[yarinka]

1999 год, Греция

... - Теперь она твоя забота, - это последнее, что произнесла Анна, выходя из комнаты.
А Алекс так и остался стоять со свертком на руках посреди огромной гостиной шикарного особняка Анны Томиновой.
Что? Как это? Почему?

Это было неправильно. Насколько он помнил, уговор был прост: он делает горгонам боевую тройку и плевать, как по-идиотски это звучит, а потом волен жить своей жизнью. Так жили мужчины его семьи до него. А теперь, вдруг, он оказался на руках с младенцем, которому от роду дня три.

Ему всего лишь двадцать пять. И планы на будущее весьма туманны. И в них точно не было детей от горгоны, да еще и детей, о которых ему придется заботиться самому. Его знания простирались не дальше подарков племянникам и детским играм на домашних праздниках. О детях он ничего не знал. А теперь... должен.
Почему он должен?

Алекс в перспективе хотел большую греческую семью, в какой вырос он. Но быть отцом-одиночкой в его планы не входило. А мать этого ребенка была заперта в келье в монастыре, он и имя ее узнал недавно, и то, случайно. Подслушал.
Мысли путались и дальше просто отказывались как-то выстраиваться в ряд. Сверток на руках неожиданно пискнул, призывая обратить на него внимание. Алекс опустил глаза, выходя из ступора. Сморщенное розовое личико кривилось, обещая, что вот-вот ребенок расплачется. В младенцах нет ничего красивого и умильного через три дня после рождения.

Как Анна сказала ее зовут? Кажется, Елена. Сверток снова пискнул, а потом и правда расплакался. Хотя это было больше похоже на какое-то то ли мяуканье, то ли хныканье, то ли чихание.
Чего она? Что с ней делать-то?

- Александр? - Мелодичный голос прозвучал за спиной.
Кастаки обернулся, обнаруживая, что он тут не один. Голос принадлежал девушке, одного с ним возраста. Или даже младше.
- Анна просила меня помочь вам с дочерью, - продолжила девушка, - меня зовут Элла.

Ее выдавали глаза. Совсем не девичий взгляд, опытный и уверенный. И ребенка она забрала у него так же. Алекс с облегчением вздохнул, радуясь, что сверток хнычет теперь не у него. И настороженно присматривался к девушке. Он знал, что существовали и другие фейри, возможно, ходили рядом с ним. Но встречал только горгон. Но, похоже, Элла горгоной не была.

Ребенок почти сразу затих, как только его начали покачивать и напевать на непонятном языке, точно не греческом. Алекс наблюдал за тем, как Элла медленно, танцующим шагом, шла к двери. А потом начал отступать к противоположной двери, ведущей в огромный холл и на улицу. На свободу.
Он не отдастся в рабство. Это не его крест. Возможно, будь он к этому времени старше, он бы еще как-то...
Нет. Не так. Даже если старше, то не так. Анна не имела права ломать ему всю жизнь, все планы...

... очнулся он у самого пригорода Трикалы, когда заглохла машина. Алекс постучал по показателю бензина в баке, но его еще было достаточно. Пришлось вызывать дорожную службу. На ближайшем СТО трое подозрительно веселых парней пообещали, что разберутся с неполадками за сутки. Но потом ремонт продлился еще на сутки, и еще. И четвертый вечер подряд Кастаки зависал в паршивеньком баре на окраине города, в котором он не собирался оставаться. Каламбака была недостаточно далеко, хотелось умчаться еще дальше. Был бы при себе паспорт, улетел бы из страны. Но побега в тот день он не планировал, так что все, что было на нем - все его пожитки. Две кредитки в портмоне, несколько купюр наличкой. Номер в замызганном мотеле, но большего сейчас Алекс и не хотел. Он чувствовал себя препаршивейше. Не привык бегать, но и сдаваться всем этим гребаным обстоятельствам не собирался.

Телефон разрядился на второй день, не выдержав потока не отвеченных звонок от отца, матери, сестер, друзей, незнакомого номера, который, наверное, принадлежал девушке Элле. Первые два вечера Кастаки напивался и играл в бильярд. Риск проиграть наличку не особо его беспокоил. Хотя он больше выигрывал. Ловил на себе заинтересованные взгляды женщин, озлобленные - мужчин. Третий вечер ознаменовался дракой, в которой Алекс отделался разбитой губой, зато парнишке, по неосторожности затеявшему эту самую драку, сломал руку в двух местах. Но полицию никто не вызывал.

Он сидел в Трикале и этом баре четвертый день. И думал, что если и завтра не починят машину, то он свалит отсюда пешком. Чем дальше, тем лучше. Дальше от Каламбаки, от навязанного ребенка, от образа бледной и уставшей женщины, вынужденной ему отдаваться. Это был удар по его гордости, что ему отдавались по необходимости, без поцелуев и прикосновений. Это было похоже... на работу. Но и от работы он всегда получал удовольствие. А в голове все четче становилась мысль, что ему надо вернуться в армию. И правда, после ранения он уже вполне годен для дальнейшей службы. Если повезет, то он вернется в родную команду, снова будет спать в кустах со своей снайперской винтовкой, начищать ее до блеска, травить пошлые байки с парнями, иметь по девушке в каждом "порту". И не думать о том, что было дома.

Алекс подвинул пустую рюмку за добавкой.
- Скучаешь?

Кастаки поднял глаза. Он и не заметил, что барменом сегодня была миловидная женщина лет тридцати. В полумраке он не мог разглядеть черты ее лица нормально.
- Похоже на то? - Спросил он.
- Похоже. Весь вечер за тобой наблюдаю.

Алекс лишь кивнул на пустую рюмку:
- Налей.
- Напиваться одному нехорошо.

А лезть не в свое дело, между прочим, тоже. Алекс не любил, когда бармены вдруг начинали задавать ненужные вопросы, делать выводы, которые вообще их не касались. И то, что это была женщина, его мало волновало. Он таких отсекал. Но сегодня... нет, изливать душу он не думал.
- Хочешь предложить напиться вместе?
- Я заканчиваю через час, - женщина вернула ему рюмку, уже наполненную, и легко коснулась его руки кончиками пальцев.

Алекс отстранено посмотрел на свою руку, потом залпом опустошил рюмку и снова подвинул к другому краю стойки:
- Наливай. И не переживай, меня хватит на продолжение.

Ночь была жаркой, в буквальном смысле. На улице парило, а в номере не работал кондиционер. В распахнутые окна сочился воздух, но он не остужал разгоряченные тела. Алекс умел быть эгоистом. Сегодня он им был. Эта незнакомая безымянная женщина, совсем как та, другая. Но она лишь способ забить привкус какого-то странного ощущения, что его мир развалился с одного пинка. И этот пинок случился не сегодня, не четыре дня назад, а в тот первый раз, когда его привели к Владе.

Телефон в номере звучал противно, раздражая все чувства. Голова жутко болела. Алекс и не помнил, когда он устраивал себе такой марафон последний раз. Наверное, пора остановиться, если дело уже дошло до головной боли. Он, не открывая глаз, поднял трубку:
- Алло...
Горло болело и саднило, словно, он орал всю ночь.

А под боком было ощущение чьего-то тела. И Кастаки брезгливо отодвинулся, чтобы не касаться женщины.
- Ваша машина готова.

Слава богу.
Алекс провел ладонями по лицу, мечтая о душе, чтобы смыть с себя остатки ночи, от которой его начинало мутить.

Женщина рядом пошевелилась и открыла глаза:
- Привет, красавчик.
Она потянулась к нему, но Алекс резко поднялся с кровати, разминая тело, прошелся по номеру нагишом, поднимая одежду. Ночная подруга надула губы и поинтересовалась:
- А кто такая Влада?

Кастаки обернулся. Влада? Откуда она...
- Ты повторял ее имя несколько раз. Так кто она?

Эта шлюшка на одну ночь не имела права задавать такие вопросы. И Алекс подавил желание объяснить той, где ее место, выставить из номера вот прямо в том виде, в котором она возлежала на кровати. И вместо этого зачем-то ответил:
- Она мать моей дочери...

И в этот момент паззл сложился. Уже не было вопросов, куда ехать дальше. Дорога была одна - домой.