[yarinka]

Когда-то давно у меня был красивый роман по интернету. Он прожил... больше полугода. Все было красиво. А вспомнила об этом из-за найденных в личке на форуме старых писем. В которых я была королева, сударыня, рыжая дева, прочие красивые эпитеты. Жаль, что такого в реале нет.
Но сейчас не об этом. В этой самой переписке было найдено интересно произведение, имя автора называть не буду, оно все равно уже пустой звук даже для меня. Мой кавалер был яростным поклонником Секретных материалов и обладал хорошим чувством юмора. То, что воспоследует ниже, было выдано мне в качестве моральной поддержки перед Новым годом, когда у меня стырили кошелек с зарплатой и полной кредиткой, новенькой, только с банка.

Двенадцать жидких стульев

ДВЕНАДЦАТЬ ЖИДКИХ СТУЛЬЕВ

В Калифорнийском городе N было столько закусочных fastfood, магазинов стрелкового оружия и бюро похоронных процессий, что казалось, будто жители города родятся только для того, чтобы отравиться Биг Маком, от полноты ощущений перестрелять десяток-другой случайных прохожих и благополучно умереть.
Между тем жизнь в городе N была тишайшей. Тихий океан упоительно блистал на солнце нефтяными радужными разводами, ароматы банановых, цитрусовых и даже фейхововых мешались с пикантным запахом пороховой гари, а вся молодежь города до такой степени хотела Памелу Андерсон, что это мешало ей выполнять служебные обязанности секс-символа.
Июля девятнадцатого числа эту буколическую идиллию (или, если угодно, идиллическую буколику) нарушал лишь странный, циклически повторяющийся монотонный звук. Издавали этот лишенный приятности звук одухотворенные челюсти агента Малдера, совершающие безвозвратно-наступательное движение, пережевывая тот самый пресловутый Биг Мак. Голый по пояс агент полулежал в кожаном кресле перед распахнутым окном. Ноги его покоились на подоконнике, а глаза были устремлены в сияющие дали, куда-то туда, где витала вожделенная истина, существование которой требовало доказательств...
Как обычно совершенно внезапно заверещала «сотка» агента и, как всегда, он вздрогнул от давно ожидаемой неожиданности.
- Алло! - по своему обыкновению дико крикнул Малдер.
- Малдер! - по привычке истошно завопила на том конце трубки Скалли. - Шалунишка! А ведь я звоню тебе с тем, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие!
- Наконец-то, - с огромным облегчением выдохнул Малдер. - А я-то уж думал: не случилось ли чего?
- Так вот, дорогой, слушай: твоя теща при смерти!
От подобного сообщения агент хотел было подавиться недоеденным Маком, но по здравому размышлению, лишь слегка поперхнулся.
- Какая теща, Скалли? - пробормотал он растерянно и отчего-то испуганно оглянулся. - Я ведь не женат!
- Ха! Дошло, блин! В том-то и дело, шалун! В том-то весь X-файл и состоит! Ты не женат, а между тем, теща при смерти. Каково?
- ХреновО, - произнес Малдер с ударением на последнем слоге. - Откуда у тебя такая информация?
- Угадай с трех букв!
Лицо агента приобрело столь свойственное ему выражение мучительной задумчивости. Малдер всегда зеленел перед тем, как его осеняло...
- Курильщик Бамбука! - выпалил он.
- Точно! - гаркнула Скалли. - Оказалось, что они с твоей тещей друзья детства. То ли он ее держал на коленях, то ли она его катала в коляске... Одним словом, романтическая история.
«Одним словом, три буквы», - подумал Малдер с внезапной, трудно объяснимой тоской, но вслух лишь спросил:
- Что же теперь делать?
- Как всегда: действовать! Через пятнадцать минут самолет будет у твоего подъезда.
...
О, какое это ностальгически-сладкое, щемящее сердце чувство - вернуться в дом юности, в котором, кстати, никогда прежде не был. Да, именно в этой громадной усадьбе не протекали его молодые годы, именно в этом полуразвалившемся особняке в викторианском стиле он не познакомился со своей будущей супругой...
Тещу Малдера звали звучно и глупо: Илиадора. Это была грандиозного телосложения женщина с пронзительно хитрыми глазками на аристократически-простодушном, цветущем лице. Она возлежала на смертном одре с античной величественностью и фермерской обстоятельностью.
- Малдэр, сынок, - прогудела она басом с французским прононсом, - подойди ко мне.
Агент робко приблизился на полувогнутых ногах и, хотя был он тертым сэндвичем и стреляным кольтом, видывал монстров и похлеще, но тут от неожиданной, острой жалости к этому внушительному существу у него невыносимо зачесалось в носу. «Щас чихну, - подумал он с ужасом, - щас точно чихну!»
- Малдэр, - гудела теща, как Нью-Йоркский орган, - ты, конечно, не помнишь наш гостиный гарнитур.
- Как же, как же, - оживился агент, - конечно, не помню. Двенадцать прелестных жидких стульев то ли раннего среднвековья, то ли позднего ренессанса... Такие ореховые... Работы мастера Глупса, кажется...
- Ты совершенно точно не помнишь, сынок, - промолвила теща и замолчала, рассеянно глядя в потолок. Губы ее шевелились, но не было слышно ни звука. Зрелище это напомнило Малдеру кита-самоубийцу, дохлым делом которого он занимался некогда на атлантическом побережье.
- Так вы говорили про стулья, - наконец решился он подать голос минуты через две.
- Да, стулья. В обшивку одного из стульев я зашила останки инопланетянина.
- Как?! - вскричал Малдер страшным голосом и с искренним чувством хлопнул себя по лбу. - Засадить в стул останков на полтора лимона?! Почему же вы не передали их мне?
- Как же я могла передать их вам, когда вы даже не были знакомы с моей дочерью?
Малдер заметался у постели умирающей, вздевая руки к небесам и выкрикивая нечленораздельные проклятия.
Внезапно тело его тещи напряглось, лицо ее покраснело, а глаза сверкнули боевым огнем. Она начала приподниматься, как главный калибр линкора... Малдер в ужасе отступил...
Но, очевидно, это было последнее усилие слабеющего организма. Через минуту все было кончено.
Впрочем, все только начиналось.