[yarinka]

Это из разряда: че, я зря, что ли трахала себе моск?
Это первое написание от первого лица.
Это первое написание по Мстителям.
Бартон - ООСный до жути, впрочем как и Романова, но с ним хуже. Там из всех щелей торчит Кастаки.
Матчасть - нулевая, за спиной только два Железных человека, натаскивание Гиноры по кое-каким фанонным моментам.
И да, пинок тоже ее, это она сказала, что Наташе определенно хотелось быть в другом месте.
А да, и главное - там R. Все скромно, кстати.
И вообще...
Вот пошла я к Кастаки, его я знаю((((


- Делала бы, что захочу и с кем захочу.
В этом ответе сходятся все мои желания. И чем дольше я смотрю на Тони Старка, тем отчетливее понимаю - я хочу быть в другом месте. Почему мне нужно быть здесь, доходчиво объяснил директор Фьюри. При этом опять многозначительно намекал о невозможности смены задания или даже отказа от него. Поэтому я лишь кивала и соглашалась, слушая вводник. И мечтала уехать в совсем другом направлении. На другое побережье.

А вместо этого впихнула зад в обтягивающие бедра брючки, надела не менее обтягивающую блузку, и пошла исполнять роль представителя юротдела. Заранее ненавидя сальные взгляды Старка, славившегося кобелизмом. Грубо? Да что вы. Слово "бабник" ему не подходит, а характеристика кобелирующей личности - вполне. И как только это терпит Пеппер Поттс. От большой любви совсем ослепла?

Но не мне об этом судить. Все, что требуется от меня - не дать этому самовлюбленному идиоту довести себя до состояния хладного трупа. И я честно предупредила Фьюри: если Старк решит меня облапать, и я не буду видеть в этом святую необходимость, я поотрываю ему все ниже пояса. И дело не в том, что он посягнет на мою честь, а в том, что по праву только один мужчина может так себя со мной вести. И я нанимаюсь ассистентом мисс Поттс, кстати, а не стюардессой Старка.

И тем не менее сейчас я сижу рядом с Тони, он что-то говорит, а я его слушаю в полуха. Потому, что хочу быть совсем в другом месте, в который раз думаю об этом. О больших и родных руках. О пронзительных голубых глазах, которые словно в душу глядят. О четко очерченных губах, которые ласкают меня. Я соскучилась.
Надо менять ход мыслей, а то я свихнусь.

Я улыбаюсь, предельно вежливо и нейтрально. И ничто не дает повода сомневаться в этой улыбке.

***
Когда Старк зависает в поисках решения своей проблемы с палладием, я звоню Фьюри.
- Один день в своей постели. Я уже ненавижу особняк Старка.
- Рискованно, - начальство лаконично.
- О да, если не отпустите, разнесу к чертовой матери эту дыру. Или накостыляю Старку с его похабной улыбочкой.

Я утрирую, но что не сделаешь ради одной ночи - даже не вечера - вне компании Железного человека. И не прошу большего, а могла бы.
- Ладно, ночь. Завтра утром ты на месте. А пока можешь начинать черновой вариант отчета.

Ну да, куда без ложки дегтя в бочке меда. Да я и не сомневалась, что так и будет. Но и отчет не собиралась начинать. На фиг всех. На мне черное узкое платье с глубоким декольте, туфли на шпильке и чулки. И я просто хочу сесть в машину, уехать домой и на несколько часов обо всех забыть. И о Тони Старке в первую очередь. Оказавшись в салоне, я просматриваю контакты в телефоне, но нужного нет. Безопасность, чтоб ее. Если меня вдруг кто-то захватит в плен - смешно-то как, правда? - никакая ниточка не должна куда-либо вести. Поэтому мобильник чист на предмет всех номеров старых знакомых. И не позвонить.

Тоскливо.
Ненавижу это пограничное состояние. В нем так легко сорваться, и уже ничто не поможет. Но ничего не могу поделать или изменить. Вынуждена терпеть и сосредотачиваться на том, что у меня задание. И да, помнить уговор с Фьюри - мое личное никогда не изменит моего профессионального. Иначе нам не выжить в этом водовороте.

Откидываю назад копну рыжих волос, вдавливаю педаль газа в пол.
Он. Такой родной. Такой настоящий. Такой смелый.
И я боюсь, что он единственное, чем на меня можно давить.
И знаю, что я тоже единственное, чем на него можно давить.
Заложники ситуации. Больше всего я боюсь, что однажды мне скажут выбирать. Для всех, как и для него самого, выбор очевиден. Но не для меня. Для меня все совсем не просто. А в голове отчетливо звучат слова Фьюри: "Ты знала, на что шла."

Знала ли? Возможно. Но пока не поймешь на деле, все разговоры кажутся такими легкими и простыми.
Но если бы мне предложили повернуть время вспять, пройти мимо него или же отказать ему, я бы этого все равно не сделала. Даже зная, во что превратится моя жизнь. В бесконечную череду ожидания встреч, бессонных ночей и беспокойства. Но я готова платить эту цену.

За несколько поворотов до моей съемной квартиры меня тормозит патрульный. Очевидно, я задумалась и превысила скорость. Можно, конечно, рвануть дальше и заставить его за мной погоняться, а потом с самым невинным видом трезвонить Фьюри и просить вытащить меня из кутузки, но не факт, что за этим не последует возмездие. Поэтому шальную мысль приходится отогнать. И я опускаю стекло. Совсем молоденький коп, немного заикается и смущается.

- Доброй ночи, мисс, предъявите, пожалуйста, свои права.

На чье имя, так и просится спросить.
Натали Рашман, сотрудницы Старк Индастриз, чьи фотографии в интернете заставили бедного Тони Старка захлебнутся собственными слюнками?
Натальи Романовой, чью фамилию американцы, которые просто не в состоянии вывернуть язык так, чтобы выговорить правильно, переделали в Романофф с двумя "ф" на конце? Кстати, англоязычный вариант меня раздражает до желания накостылять всем подряд.
Но есть еще третье удостоверение, самое реальное, самое настоящее для меня. И я вытягиваю его из элегантного кошелька, отдаю копу. Тот просит подождать и уходит к машине.

Он проверяет мои данные, а я, задумчиво постукивая пальцами по рулю, все еще возвращаюсь к той мысли о побеге. Нажать на газ и ищите ветра в поле. Удостоверение ничего не даст, адрес, указанный в регистрационной базе - фальшивка. Как и все данные о владелице. Искусно сделанная фальшивка. Я с этим удостоверением - фальшивка. И оно - единственный экземпляр этой благостной иллюзии. Мне и этого давать не хотели, пытаясь стереть из всех документов факт моего замужества. Так безопаснее для обоих. Да знаю я! Но жить я тоже хочу!

Паренек возвращается и протягивает удостоверение:
- Все в порядке, миссис Бартон. Так как у вас не было до этого нарушений, а скорость вы едва превысили, то я вас отпускаю. Но будьте внимательны.

Он улыбается, и я улыбаюсь в ответ. Знал бы ты, мальчик, что перед тобой отнюдь не домохозяйка из пригорода. И в багажнике лежит моя форма, а в пару к ней оружие. И улыбаюсь тебе, мечтая свернуть шею. Потому, что устала и хочу домой, а ты меня задерживаешь. И я могу лишь крепче сжать руль, сцепить зубы и кивать.

- Да, офицер, я буду вести себя прилично. Нет, офицер, ничего страшного не случится, мне домой всего-то пара поворотов. Да, спасибо за такую любезность.
Улыбаться я перестаю у самого дома, понимая, что улыбка, пропитанная фальшью, едва ли не намертво приклеилась ко мне. А еще я осознаю, что теряю равновесие и устаю от этого проклятого задания, иначе не объяснить то, что мне хотелось пришибить копа. Причем со всей дури.
Дури во мне хватает.

Маленькая женская сумочка кажется такой большой, когда стоя под дверью, ищешь ключи. За спиной мягко шуршит волнами океан. Местоположение квартиры - отдельный пункт в улаживании деталей задания. Я тоже раньше считала, что на агентах не экономят, но как оказалось, ошибалась. Бой был долгим, но я все-таки вытребовала, пусть и двухкомнатную, клетушку, но на пляже в Малибу. Имела право. Мужчинам не понять, как устаешь от сальных взглядов и неприкрытого желания трахнуть тебя прямо там, где поймал. Должна же я иметь хоть какую-то компенсацию? И расхожее мнение на тему моей сексуальности, которую почему-то путают с распущенностью, меня достало. Нет и нет, я не сплю с чужими мужчинами даже ради достижения цели. Никакая цель того не стоит, чтобы раздвинуть ноги для кого-то другого, когда дома тебя ждет муж. Ну фигурально дома и фигурально ждет, не так уж часто мы бываем вместе. Но кажется это еще одна причина, по которой кое-кому хотелось уничтожить, как факт, свидетельство о нашем браке. Не отдам.

О да, ключи. Я, наконец, выловила их, открыла дверь и щелкнула выключателем. Все равно темно. Еще один щелк. И еще один... либо лампочки пора менять, причем все одновременно, либо где-то накрылся провод. Я не электрик. И вызвать его у меня не будет времени. Удрученный вздох случайно вырывается у меня из груди, когда я понимаю, что со сменой места жительства не изменилось ничего. "Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик." Знаете, в стране больших возможностей это тоже применимо. Потому, что никто не делает скидку на пол, а пашешь наравне со всеми. Ну разве что лампочки поменять можно вызвать мастера.

К черту лампочки, буду в темноте. Тем более, что в спальне-то свет должен быть.
И тут я понимаю, что расслабилась.
Твою мать...

Я зеванула момент, когда из темного угла возникла фигура. Резко оборачиваюсь, но мою руку на замахе перехватывают. И вторую тоже. И целуют.
О да...
Уже оборачиваясь, я знала, что это за тень. И прильнула всем телом к Клинту, продолжающему меня целовать.
Дома...

Уже потом возникают мысли: откуда он тут, как попал в квартиру, что я и не заметила, почему прилетел?
А спросить не могу потому, что не могу оторваться от его губ.

Клинт первым, как и обычно, приходит в себя, его ладони ложатся на мои бедра, обтянутые узким черным платьем, а я продолжаю крепко его обнимать.
- Соскучилась, - шепчу ему в шею.
- Знаю. Я тоже.
- Но больше так не делай, я же тебя пришибить могла.

Он лишь смеется. Не первый такой разговор, когда он вот так появляется в моем доме/квартире и рискует получить по мозгам. Кстати, раз даже получил. Сковородкой. Мне до сих пор стыдно за нее. А среди наших коллег до сих пор еще ходит эта басня, обросшая подробностями. Поймаю ту сволочь, которая ее пустила, и порву, как тузик грелку.

- Это ты лишил меня света?
- Кстати, нет. У тебя где-то проводка испортилась.
- К черту проводку. Что ты тут делаешь? И Фьюри знает?

Даже сквозь темень я знаю, что он улыбается. Просто чувствую. Конечно же, Фьюри не знает.
- Он будет в бешенстве, - смеюсь и я. - Но ты же не завалишь мое прикрытие?
- Не завалю, если перестанешь болтать. И бешеный Фьюри - всего-то?

Непереводимая игра слов. А еще то, что Фьюри в совершенстве освоил русский мат. Словарного запаса английского языка давно не хватает, чтобы передать все его переживания касательно собственных агентов.
Я продолжаю смеяться, когда Клинт разворачивает меня лицом к моей спальне - успел же квартиру изучить - и отправляет меня туда легким шлепком по заду.
Плотно задернутые шторы и ночник. А я ведь и внимания не обратила на это. Теряю сноровку.

Я бросаю сумочку на кресло и снова поворачиваюсь к Клинту. Да, Клинт Бартон - мой муж. И я горжусь тем, что я его жена. И плевать на все запреты. Если они решат, что нам чего-то нельзя, им придется нас обоих в этом убедить. Хотя сейчас мы просто предпочитаем соблюдать установленные правила. По мере возможностей. Никаких контактов друг с другом, если второй на задании.
Сегодня день нарушения правил.

Его пальцы зарываются в мои волосы, длинные, вьющиеся. И он снова меня целует, так уверенно и по-хозяйски, что я могу лишь ответить на этот поцелуй стоном. И у меня дрожат колени, как у школьницы. И я готова просить, чтобы он не тянул с продолжением. Перед глазами все плывет, и мои руки сами тянутся стащить с него водолазку. Но Клинт перехватывает их, чуть крепче сжимая пальцы на моих запястьях. А я тону в его глазах.
- Почему?

- Моя жена в кои-то веки выглядит, как сошедшая с обложки модель. Хочу сам раздеть.
Намеки на мои любимые джинсы. Я обиженно надуваю губы и пинаю его носком туфли в ногу. Пытаюсь вырваться. Я к нему со всей душой, а он...

- Не пущу, - снова смеется Клинт.
Как ему это удается, заставить меня почувствовать себя не грозным агентом Щ.И.Т.а, а его женой? Просто миссис Клинт Бартон. И хотя мне нравится эта ассоциация, но она губительна для моего настроения. Утром я буду мечтать сдохнуть, когда он уйдет. Потому, что сейчас я его жена, а потом мне опять придется влезать в шкуру Натали Рашман. Или Натальи Романовой. По обстоятельствам.

Мы стоим у зеркала, в тусклом свете ночника я рассматриваю наши отражения. Поза почти подходит для классической свадебной фотографии. Ее у нас нет. Как не было свадебного платья и смокинга. Фаты и бабочки. Как нет обручальных колец. Можно сказать, даже фыркнуть, что весь этот символизм - пережитки прошлого. И никому они не нужны. Я так и делаю. Но я вру. Мне они нужны. Я хочу свадебное фото в рамке над камином, хочу обручальные кольца, хочу медовый месяц.

Клинт откидывает волосы с моего плеча. Он замечает мой взгляд и понимает, о чем я думаю. Приходится привычно отводить глаза и мысленно материться. Ненавижу его способность читать меня с полувзгляда. Иногда хочется запретить ему смотреть на меня.

Его поцелуй касается моей шеи, а руки скользят вместе с язычком молнии платья. И я ему благодарна, что он не говорит о том, что все у нас будет, все наладится, все сложится. Потому, что мы оба не знаем, что будет завтра, не говоря о более далеко идущих планах.

- Ты прекрасна...
Я улыбаюсь, наблюдая, как в отражении с моих плеч сползает платье, а затем Клинт стягивает его ниже. И вскоре оно оказывается у моих ног. Опираясь на его руку, я выступаю из него. И теперь на мне лишь чулки, пояс - да, я консервативна, и не люблю силикон, - и кружевное черное нижнее белье с меленькой окантовкой из бордового кружева по краю чашек бюстгальтера.

В его глазах светится восхищение. Не первый раз. Но каждый раз оно меня вводит в состояние кайфа.
- И для кого ты так оделась?
- Ревнуешь?
- Очень.

Я оборачиваюсь, снова оказываясь с ним лицом к лицу:
- Не ревнуй. Потому, что я раньше Старку шею сверну, чем, как минимум, сниму в его присутствии платье. А теперь твоя очередь.

Все! Я больше не хочу говорить о работе. У нас слишком мало времени.
Я помогаю Клинту стянуть водолазку, расстегиваю ремень его джинсов. Но да, доминирующий у нас он. И я уже оказываюсь на кровати, наблюдая за тем, как мистер Бартон, наконец, снимает с себя практически все. Я знаю, как сейчас выгляжу. Блестящие глаза, растрепавшиеся волосы, приоткрытые губы. И я вижу отражение своего желания в глазах Клинта.

Он закидывает мои руки за голову, сжимая одной ладонью мои запястья, а вторая скользит по моему телу. И я готова требовать, а потом уже просить, чтобы он не тянул. Потому, что тяжесть его тела меня заводит все больше, его поцелуи - лишают здравого смысла, а его пальцы... то, что они делают с моим телом, заставляет меня становиться жадной, просящей самкой, врубая на полную катушку все мои инстинкты. Но Клинт не торопится, и я едва в состоянии прошептать между поцелуями, от которых уже припухли и болят губы:
- Скотина.
- Я тоже тебя люблю, дорогая, - он снова надо мной смеется.

Я дергаюсь в попытке вырваться, но пальцы Клинта сжимаются только сильнее. От чего мне приходится затихнуть и лишь сквозь зубы поскуливать от его неспешных, ленивых прикосновений, то тут, то там. Черт бы тебя подрал за выдержку, Клинт Бартон!

Он стягивает бретельку бюстика с одного плеча, касаясь едва заметных дорожек от нее губами. Спускается поцелуями ниже, к освободившему полушарию груди. Его большая ладонь накрывает его, а пальцы сжимают, и я выгибаюсь под ним, и уже издаю тихий стон, не в состоянии больше молчать. Веду бедрами в попытке достать его, почувствовать его эрекцию, но он лишь крепче прижимает меня к матрацу, заставляя возмущаться. И не отвлекается от своего занятия, теперь уже губами лаская сосок, затвердевший, словно горошинка. А его рука теперь спускается ниже. И я чувствую, как болезненно наливается грудь, а трусики становятся влажными, хоть выжимай. Закрываю глаза, так как возникает ощущение, что еще чуть-чуть, и увижу звездочки, которые не пересчитать. А мы только начали, и что будет дальше, я могу себе представить, а тело ноет в предвкушении.
Так всегда после долгих разлук.

Клинт отпускает мои руки, а мне кажется, что я не могу разжать запястья. Пальцы впились в шелковистую простынь, но я с готовностью приподнимая ему бедра навстречу, когда чувствую, как он поддевает резинку трусиков. И все, что на мне остается в скором времени, это чулки и пояс. Ах да, еще и туфли.

- Не боишься?
- Ну ты же меня не будешь лупить с носака или запихивать мне каблук в зад? - Уверенно отвечает Бартон. И тут же насмешливо уточняет: - Или будешь?
- Посмотрю на твое поведение. Сейчас я тебя готова убить.

Я снова чувствую его руки на своем теле, прикосновения смешиваются с поцелуями. Я больше не могу терпеть, сама разводя ноги шире, хотя понимаю, насколько этот жест может казаться со стороны вульгарным. Но не могу. Я едва не тяну его на себя, уже почти готова, а он оставляет поцелуи в низу живота, там, где уже теплой волной требует выхода желание. Которое, я уже знаю, все равно сейчас не выпустят. Потому, что моему мужу нравится доводить меня до изнеможения. Кажется, это бесконечное противостояние.
Я тебе отомщу, Клинт, ей-богу.

Я стискиваю зубы, сдерживаю стон, когда его пальцы, сначала один, а потом второй, проникают в меня и начинают двигаться. Выгибаюсь и рефлекторно пытаюсь свести колени. Хочу поймать его руку в плен и не выпускать, пока не пройдет это обжигающее чувство внутри, которому я даже не в состоянии дать определение. Но Клинт удерживает меня. Его дыхание касается моих губ, наши глаза встречаются.

- Ты прекрасна, - повторяет он снова, но теперь я не вижу уже и тени насмешки в его глазах. Потому, что сейчас между нами только наши чувства и такая неуемная жажда владеть и принадлежать.
- Я тебя люблю, - это все, чем я могу ему ответить.

Чувство заполненности приходит только с ним. Когда тела начинаются двигаться в едином ритме, который они знают до мелочей. Когда пальцы рук переплетаются, а на поцелуи не хватает дыхания. Когда уже нет сил стонать, а дышать удается потому, что все, что тебе сейчас нужно, только он. В тебе. И мир сужается до движений, прикосновений, желания разрядки. От особо резкого движения Клинта, которое меня чуть не отправляет одним махом в сферы блаженства, я вонзаю ногти в его спину и слышу сдавленный стон, от которого все внутри сворачивается.

Нежности нет, я об этом не прошу. Мне сейчас не нужна она, я слишком долго тосковала по Клинту. Месяц? Два? Может, три. После первой недели я сбиваюсь со счета, после второй вижу эротические сны, после третьей впадаю в уныние. Дальше времени нет, но есть желание кого-нибудь убить, лишь бы меня заперли в камере на базе. Иногда кажется, что это единственный способ быть ближе к мужу.

А еще иногда кажется, что если кто-то плохой придет ко мне и предложит вечность с Клинтом в обмен на мою верность, я соглашусь. И пошлю мир в зад. И всех героев без страха и упрека. Потому, что я не рыцарь на белом коне, мать вашу, я всего лишь женщина. И хочу быть с любимым мужчиной.

Эти мысли добавляют горечь в сладость оргазма. И по щекам текут слезы.
- Нат, что случилось?
Я мотаю головой:
- Все нормально, - и всхлипываю.
- Я вижу, - он мне не верит, покрывает мое лицо поцелуями, осушая предательские слезы. - Всю жизнь мечтал, чтобы жена плакала во время секса со мной, - за легким сарказмом я чувствую его глухое беспокойство.
Я знаю, как Клинта пугают мои слезы. Я ведь не плачу. Не считая срывов, когда никто не видит, когда можно ломать стены и рвать на себе волосы. Их же никто не видит.

Всхлипываю снова, глуша рыдания. Дура, ну чего ты ревешь? Он тут, рядом, впереди еще время, чего ревешь, спрашиваю?
Клинт ложится на спину, обнимая меня и натягивая на нас обоих шелковистую простынь.
- Вот только не знаю, то ли все так плохо было, то ли от радости это.
- Дурак! - Я пихаю его в бок.

Ему удается разрядить обстановку и переключить меня. Клинт ладонями стирает остатки влаги с моих щек, а я устраиваю подбородок на ладони на его груди.
- Я сегодня думала о тебе. Хотела, чтобы ты пришел. Потому, что замышляла убийство копа, он меня раздражал, а я хотела крови. Ты это почувствовал?

Его пальцы лениво перебирают кольца моих завитков, рассыпавшихся у него по груди. Он мерно дышит, глаза прикрыты, четко очерченная линия губ, которую не смажешь поцелуем. Поэтому можно целовать сколько угодно.
- Я всегда тебя чувствую.

Я знаю. И под час меня это пугает. Потому, что если со мной случится что-то плохое, он это почувствует и примчится. И будет рисковать жизнью ради меня. Мне не убедить его в том, что этого не нужно. Я пыталась.
Хотя чего уж там - это блаженство, умереть на его руках.
Если когда-нибудь наступит этот момент, я хочу умирать рядом с ним. И эта мысль так естественна в своей простоте, ведь мы не умрем своей смертью в благословенные девяносто лет в одной постели.

Пока я размышляю о смерти, Клинт целует меня, очевидно, ему надоедает моя задумчивость.
- Нат, перестань думать сейчас.
Я улыбаюсь:
- Попробую.

Но мы оба знаем, что просто так думать не перестанешь. И что в его голове мыслей не меньше, чем в моей...

... край неба начинает сереть. Я знаю это даже через задернутые плотные шторы. У нас меньше часа до того, как Клинт скроется в душе, а потом исчезнет из этой квартиры, Лос-Анджелеса, Калифорнии и частично моей жизни до моего возвращения в Нью-Йорк. И не факт, что я его там застану.

Мы не спали всю ночь. И сейчас он все-таки задремал, а я не могу. Лежу рядом и любуюсь им. Слушаю его дыхание. Прижимаюсь ухом к его груди и считаю удары сердца. Бредово? Да. Но это меня успокаивает хоть на какое-то время.
Приподнимаюсь на локте и понимаю, Клинт уже не спит. Просто лежит с закрытыми глазами.

- Тебе к луку еще крылышек не хватает.
- Фу, перья, вечно лезут во все дыры. Но для полного сходства остается еще голый зад.
- И я буду отгонять от тебя дубиной эти ссыкушек на базе?!

Я ревнивая! Я - очень ревнивая. И хотя умею держать это едкое чувство под контролем, но эти влюбленные взгляды обслуживающего персонала - смешно до колик, но на бартоновский зад пялятся, как мужики, так и бабы, причем не уверена, кто с большим вожделением - меня доводят до желания устроить всем тотальный геноцид. А просто так! Потому, что я ревнивая жена шикарного мужа!

Я взбираясь на Клинта, отбрасывая в сторону простынь. Мы не одевались, не видели смысла хотя бы натягивать нижнее белье потому, что оно отправлялось обратно очень быстро. И сейчас я сидела на Бартоне, чувствуя, как тело мгновенно реагирует на любое мое движение, стоит только заерзать. Клинт садится и прижимает меня к себе крепче, я зарываюсь пальцами в короткие волосы на его затылке и не даю себя целовать, оттягивая от своих губ.

- Только увижу хотя бы одну... или одного рядом с тобой, честное слово, плюну на все правила. Ты же знаешь, я не шучу.
И правда не шучу. Прозвища дают не за красивые глазки.

А Клинт улыбается. Скотина. Знает же, как у меня от этой улыбки все внутри дрожит.
- Не трать силы на угрозы, Нат...
Он легко опрокидывает меня на лопатки. Но в этот раз я не собираюсь оказываться под ним.
Борьба у нас короткая. И я подозреваю, что он просто поддается. Этот может. Но мне не хочется возмущаться. И я снова оказываюсь на нем, вожу бедрами, дразнясь, упираясь ладонями в грудь, приподнимаясь, но так и не позволяя ему оказаться во мне. Оставляю на его загоревшей коже - вот где только успевает, а? - поцелуи и укусы, зубами прихватываю правый сосок и слышу в ответ не сдержанный рык. Пальцы Клинта сжимают мои бедра, и я знаю, что потом найду синяки на светлой коже. Я на порядок бледнее него. Но синяки - это же такая мелочь.

- Нат...
Полустон-полупросьба.
А я все равно продолжаю играть его телом. Так просто ему не отделаться. Соскальзываю ниже, касаясь его губами. И улыбаюсь, когда его тело выгибается подо мной. Его дыхание сбивается на вопросе:
- Ты что... творишь?
- Как что? - Смеюсь я, возвращаясь к его губам. - Ублажаю тебя, кажется, это так называется?

- Зараза.
- Да, дорогой, да. Знал ведь, на ком женился.

Желание мужа получить удовольствие перевешивает желание подмять меня под себя. Это я понимаю по тому, как подрагивают пальцы Клинта на моих бедрах, но он меня не опрокидывает на лопатки. И я возвращаюсь к прерванному занятию. Тем более, что мне сейчас полностью отдали инициативу. Я не особо ее требую. Все эти беседы про доминирование в паре, смену ролей и прочие семейные уловки смешили, а местами даже раздражали меня. У нас все просто - он мужчина, а значит имеет полный набор обязанностей. Но мне всегда нравится баловать мужа такими моментами.

Сначала губы, а потом и пальцы. Под ними приятным теплом пульсирует его член, а я пытаюсь проследить за Клинтом и не упустить момент. Самая сладкая музыка для моих ушей в такой момент - это стоны мужа. Я различаю оттенки. И уже слышу, как в его голос просачиваются хриплые нотки, знаю, что если потяну время, то так все и кончится, под моими пальцами. Замираю, последний раз касаясь его, и нависаю над ним. Мои пальцы переплетаются с его, я прижимаю его ладони к постели. Вижу затуманенный взгляд голубых глаз - он может быть совсем другим, холодным и стальным, но никогда таким для меня.

- Будешь знать, как дразниться, Клинт Бартон, - выдыхаю я в поцелуе и одновременно приподнимаюсь на нем.
В этот раз все длится недолго, мы оба доведены до состояния, когда нам достаточно пары движений. Я отпускаю его руки и выпрямляюсь на нем, позволяя любоваться собой. Его взгляд жадно скользит по мне, а за ним следуют его ладони, от бедер к груди, сжимая и лаская ее. Я касаюсь пальцами его губ и пока еще в состоянии гнать от себя мысли о том, что готова вцепиться в него и рыдать, чтобы он не уходил. Но одной полуистерики с него хватит. А я еще успею. И я улыбаюсь, чтобы скрыть горечь момента...

...молчание сборов затягивается. Клинт уже готов уходить, а я даже боюсь на него посмотреть.
- Мы скоро увидимся, - обещает он.
Скоро? Уверен? Я вот, например, нет. И каждое расставание оборачивается адом и глупыми мыслями о его хладном трупе где-нибудь, на крыше какого-то небоскреба, куда его загнала полученная директива или прямой приказ Фьюри.

Я помню тот разговор:
- Вы же понимаете, если с Клинтом что-то случится, я лично найду ту сволочь, которая его убила, а потом того, кто натравил его на задание и не смог сделать нормальное прикрытие.
- И что ты хочешь от меня услышать?
- Что со мной будет, если я выживу?
- Я выдам ордер на твое убийство. И каждый агент получит прямое указание с тобой не церемонится. Подумай, стоил ли смерть Бартона этого.
- Стоит, - холодно заявляю я, поднимаясь из-за стола. - Он стоит больше, чем вы можете представить, директор Фьюри.

Я его не боюсь. Но мы оба знаем, что я слишком боюсь за жизнь Клинта.
О том разговоре не было больше упоминаний. Мы оба делаем вид, что его не было. Но каждый раз, когда Клинт на задании, а я протираю зад без дела и мне нечем занять голову, Фьюри точно знает, о чем я думаю.

- Мне пора, - Клинт целует меня в висок, а я прячу руки, чтобы не вцепиться в его куртку.
- Я провожу...

Мы прощаемся на пороге. Последний поцелуй, и мой муж растворяется в утренних сумерках, а я все стою и слушаю шум океана. А потом иду в ванную и реву, пока есть силы...

...- Доброе утро, - я улыбаюсь фаянсовой улыбкой в адрес Пеппер Поттс, когда приношу документы, и начинаю отчет о планах на день.
И снова начинается день, где я изображаю Натали Рашман для мисс Поттс и Старк Индастриз. А на деле - сторожу Железного человека, чтобы он не наломал дров.

- Делала бы, что захочу и с кем захочу.
Это никогда не станет реальностью. Не в этой жизни.