккуратно лежат на тарелке, которую я тоже подвигаю к Деклану.
- Ммм, как все вовремя, я чертовски голоден. Просидел всю ночь над манускриптом, чтобы у Хелен и Джеймса была вся информация. Зато закончил, – и почему мне так хочется сказать, что я им горжусь? В глазах Деклана появляются смешинки: – А на сегодня, так как у некоторых день рождения, я запланировал целый день в городе. Пойдем туда, куда захочешь.
Чертово колесо...
Прогулка по Темзе до Гринвича...
Сент-Джеймс-парк...
Букингемский дворец...
А можно просто ходить целый день, закутавшись в теплое пальто, держать Деклана за руку, чувствовать даже через перчатки, его и мои, тепло его руки. И не думать о том, что между нами разница в пятнадцать лет, что он взрослый мужчина, у которого может быть своя жизнь, что он предан Убежищу и уважает мою мать, а это все уже ставит под сомнение воплощение некоторых моих мечтаний...
От таких мыслей портится настроение, но я улыбаюсь.
- Прекрасный план...
...которому, как водится, сбыться не суждено.
Потому что за час, потраченный мной на сборы, начинается дождь, а затем и гроза, выбивающая всю систему особняка к чертовой матери. И следующие несколько часов мы с Декланом и несколькими другими сотрудниками филиала бегаем по коридорам и помещениям, отслеживая, отлавливая и не давая уйти абнормалам, которых лучше держать взаперти.
- Это нечто с зубами последнее, – сообщаю я, держа пушистое существо за шкирку. Оно похлопало глазками на меня, потом на Деклана, потом громко клацнуло зубами. – И капканов не надо.
- Где ты его нашла?
- Прогрызал дыру в комоде.
Деклан вздохает:
- Обожрался, ей-богу. Придется делать промывание желудка.
- Этому?
- Ага. Пошли.
Похоже, что этот день рождения я запомню надолго. Особенно если мне грозит промывание желудка существу, названия которого я даже не знаю.
И лишь внизу мы понимаем, что не досчитались одного абнормала.
- Фенрир? – переспрашиваю я, с сомнением глядя на пустой бокс.
- Да.
- Тот, который сын Локи?
- Да, – кивает Деклан, просматривая записи камер. – Ну не совсем сын, скорее, это легенда. Но ты же знаешь, что абнормалы упоминаются и в легендах.
- То есть мы сейчас не говорим об огромном волке, который кому-то там откусил руку?
МакРей поднимает на меня глаза и улыбается. И я таю.
Черт...
Кажется, он способен лишить меня дара речи и сделать дауном одним только взглядом.
- Ты хорошо осведомлена в мифологии.
- Была бы твоей матерью Хелен Магнус, ты бы так не удивлялся.
В моем голосе нет восторга, который испытывают люди, говоря о моей матери. И некоторое благоговение в глазах Деклана меня раздражает. Я отворачиваюсь и начинаю изучать картинки на мониторах.
- Предложения?
- Ты сидишь тут, а я иду искать Фенрира. – В руке Деклан сжимает какую-то пушку, полагаю, что-то типа парализатора. Мать пользуется снотворным и электрическим пульсатором. Кажется, это что-то похожее.
- Один? Нет, Деклан, это глупо. Дай мне оружие, я умею стрелять и могу за себя постоять.
- Если с твоей головы упадет хоть волосок...
- Да, я знаю, – я начинаю злиться, – не упадет. Деклан, я все равно пойду, так или иначе.
И я пойду.
Наверное, это читается на моем лице. Потому что Деклан выдает и мне такое же оружие, как у него в руках, рассказывая кратко инструкцию пользователя. И показывая.
- Смотри... – он останавливается за моей спиной, почти вплотную, его дыхание касается моих волос, шевеля тонкие прядки. Мне бы сказать, что я представляю себе принцип работы оружия, но я не могу испортить такой сладкий момент. – Берешь оружие, – его пальцы ложатся поверх моих. Я лягушка, постоянно холодные руки, а вот его – теплые. – Прицеливаешься и жмешь на эту кнопку.
Пушка выстреливается сетью, оплетающей объект в один момент. В данном случае стол.
- Все просто.
О да, особенно, когда рядом стоит Деклан МакРей. И продолжает держать твоими руками оружие, от чего по телу идут игольчатые электрические разряды, а я вот-вот заскулю...
Нет, не заскулю. Я поворачиваюсь к нему лицом, мы совсем одни в помещение, и встречаюсь с ним глазами. Знаю, что сейчас он должен видеть в моем взгляде – обожание, восхищение, восторг и влюбленность.
И он не делает ожидаемый шаг назад. Смотрит мне в лицо. Его пальцы осторожно касаются моей щеки, поглаживают ее самыми кончиками. То ли Деклан склонился, то ли от нетерпения я встаю на носочки, чтобы быть ближе к его губам. Последние дюймы, я почти касаюсь его, но...
- Эш, нам нужно идти, пока Фенрир не разошелся. Его надо поймать, иначе мы рискуем получить жертвы.
Я точно помню, как Деклан показывал работу устройства. И нет там ничего сложного, что бы я не смогла повторить или сделать сама. Нажать кнопку. Только в тот момент, когда я оказываюсь в коридоре один на один с огромным волком, раза в три больше обычного, занимающего собой все пространство и скалящего зубы, я впадаю в ступор.
Во-первых, как маленькая сеть может оплести эту тушу?
Во-вторых, кажется, кнопка не нажимается.
В-третьих, почему бы не использовать проверенные способы?!
И я где-то потеряла Деклана. Понимаю это слишком поздно. Скорее всего, свернула не туда, а он пошел своей дорогой. Все, что мне остается, это бежать от этой громадины и молиться, чтобы он меня не догнал.
Зубы Фенрира клацают в опасной близости от моей ноги, когда я бегу по коридору, проявляя чудеса ловкости и гибкости. Когда мне надо, могу ходить по стенам, хотя это не удобно.
- Эшли!
Я резко останавливаюсь, прямо перед Декланом. Он тянет меня, пряча за собой, а сам стреляет в зверя. Сеть справляется. Ну и чего я тормозила, спрашивается?
- Живая?
- Да, – едва могу дышать, но точно живая. Волк лежит на полу и рычит на нас.
- Твою мать, Эшли, именно поэтому я просил, чтобы ты не ходила!
Я ошалело смотрю на Деклана. Того самого Деклана, который ни разу за время нашего знакомства не повышал голоса. Ни на меня, ни на кого из сотрудников. А теперь он орет посреди коридора. На меня.
- Ты ему на один зуб. Какого черта, я же тебе показывал, как пользоваться этой штукой!
- Ты сейчас ткнешь в кнопку и выпустишь сеть, поэтому перестань размахивать ею. И не ори на меня!
- Эшли, ты не понимаешь...
- Чего? Что это опасно, а я эти дни сижу взаперти? Понимаю! Я хоть собственное тело почувствовала!
- Для этого можно пойти в спортзал...
- О, господи, Деклан, я и раньше имела дело с абнормалами.
- Такими большими? И осечки бывали? – Он зол. Он чертовски на меня зол. Я впервые вижу его таким и совершенно не знаю, как реагировать.
С матерью я бы поругалась.
С ним... даже не знаю.
И нет, таких абнормалов я не ловила, мне дают все время какую-то мелочь.
И осечек у меня еще не бывало, как и подобных критичных моментов.
Деклан разворачивается на шаги помощников, которые подбегают к очень сердитому волку. А потом вообще уходит.
Молча. Больше не говоря ни слова.
У меня начинают дрожать губы, а на глаза наворачиваются слезы.
Испугалась? Да, и думала, что меня погладят по головке. Скажут, что ничего страшного. И что дрожь, которая меня охватила, пройдет.
Я вздергиваю подбородок, сжимаю зубы. Лишь в комнате съезжаю спиной по двери и реву. Горькими слезами, крупными, навзрыд. Не понимая, почему все так, а не иначе. Почему свой день рождения я провожу в гордом одиночестве? В своей комнате и слезах. Почему на меня кричит Деклан, утверждая, что я дура? Да, он не сказал этого вслух, но это ясно читалось в его глазах.
Почему?
На телефоне смска от матери. Они с Джеймсом уехали из Лондона, будут завтра. Завтра и отметим день рождения.
И от этого становится совсем горько...
В комнате совсем темно, когда стук в дверь вырывает меня из болезненной дремы. Я перебралась на кровать, где и забылась неспокойным сном. И не сразу поняла, что кто-то стучится. Сажусь на кровати, пытаясь придти в себя. По стеклу призывно стучит дождь.
- Эшли, это Деклан.
Свет ночника скупо освещает комнату. Вставать и идти к двери не хочется. Как и позволять Деклану войти, а при мысли, что выгляжу я по меньшей мере жутко после пары часов рыданий в подушку, становится совсем тошно. Но, похоже, Деклан может быть настырным.
- Эш, я пришел с примирением.
- Входи, – голос похож на голос курильщика со стажем.
Дверь тихо приоткрывается, но вместо Деклана в щель просовывается его рука с небольшим тортиком со свечкой. Тортика хватит ровно на двоих.
- Мир?
Деклан заглядывает в комнату.
Я шмыгаю носом. Зашибись. Для полного счастья еще не хватало, чтобы он видел меня такой.
- Джеймс звонил. Мне жаль, что Хелен не будет до завтра.
Я киваю. Мне не жаль. Я привыкла. Мать всегда выбирает страждущих, считая, что им она нужна больше, чем родной и, смею заметить, единственной дочери. И доказывать обратное я не вижу смысла. Поэтому нетерпеливо веду плечом.
- Я привыкла, Деклан. Но я не буду с тобой об этом говорить. Потому что для тебя Хелен Магнус едва ли не божество, а для меня – мать, которой чаще всего не до меня. Хотя никогда бы не смогла ее упрекнуть в том, что она меня не любит.
Это и правда неприятный разговор. И я хочу, чтобы Деклан сменил тему.
Он меняет.
- Эш, я... – Деклан рассматривает свои руки. – Я должен извиниться перед тобой, мне не следовало срываться на тебе. Просто... понимаешь, когда я понял, что ты не справилась с Фенриром и ты чуть ли не приманка для него... он бы тебя одним махом перекусил.
- Переживал? – Сердце бьется сильнее, закусываю губу, чуть ближе подвигаясь на постели к Деклану.
- Конечно.
Сердце падает. Сейчас он добавит, что я такая-то и такая-то, он должен заботиться обо мне потому, что Хелен ему яйца отрежет, если ее любимую доченьку покалечат. В общем, не это мне нужно. Не это я хочу услышать от Деклана. Все носятся со мной по причине генетики. А как же мои чувства?
Либо разревусь, либо переживу.
Третьего не дано.
Теперь тему меняю я.
- Это мне? – киваю на торт.
Деклан улыбается. Кажется, ему самому становится легче от того, что я не требую объяснений причин, по которым он все-таки сорвался в коридоре. И да, я хочу надумать себе историю, в которой мужчина моей мечты, Деклан МакРей, в меня влюблен. В меня, еще пока школьницу, совсем глупую, не знающую ничего, кроме Убежища и жизни, на которую меня обрекли. Поэтому я не буду дальше об этом говорить.
- Да. Это тебе. День еще не закончен, так что мы имеем право отметить твой праздник. Мне жаль, что он был таким чокнутым...
- Да ладно, у меня вся жизнь такая. Мне задуть свечку?
- Ну... со свечкой оно невкусно и неудобно.
Заправляю пряди за уши, чтобы они мне не мешали, набираю в легкие воздух и склоняюсь к свечи. Ее пламя подрагивает. И задуваю его. Поднимаю глаза на Деклана...
...и вижу то, что едва не заставляет меня снова задержать дыхание. Его взгляд... совсем другой. Не такой, каким был в эти дни. Он смотрит на меня и видит не девчонку, которую ему навязали, а... меня.
Деклан быстро собирается. Слишком быстро. И я расстраиваюсь.
- Позволишь вкусить его с тобой?
- Ты слишком увлекаешься Шекспиром.
- Вообще-то я как-то больше по Милтону. Ты читала его «Потерянный рай»?
- Издеваешься? – засовываю в рот ложку с куском торта. Он тает во рту, и я мычу от удовольствия. А потом пытаюсь говорить: – Мы правда будем обсуждать английскую литературу?
У Деклана в глазах пляшут чертята. А у меня сердце колотится о ребра, словно собирается выпрыгнуть.
- Подожди, у тебя тут крем...
Боже, как же... сопливо-пошло. Сцена, достойная романтической комедии. Но я почти подаюсь вперед, пока палец Деклана убирает у меня с уголка губ капельку крема. И интуитивно отодвигаю тарелку. В глазах Деклана появляется снова то же выражение, что и несколько минут назад. И теперь моя задача – не спугнуть момент. Не испугаться самой. Не испугать Деклана...
Он целует меня первым. Не привлекая к себе, просто придвигается ближе и склоняется к моему лицу. И я почти в полуобмороке. Потому что ждала этого момента, мечтала о нем, и панически боялась. Деклан отстраняется очень быстро, и я готова услышать, что ему надо бежать, и вообще это ошибка... но вместо этого он отбрасывает с моих глаз упавшую челку, берет меня за подбородок, поднимая голову. Что он хочет увидеть в моих глазах?
- Твои глаза такие... невероятные.
- Да? А кажутся совсем обычными, – шепчу я в ответ. Но мне льстит этот комплимент.
Вот теперь он меня уже притягивает к себе, чтобы обнять. Я неловко замираю на коленях, из-за чего оказываюсь выше него, и теперь я уже склоняюсь к его лицу, ловя его ладонями, чувствуя, какая горячая у него кожа. Или мне кажется? Светлые пряди отсвечивают в свете ночника. Я касаюсь его губ.
Мне страшно. Нет, не так страшно, как тогда, когда стояла перед волком. Не до паники. Страшно совсем по-другому. Перед новым витком жизни.
Потому, что утром не будет так же, как было вечером.
Стук капель дождя отдается в голове четкой дробью. Деклан кладет руки на мои бедра, поверх рубашки, в которой я сплю. А я вспоминаю, что на мне всего-то рубашка и трусики. Ткань – все, что отделяет от моей кожи ладони Деклана, которые медленно движутся выше, обводя изгибы моего тела, подбираясь к груди, где рубашка держится на паре пуговиц. Легкое движение, и одна пуговица сдается под натиском. Деклан пальцем скользит за ворот, поглаживая ложбинку, почти невесомо. Это одновременно щекотно и приятно. А потом сдается и вторая пуговица, на смену пальцу приходят его губы. От поцелуя по телу бегут искорки, я закусываю губу, пытаясь укротить собственное срывающееся дыхание. Я хочу что-то сделать, как-то поучаствовать в процессе, но не уверена в правильности. И лишь интуиция меня направляет.
Пальцы зарываются в его волосы, я становлюсь смелее, ободренная прикосновениями Деклана, тем, что он меня не отталкивает, а, кажется, поощряет. Потому что улыбается между поцелуями. И продолжает улыбаться, когда стягивает с моих плеч рубашку, которую я стараюсь незаметно придержать. Не выходит.
- Эшли?
О черт, кажется, момент трезвости приходит раньше...
- М?
- Я... – он вынуждает меня смотреть ему в глаза, не давая спрятаться, – первый?
Ну вот и реальность... Сейчас момент оборвется, больше не повторится, и так я с этим и буду жить. А Деклан будет от меня шарахаться. Найдет себе кого-то подходящего, если еще не нашел. Хотя с такой работой...
- Да, – я заливаюсь краской, щеки горят, и я усиленно пытаюсь вернуть рубашку на место.
Мне стыдно? Ну не то чтобы... но я смущена этим разговором.
Деклан не уходит. Не знаю, почему. Но он все-таки отбирает у меня рубашку, губами лаская мою шею, прижимаясь к тому месту, где зашкаливает пульс. Кровь стучит в висках, и я едва слышу его:
- Ты прекрасна.
Что бы ни творилось в его голове, но я этому рада.
Потому что Деклан опускает меня на кровать, наваливаясь сверху. Тяжесть мужского тела пьянит, как и полное отсутствие преград. Ну, почти полное. Моя грудь касается его. Я впервые ощущаю такое. Мое тело живет своей жизнью. Грудь наливается тяжестью, а соски становятся твердыми. Особенно когда его пальцы ласкают их. Выгибаюсь его рукам навстречу. И хочу только одного.
Деклана...
Я хнычу от нетерпения, наплыва чувств и желания, которое обжигает меня с головы до пят. От которого пересыхает во рту, плавятся вены, а трусики, которые все еще по недосмотру на мне, становятся мокрыми. Влажные – не то слово. Именно мокрые, можно выжимать. Можно кончить только от того, что на тебе лежит мужчина, о котором ты мечтаешь, ласкает тебя, целует и...
Ладони Деклана скользят по моему телу, он поцелуями прокладывает дорожку от моей груди по животу к резинке трусиков. Игриво прикусывает кожу, я судорожно вдыхаю, втягивая живот.
- О господи, Деклан...
Поддевает пальцами резинку и стягивает последнюю деталь белья с меня, нарочито медленно, дразнясь, вызывая у меня желание стукнуть его. Потому что от страха перед чем-то новым я уже перешла к одуряющей необходимости развратно раздвинуть ноги и почти потребовать взять меня. Вульгарно и пошло. Виденное в каком-то фильме. Но мне так хочется это сделать, притянуть его силком к своим губам, заставить подогнать ключевой момент.
Наши губы снова встречаются. Я выгибаюсь, когда пальцы Деклана скользят между моих ног, действуя уверенно и ласково. От предвкушения я задерживаю дыхание, но подаюсь вперед, и его пальцы оказываются во мне. Это... непривычно, пугающе, но сладко. Деклан словно изучает меня, пробуя на вкус, на ощупь, готовя к чему-то новому, шагу вперед, витку момента.
Стон переходит в скулеж, когда Деклан пытается убрать руку. Губы болят от бесконечных поцелуев, в голове туманится, и все, что я могу – сжать ноги, удерживая руку мужчины. Слышу чуть хрипловатый смех Деклана, встречаюсь с ним глазами и улыбаюсь. Господи, пусть это хоть немного походит на соблазнительную улыбку.
- Продолжать мы будем иначе.
Деклан снимает джинсы вместе с бельем, задерживаясь на короткий миг передо мной. А я задерживаю дыхание. Как там говорилось кем-то где-то – обнаженный мужчина не эстетичен? Идиоты! Мой – эстетичен.
Мой Мужчина.
Протягиваю руку, провожу кончиками пальцев по груди Деклана, смелея, спускаюсь ниже, жду, что он меня остановит. Но Деклан с улыбкой нависает надо мной, опираясь на одну руку, просто наблюдает. И помогает, беря меня за запястье, пристраивая мою руку на свой член, подсказывая, что с этим делать. Я двигаю рукой, неловко, но стараюсь делать это аккуратно, чувствуя, как он пульсирует, наливаясь кровью и желанием. У меня пересыхает во рту от сдавленного звука, похожего на стон. Не мой стон. Когда я понимаю, что стонет Деклан, внутри все подпрыгивает от радости.
А еще идиоты те, кто пишет женские романы. И дуры в школьном туалете, врущие друг другу, что это было божественно.
Нет, не божественно. Но для меня прекрасно. Потому, что в отличие от школьных дур, мой мужчина опытен и старается предугадать каждое движение, каждый вдох, каждый стон.
И в последний момент я зажимаюсь, когда понимаю – вот он, этот момент. Почему-то волной накатывает неуверенность, страх разочаровать Деклана. Вдруг он ждет от меня чего-то такого, невероятного, затягивающего? А я толком и не знаю, что да как, только с его подсказок и помощи. И мне меньше всего хочется этого потому, что я не смогу смотреть ему в глаза.
Деклан отвлекает поцелуем. Беру его лицо в ладони, отвечая, поглаживаю большими пальцами кожу. Отвлекающий маневр удается...
Четкие воспоминания? Их не было. Лишь переплетения наших тел, тихие стоны, шелк простыней, охлаждающий разгоряченные тела, капелька пота на плече Деклана, которую я ловлю губами.
И бесконечный стук капель за окном.
Ночь перевалила за свою вторую половину.
А дождь так и не прекратился.
Чувствую тяжесть тела Деклана, его осторожные, нежные движения, сокращения собственных мышц. Дискомфорт уже ушел, на смену ему пришло медленно разливающаяся по телу волна жара. Я уже не думаю о том, что слышала о первом разе. Мой – все равно не такой. Нет оргазма, нет эйфории, есть лишь оглушающий стук крови в висках, ощущение тела, которое я обнимаю, поцелуи и вместе с тем странное, необъяснимое, непонятное удовольствие.
Такие моменты не подвластны описанию.
Об этом я думаю, когда лениво вытягиваюсь рядом с Декланом. В голове все смешалось, даже мысль, что от этого бывают дети, меня не беспокоит. Я просто доверяю Деклану, который лежит рядом, с закрытыми глазами. Его грудь мерно вздымается. Моя ладонь ложится туда, где бьется его сердце. Мне кажется, что я слышу удары, считаю их, чувствуя себя... счастливой? Да, это вполне подходящее слово. Я счастлива...
...даже когда просыпаюсь, не обнаруживая рядом Деклана. Половина кровати пуста, я укрыта одеялом, а комнату заливает серый свет. Поворачиваюсь и нахожу моего мужчину взглядом. Его силуэт едва различим на фоне серого утра, просачивающегося сквозь стекла. В кои-то веки не льет дождь, хотя тучи сизой тяжестью висят над городом.
Крадучись подбираюсь к Деклану. По дороге натягиваю рубашку. Мне немного не по себе, но лишь самую малость. Бесшумно подхожу, обнимая Деклана со спины и прижимаясь губами к его плечу. Пейзаж за окном меня не привлекает так, как привлекает Деклан. Тем более, что я понимаю – его настроение кардинально поменялось. Сейчас он отнюдь не так безмятежен, как был ночью.
- Деклан?
Он молчит какое-то время, не двигается. И я начинаю бояться.
Господи, не дай ему пожалеть...
Или мне узнать об этом...
Проще сдохнуть со стыда прямо тут. Я что, повисла у него на шее? Сама?
- Эш, нам нужно поговорить.
Он расцепляет мои руки на своем животе. На нем только джинсы, волосы взъерошенные, а взгляд какой-то потерянный. Деклан садится на подоконник лицом ко мне, а я обхватываю себя за плечи, чувствую одинокой и ненужной. И использованной.
Я не хочу говорить.
- Уходи.
- Эшли...
- Уходи, Деклан.
- Эшли, ты не понимаешь...
- Не понимаю, – соглашаюсь я и повышаю голос: – Деклан, уходи!
Хочу я совсем другого. Хочу, чтобы он остался. Обнял меня. Поцеловал.
Но Деклан уходит, оставляя меня наедине со своими мыслями. На пороге оглядывается, в его глазах светится сожаление, скорбь и...
Нет, третьего чувства я знать не хочу. Потому, что влюбленность или что-то подобное никаким образом не изменят того, что он хотел мне сказать.
Секс – досадная ошибка. Результат адреналинового выплеска, желания расслабиться, моей слабости.
И это не перевесит Убежища и Хелен Магнус. Для него не перевесит.
А я даже плакать не могу.
***
Первая встреча за два года. У меня дрожат поджилки. Но я стою на лестнице, непринужденно и безразлично жду, когда мать откроет двери.
- Деклан, – Хелен приветливо обнимает мужчину на пороге, – поздравляю с повышением. Это прекрасно.
Меня почти мутит от этого сиропа.
- Спасибо. Немного непривычно. Больше ответственности, зарплата та же. Привет, Эшли.
Мы встречаемся глазами.
У него такая же улыбка, как и два года назад. Так он улыбается только мне.
И тот же мягкий акцент, который пронизывает меня до самого позвоночника.
Нет, меня уже не мутит. Я просто хочу его поцеловать. У меня дрожат колени, и все, что остается, это впиваться в поручень, на который я опираюсь.
Мои нервы не выдержат долгого пребывания под одной крышей с ним. Мы ведь так и не говорили с той ночи.
Между нами стоит Хелен, светящаяся приветливой улыбкой.
- Предлагаю сначала пообедать, потом приступить к делам.
Обед? Нет.
Кажется, на меня все сильнее наваливается тяжесть момента. А внутри клокочет злость. Она не перебивает того, что я чувствую к МакРею. И за это я ненавижу себя все сильнее.
Первые недели было тошно до желания прыгнуть с моста. Плохих дней было много. И при этом я старалась не показывать это матери.
Потом таких дней стало меньше. И мое чувство собственного достоинства слегка воспрянуло духом.
Потом я просто перестала об этом думать. Только сны были беспокойными. И, просыпаясь, я чувствовала вкус губ Деклана, его пальцы на своем теле, слышала его дыхание...
Мое спасение приходит в виде Генри.
- Босс... о, прошу прощения, но нам звонили. Кажется, у нас есть след нашего беглеца.
- Того самого? – уточняет Деклан.
- Да, – кивает мать.
- Я съезжу, – общаться с полицией я умею. Да и это лучше, чем сидеть напротив Деклана, захлебываться болью и обидой.
Мать не возражает, и я иду за ключами от мотоцикла. Уже на обратном пути сталкиваюсь с Декланом. Мы молча ждем лифт, а потом входим в него.
- Хорошо выглядишь.
- Спасибо, – я смотрю перед собой.
- Позвонишь, когда что-нибудь узнаешь?
- Об абнормале? Да, конечно. Не переживай, сама за ним не пойду, – криво усмехаюсь.
Я выскакиваю из лифта впереди Деклана.
- Эшли!
- Мам, я все знаю.
Господи, да отвалите вы все от меня!
Место преступления огорожено желтой лентой. Паркую мотоцикл в стороне и иду дальше пешком. Застегиваю куртку поплотнее. День сегодня красивый – голубое, почти прозрачное небо, прохладно, желтые листья, кружась, падают с деревьев. Даже странно, что в такой день может происходить убийство.
- Эшли Магнус, – я оборачиваюсь на звук голоса. Кавано растягивает слова именно так, как меня раздражает. – Какими судьбами?
- А ты и не знаешь?
- А где мамочку потеряла?
Я пожимаю плечами.
Наверное, я точно не сформулирую, на каком основании моя мать сотрудничает с полицией. Главное, что у нас есть доступ к тому, что знают копы. А какой это дается ценой, мне знать не обязательно.
- Джо, чем быстрее ты дашь мне возможность осмотреться, тем быстрее получишь шанс от меня избавиться, – отвечаю, в упор глядя на него. Пытаюсь вспомнить, сколько раз за время нашего короткого знакомства я видела детектива чисто выбритым и выспавшимся. Безрезультатно. Такое ощущение, что у Кавано всегда легкая щетина, недосып и немного примятый пиджак.
- Ну, пошли, – неохотно приглашает он меня за ленту. Когда Джо проходит мимо, я чувствую запах дешевого кофе. В участке другого не варят.
- Ты когда последний раз спал? – я иду на полшага позади него.
- А ты с чего такая заботливая?
- Просто интересен предел твоей прочности.
Кавано резко оборачивается, в его голубых глазах лед. Обычно, когда мы разговариваем, он презрительно улыбается, всем своим видом давая понять, что не жалует ни меня, ни мою мать. Причины? Да какие хотите. Начать с того, что мы часто разваливаем ему плохо склеенные дела. А хуже то, что даже оставляем его с висяками, не давая ему никакого варианта взамен.
Я торможу в каких-то полудюймах от него. Джо зло смотрит мне в глаза.
- Правда хочешь знать?
Сглатываю.
- Да. Любопытно.
Мы с минуту буравим друг друга взглядами, пока патрульный не отвлекает Кавано:
- Эй, Джо, тут на соседней улице камеры засекли нашего товарища, подходящего под описание свидетелей. Я съезжу в транспортное управление или ты?
Джо отводит от меня взгляд, поворачивается лицом к копу:
- Я сам съезжу. Ответь на все вопросы нашей гостьи.
Он не оглядывается, когда идет к машине. А я белозубо улыбаюсь патрульному.
- Минутку.
Разговор с матерью короткий, мне всего-то нужно ее предупредить о том, что Джо едет в транспортное управление. Я точно знаю, что Хелен туда нестись не будет. Она всего лишь попросит Генри применить свои таланты...
Когда я возвращаюсь домой, то застаю мать и Деклана за сборами.
- Мы знаем, где абнормал.
Что равносильно «Эшли, вперед».
Переулок воняет мочой и другой гадостью. В первый момент меня начинает мутить, пока я привыкаю к «ароматам». Ну почему бы абнормалам не скрываться в более вменяемых местах?
- Мы с Генри обследуем ту часть переулка, а вы с Декланом эту.
Ну уж нет:
- Мам, давай я лучше с тобой или Генри пойду.
Деклан почти буравит меня взглядом, но я не смотрю в его сторону. Хелен все равно отказывает:
- Идите, Эшли.
Проходит ровно пять минут, когда Деклан подает голос:
- Эшли, так дальше не может продолжаться. Нам нужно поговорить.
Что, правда?
- Время ты выбрал очень неудачное.
- Ты другого не даешь.
Деклан идет рядом со мной. А потом останавливается и придерживает меня за локоть.
- Эшли...
- Слушай, – у меня зашкаливает пульс при одной мысли, что мы стоим друг к другу так близко – потянуться, привстать на носочки и поцеловать Деклана совсем просто, – у нас сейчас нет времени на выяснение отношений. Да и выяснять нечего. Я все поняла, не утруждайся.
- Ты ничего не поняла.
- Да ну? – ядовито замечаю я. – То есть я не поняла, что ты трахнул девочку под действием романтического вечера, а потом очнулся и вспомнил, что она дочурка Хелен Магнус, чье хорошее отношение терять тебе не выгодно? – Вижу, как лицо Деклана искажается то ли болью, то ли негодованием. А может, это отвращение. И я чувствую радость. – Не нужно, Деклан.
Я резко выдергиваю у него из руки свой локоть и разворачиваюсь на шорох. Мне плохо видно, что там за хрень прячется за мусорным баком, но я все равно стреляю. Энергетический сгусток врезается в контейнер, сминая ему бок, а абнормал выпрыгивает и несется по переулку темной горой.
- Вот что бывает, когда мозги заняты другим! – зло бросаю я Деклану, припуская следом за дичью.
Дело совсем не в том, что я не хочу говорить. Просто я знаю, что мне расскажут.
За следующим поворотом я притормаживаю. Света в переулке нет. Фонари давно разбиты, осколки ламп сухо хрустят под ногами. Все, что хоть как-то вычерчивает из мрака силуэты брошенных коробок, среди которых спрятаться проще простого – свет наших с Декланом фонариков, луны и освещения из окон. Я начинаю обшаривать коробки.
- Молчание не решит проблемы.
- Правда?
Коробка за коробкой, а Деклан продолжает говорить. И меня уже раздражает его голос, его акцент, я мечтаю, чтобы этот чертов шотландец заткнулся.
- Это отравляет общение.
- Я не знаю, что тебе там отравляет, – шиплю, – но ты точно спугнешь нам дичь. Можешь просто заткнуться?
- Нет, – Деклан резко останавливается.
Очевидно, мне придется поговорить с ним.
- Хочешь правду? Я тебя ненавижу и люблю одновременно. Я влюбилась в тебя, как кошка, с той минуты, как ты вернулся с задания в Лондон. Я ходила за тобой по пятам. Я была готова ради тебя на все. Ты же не мог этого не видеть! И знал, знал же, что это все... нереально! Что никогда не променяешь Убежище на меня. Что всегда будешь выбирать его! Вот и выбирал бы. Не нужно было меня приручать. Потому что я хотела быть прирученной!
Когда только я успела сорваться на крик? Голос дрожит, а по щекам струятся слезы.
- Я не хотел, чтобы все так вышло.
Зло шмыгаю носом и вытираю слезы.
- Деклан, ты вообще чего-то хочешь помимо своей работы? Женщину? Меня?
- Эшли...
- Что «Эшли»? Ты же хотел разговора! Так говори! Отвечай на мои вопросы!
То, что что-то не так, я понимаю лишь по быстрому броску Деклана ко мне. Он отталкивает меня в сторону, сам же попадает в мощные объятия абнормала.
- Твою ж... – мне хватает нескольких секунд для оценки ситуации, чтобы выстрелить в объект нашего поиска.
Я совсем не думала... он же питается сильными эмоциями, на которые и реагирует. Мы просто сделали себя приманкой...
...чьи-то пальцы касаются моих волос, аккуратно перебирают пряди. Я улыбаюсь. Можно, я не буду открывать глаза? Просто потому, что реальность паршива до слез.
Сегодня я окончательно поняла, что никогда не получу, что хочу.
Кого хочу.
- Эшли.
Голос Деклана осип. Открываю глаза и поднимаю голову.
- Прости, уснула.
Прямо на нем. Моя голова покоилась на его животе, что меня совсем не смущало. Деклан улыбается. Я же сажусь в кресле, которое стоит у его кровати, и потягиваюсь.
- Как ты себя чувствуешь?
- Будто меня бросили под танк. И пить хочу.
Я с готовностью подношу стакан к его губам, бережно придерживая его за голову, пока он пьет. Потом сажусь в изголовье так, чтобы Деклан мог опереться на мое плечо. И начинаю бездумно перебирать его волосы.
- Мама сказала, что ты счастливчик. Когти не задели важных органов, лишь шрамы останутся на память от этого инцидента.
Меня все еще передергивает от того, что потом происходило в переулке. Раны на боку Деклана, оставленные абнормалом, были такими глубокими, что я успела мысленно проститься с ним. Пока пыталась как-то остановить кровь, вымазалась ею с головы до ног.
Это было страшно. Настолько, что меня до сих пор потряхивает.
- Что с нашим другом?
- В боксе отсыпается, сытый и довольный.
Хелен минут двадцать пыталась развести меня на объяснение того, с чего абнормал накинулся на Деклана. Но я не стала уточнять, что кидался он на меня, так как в тот момент я из-за срыва представляла для него магнит. Вкусный обед.
На несколько минут воцаряется тишина.
И я даже ощущаю легкий привкус идиллии.
- Эш...
Идиллия окончена.
- Нам все-таки нужно закончить разговор.
- Тебе нужно, а я и так все знаю. Зачем лишние слова?
Поднимаюсь с постели, краем глаза вижу, что Деклан садится. С трудом. Бок болит, это и так понятно.
- Не уходи. Просто услышь меня.
Зачем? Он сейчас выдаст какую-нибудь банальность, от которой захочется утопиться. Или напиться.
- Ты была права. Там в переулке. Я все видел и... поверь, этот выбор для меня не менее трудный и болезненный. Просто... мы поступаем неправильно. Эшли, не в этой жизни. У нас не получится двигаться в одном направлении. Всегда приходится делать выбор.
- И ты делаешь его не в мою пользу, Деклан.
Слава богу, он не видит моего лица. Не может дотянуться, не может развернуть меня к себе, не может заглянуть в глаза.
- Я слишком много времени посвятил Убежищу. И есть те, кому нужна моя помощь.
Что переводится: дорогая Эшли, понимаешь ли, ты своими притязаниями будешь меня отвлекать.
Для полного счастья не хватало еще услышать...
- Но мы можем быть друзьями, союзниками, коллегами...
Ненавижу...
Что же так больно дышать?
- Эшли?
Я с трудом переставляю ноги, двигаясь к выходу из палаты.
- Эш...
Нет.
Деклан сейчас лишил меня надежды.
Я только сейчас понимаю, что все эти долгие месяцы я надеялась на то, что он ко мне придет. Что он выберет меня.
Мне так и хочется...
Я стремительно возвращаюсь к нему, опускаюсь на колени перед койкой.
- Выбери меня, Деклан, – шепчу, – мы сможем найти компромисс. Я ведь тоже часть Убежища. Выбери меня, и я буду любовницей, помощницей, другом.
Шепот выходит каким-то рваным. Отрывочным.
Со слезами.
- Выбери меня...
Деклан резко подается вперед, впиваясь в мои губы поцелуем с ноткой отчаяния и стоном боли. Он был долгим настолько, чтобы я поняла, как ему самому больно. А еще поняла, что он никогда не выберет меня. Если хотите, то это карма – всегда быть на втором, третьем, десятом местах.
- Эш...
Я ухожу, даже не оглядываюсь. Потому, что сейчас рухнули мои надежды.
***
Джо Кавано...
Я не знаю, какие у нас отношения. Но поздно ночью, когда дождь стоит стеной, я прячусь в подъезде у двери в его квартиру.
Кавано, как настоящий коп, живет в одном из паршивых районов города. Трущобы, самые натуральные. Антураж тот еще. В подъезде сумрачно, воняет какой-то дрянью, кто-то что-то гонит за дверью, прорываются звуки рэпа, стоны, крики, плач младенца.
И Джо, как назло, задерживается. Но я не ухожу, присаживаюсь на подоконник, оставаясь темной тенью. С моего наблюдательного пункта мне хорошо видно его дверь, крайнюю, в конце длинного коридора. Даже относительно аккуратную. Отворачиваюсь, всматриваясь в разводы капель на окне. Нещадно болят ребра, абнормалы не жалеют тех, кто хочет им добра. И мой пролет через половину склада, по которому мы бегали, хоть и проходит незамеченным для матери, но обходится мне синяками и ушибами. Регенерация – великая вещь. Но не всегда она срабатывает так уж быстро.
Закусываю губу и неловко шевелюсь. Расстегиваю куртку, чтобы не так сдавливало ребра.
Черт, ну где его носит?
Домой я не спешу. Под бок к мамочке? Нет, спасибо. Не сейчас. Не сегодня.
Иногда мне кажется, что Кавано – единственный, кто от меня ничего не ждет, ни хорошего, ни плохого. Я стараюсь не думать еще об одном мужчине, не ждущем ничего от меня... жаль только, что иногда жду я.
Шаги отвлекают меня от размышлений. Поворачиваю голову и замечаю знакомую фигуру. Джо стоит спиной ко мне, возится с ключом. Его волосы мокрые, точно шел от машины до подъезда неспешным шагом. Чуть примятый пиджак, и я понимаю – он не был дома с нашей последней встречи вчера утром, когда интересовался у меня, какого черта я лезу не в свое дело.
Я сползаю с подоконника, в первый момент задыхаясь от нехватки воздуха и боли. И произвожу больше шума, чем обычно. Джо оборачивается, всматривается в меня.
- Эшли? Какого ты тут?
Небритый, уставший, злой. На меня. За то, что я лезу в его расследование своими отловами абнормалов. Я развалила ему дело, в который раз. Мне не жаль. Даже все равно, что он там себе думает обо мне. Потому что каждый раз я прихожу не за этим.
Я его хочу. Хочу на низменном уровне, как женщина хочет мужчину. Секс и ничего больше. Звериный, жадный, иногда до жестокости, укусов и ссадин. Практически никогда в постели, а где придется.
Иногда я даже думаю не о нем...
- Сам знаешь...
Голос у меня сел от молчания и от сырости. Звучит надтреснуто. А может, дело не в погоде? Я чувствую себя сломанной, уже достаточно давно. Как кукла. Как мамина кукла, которую сломали во время игры.
Не важно, кто кого первым целует. Важно то, что я оказываюсь в момент зажатой в углу и едва успеваю сцепить зубы, чтобы не застонать от боли в ребрах. Джо не церемонится со мной, впечатывая в стену, прижимаясь всем телом и жестко целуя. От этих поцелуев саднят губы, а от плотного соприкосновения ноют ребра. Но мне мало. Я хочу большего.
Кавано пахнет сигаретами, дождем, виски и порохом. Наверное, он кого-то сегодня убил. А еще едва ощутимым запахом пота. Все вместе создает такой коктейль, который заводит меня на полную катушку, несмотря на то, что я вымотана, не спала достаточно долго, а все тело в синяках. Джо продолжает целовать меня до боли в губах, я с таким же желанием отвечаю ему. Во мне словно врубились все простейшие инстинкты, и теперь они требуют удовлетворения.
Он держит меня за бедра, прижимает к своем паху, и я чувствую, что у него встало. Мы не говорим ни слова, не доходим до квартиры, не говоря уже о кровати. Мы никогда не обсуждали происходящее между нами, будто заключили молчаливое согласие. Это секс, ничего больше. Хотя это больше похоже на трах, там, где прижмет. Без слов, чувств, только на одном желании. Он для меня словно валерьянкой намазан – каждый раз, как я вижу Кавано, я понимаю, что хочу его. Понимаю это и сейчас, чувствуя, как его ладонь пробирается под мою майку, как он, сдавленно матерясь, лезет под бюстгальтер. Кружевное дорогое белье. Но он его практически никогда не видит. Мы просто не успеваем раздеваться.
Я прикусываю его губу, до крови, и солоноватый привкус окрашивает этот момент. За что практически сразу же расплачиваюсь. Кавано вжимает меня в стенку, заставляя застонать от боли в ребрах, его пальцы оттягивают мою голову назад за волосы. От этого на глазах выступают слезы, которые я смахиваю ресницами. Джо целует мою шею с нажимом и покусыванием. Моя кожа слишком бледная, на ней остается засос, который я буду маскировать, пока не сойдет. Так всегда.
Или не буду...
Я хочу, чтобы Деклан МакРей увидел эту отметку, кричащую, что у меня есть другой. Чтобы видел и понимал – я не принадлежу ему. Он меня потерял. И больше не получит...
Легко сказать. Потому что стоит Деклану меня позвать, как я побегу, сломя голову.
Но я прекрасно осознаю, что сейчас тут не Деклан. И целует меня совсем другой мужчина. Которому я расстегиваю ширинку, запускаю руку в трусы, всей ладонью сжимаю напряженный и горячий член. От неожиданности Джо сильнее сжимает зубы на моем плече, до которого как раз добрался. Выдыхает:
- Твою мать, Эшли...
Может, и мою. Я давно не реагирую на такие словосочетания. И лишь упорнее иду к цели, начиная двигать рукой по всей длине члена, поглаживая большим пальцем головку. Это не продлится долго. И этим я лишь сильнее заведу Кавано, когда от контроля останутся лишь одни воспоминания. Но я этого хочу. Я хочу, чтобы он не нянчился со мной, хочу противовес заботе матери, ее запретам, призванным охранять меня от всех внешних неприятностей. И я знаю, как спровоцировать Джо на это.
И мне все равно, что веду я себя почти как шлюха.
Его пальцы беспощадно сжимают правое полушарие моей груди, сосок зажат между двумя пальцами, и я наконец издаю первый стон. Он тонет в очередном приступе плача соседского младенца.
И в звуке открываемого замка. Я на миг замираю, но потом понимаю, что тому, кто вышел из квартиры и бредет по коридору в сторону лестницы, нет никакого дела до отчаянно трахающейся парочки в темном углу. А потому нам нет смысла отвлекаться, а мысль о том, что бы ввалиться в квартиру, так и остается вне внимания.
Мне не надо напоминать Джо, почему я вообще тут. Прелюдия практически окончена, когда его пальцы справляются с молнией моих штанов. Кожаных, плотно облегающих штанов.
- Тебе не дано хоть раз сделать эту процедуру удобной?
- Кавано, либо трахай, либо я найду другого.
Не найду. Потому что Кавано меня устраивает целиком и полностью. Как и я его.
Пальцы его свободной руки сжимают мое горло, перекрывая частично мне доступ воздуха. Но я лишь довольно улыбаюсь в полумраке. Особенно, когда его пальцы все-таки пробираются под трусики, уже давно промокшие, и вторгаются в меня, практически сразу, без предупреждения. Все, что я могу, это застонать, откинуть голову и не думать о том, что если эта скотина не пошевелится, то через несколько минут я уже буду умолять, чтобы он взял меня.
Умолять не приходится. Потому что вот теперь прелюдия точно окончена. Кое-как я избавляюсь от одной штанины, вторую оставляя на себе. Стена холодит мой зад, но меня бросает в жар. Я плотно зажата между Джо и стеной, с закинутыми на его бедра ногами, когда он входит в меня, слишком резко и слишком глубоко с первого раза, сразу оказываясь полностью во мне. Мои пальцы впиваются в его плечи, но первый момент проходит, и нам обоим нужно движение. Которое мы и получаем. Затылок неприятно ударяется о стенку каждый раз, когда Джо в меня входит, а дышать становится нечем от того, что и без того ушибленные ребра отказываются вести себя хоть сколько-то адекватно. Пока я еще могу держать звуковое сопровождение в себе. Но понимаю, что уже скоро Джо придется вновь впиваться в мои припухшие губы, лишь бы заткнуть.
Шорохи на лестнице, чьи-то шаги, возня...
Снова плач, уже не младенца, ругань, кто-то лупит свое чадо...
Грохот разбитой посуды и крик женщины...
А мы продолжаем, ни на что не реагируя. Волосы Джо, успевшие подсохнуть, стали жесткими. Мои пальцы сжимают их на затылке, заставляют откинуть голову назад и посмотреть на меня. Его глаза кажутся совсем темными в этом углу коридора. Черты лица жесткие и даже сейчас не смягчились. Я впиваюсь в его губы, сминая их жесткую линию поцелуем, чувствуя, как его пальцы на моих бедрах оставляют почти вмятины, так крепко он меня держит, продолжая насаживать на себя.
А потом отпускает. И грубо поворачивает спиной к себе. Мое возмущение застревает в горле, когда он снова входит в меня, подталкивая вперед, вынуждая опираться ладонями о стену, чтобы не вписаться лицом в нее. Его рука снова оказывается под футболкой, крючок бретельки бюстгальтера выскальзывает из петельки, давай ему лучший доступ. Пальцы второй руки, шершавые, привыкшие к оружию, без нежности сжимают мой клитор. Вспышка, просачивающаяся тысячью острых иголочек под кожу. Я зажмуриваюсь, почти готовая кричать. А движения Джо становятся все более быстрыми. Я, словно бесстыжая кошка, почти задираю хвост, подставляя ему свой зад, выгибаюсь и прошу, все еще мысленно: глубже, сильнее, еще. Вслух его просить не приходится, он чувствует отклик моего тела на его грубость и жесткость. И дает мне это.
Игра на грани фола. Джо почти делает мне больно, но не доходит до той границы, когда все перейдет в откровенный садизм. И я наслаждаюсь этим странно-сладким вкусом секса, боли, как моральной, так и физической. Меня каждый раз безбожно ломает, когда я прихожу в себя. Я знаю, что за этим последует. Желание напиться и забыться. А потом поступить, как все сопливые дуры – схватить телефон и набрать заветный номер. Слушать гудки в трубке, а когда там ответят, бросить ее. Потому что мне так часто говорили, что я просто друг, просто сотрудница, просто дочь Хелен Магнус и не стою того, чтобы за меня бороться, меня хотеть, что мне не хватает смелости произнести в трубку хоть слово. А когда я выжру всю бутылку коллекционного виски, меня будет долго выворачивать наизнанку в туалете. И я смогу заснуть лишь под утро, и то благодаря прохладной кафельной плитке на полу...
Но пока я на грани оргазма, не сдерживаюсь в звуковых выражениях. Джо тянет меня на себя, затыкает грубым поцелуем. И я почти шиплю:
- Пусти...
Потому, что расстояние между нами мешает ему двигаться, а я чувствую, что уже на подходе. Как и он.
Поэтому Кавано зажимает мне рот ладонью. Потому что не все соседи – уроды с примесью пофигизма. А вопли, похожие на вопли убиваемой кошки, могут напугать. Но нам ведь не нужна тут полиция...
Я прихожу в себя минут через пять. С мокрыми щеками и мутным сознанием. Все тело ноет, и я даже не уверена, от чего больше: то ли от охоты, то ли от секса. Мы молча приводим себя в порядок. Бороться с непослушной бретелькой нет сил, поэтому я расстегиваю лифчик и стаскиваю его. Мне приходится сжать зубы, каждое движение мешает дышать, отдается ноющей болью куда-то в бок.
- Что с ребрами?
И я даже не удивлена этим вопросом. Я всегда думаю, что Кавано не замечает того состояния, в котором я к нему попадаю. И каждый раз ошибаюсь. И мне это даже нравится. Нравится в нем ошибаться.
- Неудачно прыгнула.
Почти правда.
Мы говорим приглушенно. Джо немногословен, а голос его звучит тихо. У меня же горло саднит, будто я прооралась, словно на футбольном матче. Черт, значит, я и правда кричала.
И пока я заканчиваю возню, он открывает дверь своей квартиры.
- Зайди, – просьбы больше похожи на приказы. Джо – коп до мозга костей. Он привык распоряжаться, ожидая, что его послушаются. А если нет, то удар в челюсть, вывих или перелом, здравствуй, приемный покой травматологии. Если речь о подозреваемом.
Я все еще стою, не двигаясь. И Кавано с порога оборачивается:
- Эшли, – он устал, это я слышу по голосу, – просто зайди в коридор. Ты же больная на всю голову и сейчас поедешь на своем мотоцикле домой. А мне не хочется, чтобы меня через час вызвали на место происшествия, где будет твой труп потому, что ты задохнулась от боли и не справилась с рулем. Поэтому зайди в квартиру.
Я все еще сомневаюсь в разумности этого. Мне нравится... нет, не то слово. «Нравится» не подходит нашим изломанным, извращенным отношениям и этому сексу. Скорее, меня устраивает то положение вещей, которое есть. И этот трах в темном углу. И пока я раздумываю, Кавано просто поднимает мою куртку, ловит меня за локоть и грубо дергает к двери. Я шиплю. Но не больше.
Свет в коридоре скупой, но не настолько, чтобы в зеркале я не увидела свое отражение. Бледная, со спутанными волосами, синяками под глазами, распухшими от поцелуев Джо губами. Я даже касаюсь их пальцами, когда он возвращается. Прикрывает, но не запирает дверь. Оценивающе смотрит на меня, будто видит только сейчас. В руках у него какой-то тюбик.
- Тебе нужно хорошенько выспаться.
- А тебе помимо этого принять душ и побриться. Хреново выглядишь.
Джо усмехается. Скупая улыбка, без тени ее в глазах.
- Подними футболку.
Я, кряхтя, выполняю приказ. Вижу, как он мрачнеет, оценивая мои синяки, покрывающие всю область ребер.
- С другой стороны тоже?
- Нет, только тут.
Я наблюдаю, как Джо откручивает крышку тюбика, выдавливает на пальцы мазь. Пахнет ментолом и еще какой-то медицинской дрянью. Мазь холодит кожу, когда Джо начинает ее втирать. Черт, я сейчас разревусь. Или заскулю. Потому что мне больно. И потому, что я сейчас хочу свернуться в углу, можно кровати Кавано, но этого не сделаю.
Его пальцы массируют мою кожу. Мазь впитывается и уже начинает действовать, боль затихает. Но Джо не торопится убирать свою руку. Я оперлась о стенку, стараюсь не смотреть на него.
Я не могу остаться. Мы оба это знаем. Я его не люблю, и мне нечего ему дать.
Впрочем, он тоже меня не любит, живет на работе и не представляет, что делать с женщиной вне секса без обязательств.
- Можешь остаться.
- Нет.
***
- Ты в курсе, что твоя мать считает тебя мертвой?
- Да. Ты, я вижу, тоже в курсе. – Во мне бултыхается бутылка виски на пустой желудок, я сижу на грязной лестнице у квартиры Джо, и у меня нет ни малейшего желания сейчас рассуждать на тему сочувствия своей матери. – Хочешь об этом поговорить? Тогда я пойду.
Встаю, чуть пошатываясь, пробираюсь мимо Джо, но его пальцы железной хваткой ложатся на мой локоть. И он дергает меня обратно.
- Вот только не надо меня злить. Последнее время случаются жертвы.
Кавано лишь пожимает плечами.
- Я не злю. Тебе проспаться надо.
Уже после душа, укутанная в рубашку Джо и в его теплых носках, я наблюдаю, как он стелет постель на диване в гостиной. Его квартира – показатель того, как полицейский департамент любит своих сотрудников.
- Не был бы идиотом, давно бы работал на мою мать. И жил бы нормально.
- Купила бы, как Циммермана?
Качаю головой:
- Ничего ты не понимаешь, Джо. Уилла купить невозможно. У него глаза горят, ему открылось столько всего, что ты себе представить не можешь.
- Видимо, тебе тоже. Тогда почему ты сейчас тут?
Вопрос прост.
Ответ – нет.
Но я вдруг хочу говорить.
- Мне пора уходить. Пришло мое время.
- Ты еще скажи, что как птица – вылетаешь из гнезда.
Пожимаю плечами и встряхиваю головой. Влажные пряди щекочут лицо. Сажусь на диван и подтягиваю колени к груди.
- Может, и так. Чем не птица? В новой жизни буду только я, мои демоны и больше никого из прошлого. Ни матери, ни Уилла, ни тебя… – ни Деклана. Ровным счетом никого.
- Тогда зачем ты здесь?
- Попросить помощи. И попрощаться.
Смотрю на Джо. Я могу ему рассказать о том, что мне жаль. Жаль того, что у нас все не как у людей, жаль того, что для любви просто нет места. Не только во мне, но и в нем. Жаль, что я просто нечто проходящее в его жизни. А он в моей – тихая гавань, только я сюда больше не вернусь. Просто потому, что после каждого возвращения будет тяжело уходить. А уходить я буду. Мне нет тут места.
Я – кошка, которая гуляет сама по себе.
- Ложись спать.
- Джо…
- Спокойной ночи, Эшли.
В этом весь Джо. Ничего лишнего.
Я давно уже не спала так долго и так сладко. Понятия не имею, почему. Но я умудряюсь проспать, как Джо собирается на работу и уходит. Просыпаю весь солнечный день, все время, пока его нет. И лишь к вечеру, когда по комнате ползут сумрачные тени, я открываю глаза.
Перед дорогой хорошо вот так поспать. Потому что я абсолютно не знаю, что меня ждет уже завтра.
Джо, кажется, удивлен тому, что я тут. Кладет перед мной на кухонный стол непрозрачный пакетик.
- Это тебе.
- У тебя дерьмовый кофе. Что на вкус, что на запах.
- Тогда зачем пьешь?
- А больше нечего.
Он усмехается и делает себе здоровую бадью. А я не могу допить и это. Глажу кончиками пальцев край пакетика. В первый момент даже не хватает смелости открыть его и посмотреть. Словно в тот момент я перестану быть собой. Хотя нет, собой я перестала быть уже достаточно давно. А теперь я просто перестану быть Эшли Магнус.
И от этого замирает сердце. Потому что… нет, не страшно, просто обрывать нити прошлого всегда не по себе.
- Долго еще будешь смотреть?
К аромату дрянного кофе прибавляется запах не менее дрянных сигарет.
- Травить себя не надоело?
- Это стиль жизни.
Закатываю глаза. Только возразить совсем нечем. Это и правда стиль жизнь. Все это – дешевая квартира в задрипанном районе, продавленный диван, невкусный кофе и термоядерные сигареты. А еще щетина который день, красные глаза от недосыпа и мятый пиджак мышиного цвета. Я ведь уже давно знаю, что если бы хотел, то он все изменил бы. Есть для этого потенциал.
С фотографии в поддельном паспорте на меня смотрит незнакомая темноволосая девица. Хотя черты лица определенно мои. И имя чужое – Пенни Дуайт.
Права.
Страховка. Даже так?
Смотрю на Джо:
- Подделка документов противозаконна. Особенно полный пакет.
Ладно бы просто удостоверение личности.
Джо пожимает плечами:
- Бери и проваливай либо не бери и оставайся.
А вот тут я буквально зависаю.
Не бери и оставайся?
- Это почти похоже на предложение остаться у тебя.
- Это оно и есть.
В открытое окно – очевидно, Джо надоело самому задыхаться от собственной сигареты – порыв ветра бросает капли. Начинается дождь.
Молчу.
Я не могу…
Просто не могу…
Я бы хотела как-то иначе. Остаться тут, пусть и ненавижу эту квартирку. Но… не сейчас. Мне нужно время. Мне нужен этот побег.
Обнимаю его со спины.
- Не проси…
***
Мне и правда идет черный парик. Выглядит, правда, немного готично. Но вполне приемлемо.
Последний взгляд в зеркало, диспетчер автовокзала просит пройти на посадку.
Сегодня умерла Эшли Магнус.