Пыталась начать читать Север и Юг Гаскелл.
Раньше я зачитывалась Остин, Гарди, Бронте. Не могу понять, что изменилось сейчас. Или Гаскелл пишет неподходяще для меня, или просто в моих мозгах что-то изменилось. Тем не менее смотреть подобные экранизации, особенно, в исполнении ВВС (никакие звездные Найтли и МакФейден не переплюнут шедевра, кажется, 94 года с Фертом) я обожаю.
А книга... не знаю, посмотрю кино, попробую понять. Пока, что Маргарет Хейл, что ее кузина, что ее папаша - раздражают. До Торнтона не добралась. Честно говоря, просто боюсь.
Ладно, в любом случае, есть шанс посмотреть, а потом уже думать, делать ли вторую попытку прочтения или нет.
А пока можно открыть Гарди, Тесс из рода Дербревиллей. Потому, что экранизация с Артертон у меня тоже имеется в заначке, но я предпочитаю сначала читать, потом смотреть.

---

26.01.2013 в 01:06

Пишет  cats cards&arts:

котокомикс

смотреть дальше

---

В ожидании свидания с ними в кино...

Вообще, у меня какое-то стремно-подозрительное воодушевление. Мне хочется это видеть, хотя я понимаю, что большую часть я себе уже надумала. Но хоооочется, до писка.
Они шикарно вместе смотрятся

А Джемма прекрасна и одна. Платье - вообще шикарно. Прическа. Все!

+3

И еще одно чудесно платьице

---

Призраки, 8 сезон

*мрачно*
Иногда кажется, что сериальщики ВВС, приходя на работу в начале недели, хищно спрашивают друг у друга «Ну что, кого убьем?». К персонажам британских сериалов опасно привязываться. И то правда, как сказала однажды  Allora, как только Беккер-то выжил до конца сериала?

Сначала Джо, потом Роз. Причем второе вытекает из первого. Две взаимосвязанные вещи. И смерть Роз я ждала, а вот Джо... да, был махонький спойлер, но я не ждала, что это будет сделано руками Майерс. Прибабахнутые люди там работают. Они вообще думают о чем-то, кроме мира во всем мире.
Вообще, смотрю сериал и даже не знаю – это ведь история о безвозмездном и бескорыстном жертвовании собой. Таком... глупом. Геройская смерть по определению глупа, но в случае с Джо хотя бы объяснима. Роз... я все еще считаю, что это ненужная жертва. Что нужно было бросать министра и сваливать. Пользы гибель Майерс никому не принесла (не будем циклиться на карьерном взлете Лукаса), даже в том плане, что она кого-то спасла. Бежать надо было, бежать.

Другое дело, что Роз, несмотря на способность пустить в расход каждого – девчонку, мальчишку, невинного, - ради спасения ситуации, заклинило на вине за убийство Джо. И именно это прослеживается во всех ее последующих поступках. Тут даже у Норта инстинкт самосохранения пашет лучше, хотя тот еще долбоеб, чего стоит подставиться под пистолет Сары. Спасибо, у нее не хватило ничего, чтобы нажать на курок.

Арка с американкой не понравилась. Нет, в ней есть свой интересный привкус, но... нет, не понравилась. Я все-таки предпочитаю Лукас/Лиза, только Лизу вижу совсем другой по внутренней наполненности. Сара же... с одной стороны смелая баба, конечно. Только глупо слилась, не просчитала Лукаса. Вот эта чудесная заносчивость янки – мы круче всех, мы вас сделаем. Она просто тупо не вкурила, кто такой Лукас. Да, Сара умеет блефовать. Но Лукас тоже умеет. Не поймаешь на лжи, пока не раскроет карты. В общем, класс у игроков разный оказался. Правда, у Лукаса тут еще суицидальные наклонности проявились. Вот на что этот урод рассчитывал, когда давал ей шанс себя убить? Что она его любит? Ну, видимо, так оно и было, но все равно придурок.
Я, кстати, ждала, что Лукас лично убьет Сару. Даже хотела. Но пришлось моей кровожадности удовлетвориться тем, что он просто отвернулся, когда Роз подстрелила американку. Ну и, собственно, смертью Сары.

А Лукас все так же прекрасен. До слюнок. Особенно в той хертовой серии про Максика. Ну или как там звали друга из тюрьмы. Олеженьку, спасибо добрым людям. В общем, я там платочком вытирала слюнки, на Лукаса в кошмарах, на Лукаса в воспоминаниях… Армитэдж явно любит задом светит.

@темы: Призраки

---

Думала закрыть сначала запись, оставить только для команды, да вот решила, что не буду. В конце концов, цель этого поста не оскорбить, а высказать свое мнение. Мы ведь все имеем право на него, правда?

Мне так хочется рассказать свое мнение о номинационном гетном фике команды Гримм.
На деле же, слабенькая номинационная попытка. Не засчитывается. Я не самый большой любитель Гримма, второй сезон еще не начинала. И Ренард не вызывает у меня такого уж трепета. Я больше по Сэму Адама. Ну или по потенциалу, который может предложить Ройз. А в Ренарде мне не хватает кое-каких вещей.

Начать бы с того, что сама задумка неплоха. Но дочь Ренарда, как пятое колесо в телеге. Это не говоря о том, что для тех, кто знает о ролке по сериалу Зов крови и знаком с Эдвином Фоксом и Эйр Сканди, сразу рождается конкретная ассоциация. Просто имя, говорите?
Впрочем, нечестно давить на такие моменты. Да, скорее всего, я бы тоже использовала оридж в пару к Ренарду, за неимением, как по мне, адекватных женских персонажей. В целом я нежно люблю Адалинд, но не уверена, что она достойная пара кэпу. В любом случае, вариантов достаточно, чтобы не трогать и не использовать имя ролевого перса. Ошибка номер один.

Герои фика… плоские.
ООСный Ренард. Ладно, тут у каждого свое мнение. Но дело ведь даже не в том, что, по моему мнению, могло быть, а могло и не быть в этой истории. Я люблю жесткую игру, люблю БДСМ, моральное садо-мазо. То есть эта бы история тоже могла закончиться грустно, истерично, тяжело, но с большими потерями. Но опять же, авторская мысль на то и авторская. А вот плоскость персонажей удручает. То, что Беркхард и Гриффин машут помпонами на заднем фоне это нормально. Гет на то и гет, тут на первый план выходит пейринг. Нонепозволительная роскошь писать эмоции скупыми фразами, не вникая в момент глазами персами. Мало того, ОЖП выглядит бледно даже на фоне ООСного Ренарда. Нам весь фик через восприятие Шона пытаются доказать, что Эйр достойная партия принцу, пусть и полукровке, пусть и нетерпимая его семьей. Правда, местами еще пытаются сказать словами Эйр, что она крута для семьи Ренардов, ведь она целый прокурор Гаагского суда. Мало того, нам пытаются доказать, что Эйр достойный противник в противостоянии с королевской семьей. Но непонятно, а чем же на самом деле это проявляется. Вот реально, чем Эйр Сканди такая достойная и умная? Ничего, ни флешей, ни пояснений, ничего, кроме истерики Эйр и ее же киданий на Ренарда с кулаками, когда она риходит в себя и не обнаруживает Алису. Может, оно, конечно, так и задумано. Сама люблю писать отрывками, давая картинки. Но все картинки, рано или поздно, как паззл, собираются в одно большое полотнище. А тут так и не собрались. По факту вся линия логически построена правильно, начиная от побега Эйр в свободное плавание, заканчивая тем, что именно королевская семья прибрала к рукам дочь. Кстати, об этом так и не сказано, можно только догадываться. На деле же слишком скупо и смазано.
Вообще, как по мне, ошибка номер два в этом фике попытка - сосредоточиться на всех персонажах. А стоило бы писать через призму восприятия одного из них. Тогда либо ООСность Ренарда смазалась и было бы легче это воспринимать. Либо Эйр вышла бы более продуманной. Что уже спасло бы положение. А так, прыжки вышли никакими. Лучше перекос, чем недобор в моменте.
А вообще, ориджи это такая богатая плантация травы, колосить, косить и наслаждаться. Они всегда выходят более яркими, тут никто не рискует впасть в ООС.
И да, как-то вяловато вообще раскрыты отношения Шона и Эйр. Ну очень вяло, без вникания в глубин сего брака.

И работа беты.
Я счастливый человек, сочувствующий своей бете. Что в первый раз, что во второй. В общем, если в прошлый раз я все свои фики, кроме вражьего задания, сдала пораньше, давая бете больше времени, то в этот раз так вышло, что процесс затянулся. Тем не менее, я даже не особо перечитывала, потому, что знаю, наша бета высшего класса.
Я не скажу, что сама прямо образец грамотности. Но тут… двойной барьер, автор, потом бета. Мало того, что есть описки, неправильно поставленные знаки, отсутствие запятых в местах, где должны быть, так еще и лексика слегка бедновата, а в одном месте явная несостыковка. Просто кричит и бросается в глаза. С воплями. Кто виноват? Автор? Бета? Я бы списала это на бету, так как именно ее работа отловить всех блох. У автора замыливается глаз к концу текста. Но прочитать-то автор обязан перед выкладкой? Или тот, кто выкладывает.

Знаете, тут можно ко мне применить фразу: «А Галя ваша балувана». Да, конечно. Я просто знаю, что у нас минимум три барьера, которые преодолевает текст. Авторский, беты, кэпа, который еще и перед выкладкой пролистывает текст на всякий пожарный. А есть ведь еще любые товарищи по команде, которые не упустят возможности помочь. Так что тут и правда есть командная работа.
А есть ли она в команде Гримма?

Да, наверное, автору бы стоило призадуматься над своими писчими талантами причем человек может писать а команде следовало бы процесс привести в порядок.

---

Фандом: СПН
Пейринг/персонажи: Дин Винчестер/Джо Харвелл, Бобби Сингер, Сэм Винчестер, незримо Эллен Харвелл
Рейтинг: NC-17
Жанр: AU
Саммари: Джо не была в Карфагене...
Примечание: фик - POV Джо. Единственный кусочек, где дается просто взгляд со стороны выделен курсивом.



Практика показывает, что в моей жизни ничего просто не бывает. Вот и сейчас, машина глохнет на повороте к дому Бобби, а за окном темно и льет дождь. Такой основательный осенний ливень, когда хочется забраться под плед у камина с большой чашкой горячего чая в утопическую атмосферу. Но нет ни пледа, ни камина, ни чая. Зато есть бутылка виски, заглохшая машина и долгий путь пешком. Тот отрезок, который обычно пролетаешь, сейчас превращается в топь. Бобби до сих пор живет в прошлом веке, и заасфальтировать дорогу к свалке не судьба.

Достаю из бардачка фонарик. На всякий случай проверяю мобильный. Но он безнадежно разряжен, так что идти мне своим ходом до самого дома. Без зонтика. Охотники как-то не особо задумываются о дожде, поэтому мой пикап забит всякой всячиной, но зонта у меня нет. Только куртка, и та без капюшона. Можно, конечно, переждать дождь в машине. Но печка барахлит третий день. Включаешь, начинает чадить прямо в салон. А не включаешь – рискуешь околеть, не лето ведь. К тому же причина, по которой я приехала сюда, никуда не делась. Мать уже третью неделю, словно, без вести пропала, а я как раз номер поменяла и звонила предупредить. Вокруг творится какая-то чертовщина, среди нее потерялись все старые знакомые. Без координат. Я, правда, не проверяла Винчестеров, не хочу общаться с ними. Нет, я не перекладываю на них вину за всемирный пиздец, просто все эти душещипательные беседы, взгляд томных глаз Дина, рефлекс кошки, готовой тут же растянуться рядом с ним – лишнее все это. Не хочу.
Я просто хочу убедиться, что с мамой ничего не случилось. Самый верный способ – спросить Бобби. Но звонить ему было как-то стремно, вот именно поэтому я в такой поздний час, непроглядную темень и осенний дождь торчу на подъездной дороге к его дому.
Стоило открыть дверь, как порыв ветра щедро награждает брошенной в лицо водой, а под ногами призывно и даже радостно хлюпает грязь. Резиновые сапоги самое то, но я девушка модная. Даже за монстрами гоняюсь на пяти сантиметрах каблука. Не думайте, это не гламурность. Просто иногда каблуки оптимальный способ покалечить смертное тело и спасти свой очаровательный зад. А еще никто не отменял прикрытия под названием «Я блондинка, вам чего?».

Естественно, я вымокаю до нитки. Вплоть до трусов. И похожа на мокрую курицу. И по колено в грязи. Ладно, чего уж там. Плохо то, что я не взяла хотя бы сумку с вещами. Фонарик, нож, то, что на мне. Если, не дай бог, кому-то прямо у порога захочется на меня напасть, то вряд ли отобьюсь. Но людей я не боюсь. А духи и демоны – против них свои способы.
Окна в доме горят теплым светом. Испытываю облегчение. Значит, Бобби жив, что уже хорошо. Не зря тратила время, а еще меня переоденут в сухое, обогреют, расскажут новости, покормят и дадут поверхность, на которой можно спать. И да, с моей машиной разберутся.
- Знаешь, Бобби, это просто издевательство, отсутствие, как минимум… Дин?
Кажется, у меня челюсть отваливается.
Но с другой стороны, на что я надеялась? Я ведь знала, что Винчестеры плотно обосновали свой перевалочный пункт у старого охотника. Так что вполне закономерно, что сейчас передо мной стоит старший из братьев в футболке, джинсах и с пивом. И удивленно на меня таращиться.

- Кого там нелегкая принесла? – Голос Бобби доносится откуда-то сбоку. Потом понимаю, из гостиной-кабинета, вечно заваленного стопками раритетных книжек, в которых хранится вся охотничья мудрость.
- Меня.
- Джо.
Мы отвечаем в унисон. И я даже улыбаюсь. Хотя настроение из просто гадкого перешло в градус отвратительного. Мне не нужна встреча с Дином Винчестером по многим причинам. И я бы с радостью сейчас развернулась и ушла, да некуда.
- Может, впустишь?
- Да, конечно, - Дин словно очнулся.
Перешагиваю порог и забираю у него пиво. Хочу пить.
Маленькая прихожая дома заполняется действующими лицами. Из гостиной выезжает Бобби на коляске – да, я слышала об этой очень грустной истории – из кухни выплывает Сэм. По-моему, младший Винчестер все так же смущается при виде меня. Не мудрено. Нашу встречу в Дулуте, ставшую последней на несколько лет, вряд ли можно забыть. Знаменательная во многих отношениях. Лично я для себя сделала выводы.

И все трое смотрят на меня, как на призрака. Или на потерянную. Не знаю, что страннее. Наверное, даже не это, а то, что мне никто не предлагает святой водички, не проверяет на чистоту расы или принадлежность к демонам. Это-то при нашей жизни? Упущение.
- Нет, я, конечно, понимаю, что похожа на мокрую кошку, - делаю глоток пива, - но как-то ожидала большего от приветственного комитета. Вы чего, господа охотники?
Первым приходит в себя Дин. Он, наконец-то закрывает, а затем запирает за мной двери, отделяя нас от шума непрекращающегося дождя. За мою прогулку он еще и усилился, хотя, куда больше.
А Сэм опускает голову.
И Бобби как-то понуро изучает выцветшие обои в коридоре.
И тогда я понимаю…
- Что с мамой?
Правильнее спросить «как она погибла?», но язык не хочет выговаривать такие жуткие слова, кажущиеся кощунством.
- Мне жаль, Джо.
Картинка меняется, участники встречи плавно отходят куда-то назад. Сэм снова исчезает в кухне, Бобби укатывает в гостиную и гремит книжками. А я смотрю на Дина, все еще не осознаю всей бредовости момента.
Мама…
Мамочка…
Моя мама…
И совсем не знаю, что делать, чувствуя лишь растерянность. Даже не тоску. Не боль. А просто растерянность.
- Как это произошло?
- Давай ты сейчас отогреешься в душе, переоденешься в сухое, а потом я все расскажу.

Мы охотники.
Мы моральные уроды.
Каждый раз, теряя близкого человека, мы не впадаем в ступор, не бьемся в истерике, не бежим к психотерапевту, которому не расскажешь, что твою мать убило исчадие Ада, а просто разбираем момент, чтобы понять – где допущена ошибка, как ее избежать, как отомстить обидчику.
Вот я и сейчас, как ни странно, чувствую лишь глухую, ноющую боль в области сердца. Но ни истерики, ни воя, ничего. И мне даже стыдно в каком-то смысле. Потому, что я не собираюсь сейчас оплакивать мать. Я хочу услышать, какое дерьмо ее свело в могилу, а потом найти его, если Винчестеры не управились раньше, и разобраться со всем этим. Пусть ценой может стать моя жизнь.
- Давай. Только моя сумка в пикапе, а он на повороте к дому.
Голос звучит надломлено. Но я списываю это на усталость. А на ногах уже часов пятнадцать, из которых двенадцать провела за рулем.
- Разберемся.

Ванная у Бобби такая же опшарпанная, как и весь дом. Зато есть горячая вода, в которой я с наслаждением отмокаю, позволяя струям бить по затылку, плечам, спине в надежде избавиться от сковавшей мышцы деревянности. Дин любезно выдал мне свою рубашку и свои же джинсы. Которые я и одеваю на голое тело. Выгляжу, как оборванец в одежде не по размеру. И если с рубашкой еще не все так плохо, то джинсы приходится закатывать, чуть ли не по колено. И все равно смешно. Я бы посмеялась…
Еще несколько лет назад я бы отыскала в этом, сейчас таком обыденном моменте, эротический подтекст. Потому, что была влюблена в Дина Винчестера, как кошка. И тогда я бы мгновенно придала этому значение, что-то себе надумала, вдыхала бы его запах, оставшийся на ткани, и мечтала бы, что после меня, после того, как эти вещи были на моем голом теле, он не будет их стирать еще несколько дней. Ну, или вообще оденет.
Сейчас я с отсутствующим видом накручиваю на голову полотенце и принимаю из рук Дина большую чашку чая, усаживаюсь в угол продавленного дивана в гостиной Бобби. Который предусмотрительно сидит на кухне с Сэмом. Боятся, что я сорвусь. Дин тоже боится, видно по нему. Но кому-то надо со мной поговорить. И кого бросать грудью на амбразуру, как не того, кому по определению все простится за красивые глазки. Буквально – красивые глазки.
Знаете, что не изменилось за эти годы?
Я все еще влюблена в Дина Винчестера.
- Рассказывай, Дин…

***
На следующий день все еще идет дождь. А я сплю. Отсыпаюсь за все дни, которые пробегала. К тому же реальность настолько дерьмовая, что я просто не хочу в ней быть. Слышу тихие шаги. Перешептывания. Звонки телефона внизу. Хлопанья дверей машины на улице.
И все это сопровождает убаюкивающий шум дождя.
На тумбочке рядом с кроватью лежит последняя фотография мамы. Постель все так же пахнет ею. В этой комнате ощущается ее рука.
Последняя память.
Не знаю, чего от меня все ждали. Но я не бросаюсь на Дина с обвинениями, что моя мать погибла из-за него, а история повторяется и очередной Винчестер виноват в смерти очередного Харвелла. Я просто киваю, внимая. По крайней мере, она унесла с собой псов. Я тоже так хочу.
И все, что я спрашиваю перед сном:
- Думаешь, она попадет в Ад? Охотникам дорога не в рай, они ведь убийцы. Не важна цель, не важны благие намерения, они убийцы. Мы с тобой убийцы.
- Не знаю, Джо.
- И что будет в Аду, ты тоже не знаешь?
Дин молчит, опускает глаза на свои руки, а потом снова смотрит на меня:
- Знаю.
Рассказывать об этом я не прошу.

***
Дождь прекращается на второй день.
Дорогу развезло, коммуникации в ауте, мы отрезаны от мира.
На стуле лежит моя сухая одежда
А на моей тумбочке стоит чуть остывший завтрак, заботливо кем-то оставленный. Просыпаюсь поздно, с головной болью и привкусом горечи во рту. Организм продолжает выделываться, я прекрасно знаю причины, но давлю в себе желание расклеиться по частям, развалиться и закатить показательную истерику.
Лучше позавтракать и попросить добраться до моей машины.

Дом живет своей жизнью. Сэм сидит с книжками, Бобби копается на кухне.
- Ты как, детка?
Ставлю грязную посуду в мойку:
- Я помою потом. – Этому месту явно нужна женская рука.
- Да не заморачивайся, - отмахивается Бобби. Вопрос о том, как я, он не повторяет. И я ему благодарна.
- Слушай, Бобби, у меня машина заглохла, как-то надо ее посмотреть.
- Ну, в виду моей калечности, этим сейчас занят Дин. На заднем дворе, - он машет рукой в сторону двери из кухни.
Надеваю свои ботинки, подозрительно чистые и сухие.
И выхожу на улицу.
Осенний воздух пропитан влагой. Деревья вокруг уже почти голые. Поеживаюсь от сырости, запахиваю поплотнее курточку. И иду на звуки мозговыносящего рока за домом. Рядом с открытой нараспашку Импалой, громогласно распевающей Highway to Hell стоит мой маленький, грязно-красный пикапчик. Подарок на поступление в колледж. Собственно, откупные и намек: у тебя есть машина, детка, пора валить.
Но зрелище прекрасно даже не странновато-диким сочетанием хищной диновой брюнетки и моим простоватеньким плебеем. А им самим, чей зад торчит из-под поднятого капота. Дин роется во внутренностях машины, при этом успевая самозабвенно подпевать и пританцовывать.
А зад у него хорош. Так и хочется подойти и просто сжать его. Но дальше мыслей дело не идет, я просто останавливаюсь у капота и откашливаюсь. Дин поворачивает голову:
- О, привет.
С него мгновенно слетает вся легкость, и мне почти жаль. Потому, что я тут же вижу, что на его плечах лежит непомерная для одного ответственность.

- Ну и как моя машина?
Вопрос выглядит торопливым. Да таким он и есть потому, что желания отвечать на очередное «как ты?» у меня нет.
Я плохо.
Я лишилась матери.
Я осталась на всем белом свете одна.
И не вижу ничего, что бы сейчас представляло для меня ценность, помимо чувства мести, которое еще не включилось, но его можно развить. А еще у меня есть другие заботы.
- Будет бегать, - Дин улыбается, скупой и кривой улыбкой, но улыбается. - Хорошая машинка. Ты только следи немного лучше. А так, аккуратная. Ничего нет лучше классики.
- Правда? – Я тоже улыбаюсь в ответ, откидывая за спину лезущие в лицо пряди волос.
Мы молчим. Молчание такое тягучее и неловкое. Я знаю, что Дину плохо. Он знает, что плохо мне. Кому-то надо сказать об этом вслух.
И я начинаю:
- Дин, - касаюсь рукой его запястья, замечая, что пальцы у него все еще в масле. Значит, не фиг лезть обниматься, - послушай, я не хочу, чтобы ты нес на своих плечах груз еще и за смерть моей мамы. Она взрослый человек, принимала решения сама. Знала, на что шла. Как и все мы. – Дин пытается вставить слово, но я прижимаю указательный палец к его губам. – Хватит с тебя того, что есть. Просто прими эту жертву и сделай ее не напрасной. Это единственная моя просьба.
Вот теперь я закончила, может говорить.
Он качает головой, рассматривая землю под нашими ногами. Вопли обдолбанных металлистов, сопровождающие нашу беседу, кажутся такими неуместными. Да и весь этот разговор неуместен.
- Она этого не заслужила. Как и ты.
- Никто не заслужил. – Пожимаю плечами. – Но мы там, где мы сейчас. И с этого места нужно продолжать.
- Ты так легко это говоришь…
- А ты, правда, ждал, что я начну биться в истерике, швырять посуду, и орать, что ты убил мою мать? Серьезно?
По выражению лица Дина понимаю, что я описала не совсем то, чего он от меня ожидал, но где-то близкое к этому. Недовольно фыркаю, снова отбрасываю светлые пряди за спину.
- Ну и дурак, Дин.
- Между прочим, в позапрошлый раз ты меня бросила без разговора.
- А ты, между прочим, в прошлый раз и не позвонил!
- Будешь мне припоминать это до конца жизни?
- Да! Только чьей?
- Не важно… - Дин вытирает пальцы тряпкой. – Такими темпами она наступит быстро. Кстати, твои вещи в доме.
- Спасибо.

***
Несколько дней спустя мы едем на охоту.
Втроем. В Импале.
Ощущения – словно в прошлое провалилась. В какую-то временную яму. Но вместе с тем чувствуется, что все не так. Мы не те. Мы уже другие.
- Ну и где ваш ангел? Я все еще хочу с ним познакомиться.
- Да черт его знает, - Дин пожимает плечами. Вижу в зеркале его взгляд, в нем даже искриться что-то, отдаленно напоминающее смех.
- Да, Бобби, мы все поняли. Нет, мы не будет подставлять жопы. И ловить полицию на хвост тоже.
Закатываю глаза. Бобби, чем дальше, тем больше напоминает квочку. Снова встречаюсь взглядом с Дином. Он все видит. И я улыбаюсь. Мы обмениваемся мнениями без слов, когда Сэм отключает мобильный, и я отворачиваюсь к дороге.
- Переживает, - констатирует младший. – Наверное, если бы он сам мог охотиться, все было бы спокойнее.
- Само собой, - кивает Дин.

Откидываю голову назад и прикрываю глаза. До места назначения еще пара часов, а голоса братьев навевают на меня легкий сон. Хоть и недолгий.
- Давайте проговорим наши ближайшие действия. Джо, хватит дрыхнуть!
- Откуда же ты такой злыдень взялся, - бормочу себе под нос, усаживаясь прямо. Разговор сопровождается каким-то полупохабным хихиканьем Сэма. – Сэмми, ты спер косяк из запасов Бобби?
- У Бобби нет косяка, - тут же отвечает он, с любопытством оглядываясь назад.
- Это ты так думаешь, - я мстительно улыбаюсь.
Все у Бобби есть. Просто у него не косяк в классическом смысле. Но сбор травок можно накопить на сигаретку, после которой будет не хуже, а то и лучше, чем после травки. За эти дни я успела освоиться в доме, а заодно начать убираться на кухне. Легче перечислить, чего у старого охотника нет в запасах.
- Ты знаешь что-то, чего не знаем мы? – Интересуется Дин.
- Я знаю очень многое из того, чего не знаете вы, - многозначительно вздергиваю бровь.
Конечно же, до плана по поимке злобного духа мы не доходим.

***
И ничего сложного в деле нет. Напротив, так легко и быстро я не управлялась уже давно. Среди всех эти небесных разборок, то ли с Люцифером, то ли ангелов друг с другом, понимаешь, как скучаешь по старой доброй охоте. Когда основная проблема заключалась в том, чтобы разобраться с очередной городской легендой. Ну, или индейской легендой. Или надуманными людьми вещами.
Сейчас… сейчас все сводится с бесконечной борьбе, когда ты понимаешь, что мы просто пешки и никому нет дела, что будет с нами в конце.
А еще я теряю навыки и ошибаюсь в самом простом моменте. И встречаюсь затылком со стеной, в которую меня со всей дури вмазывает призрак. И просто отключаюсь…

***
Дин терпеть не может больницы. В больнице отец продал душу Азазелю, а он сам едва не скопытился. В больнице они узнали, что ходить Бобби не будет. Теперь в больнице Джо, сейчас ее осматривает дежурный врач, а Дин бегает по приемному покою, молясь чему-то, что могло бы обеспечить вариант, когда все будет хорошо.
- Дин, сядь.
- Сэм, ты же видел, какой она была бледной! Вдруг он ей что-то сломал. Она так и не пришла в себя!
Тяжесть Джо все еще ощущается на его руках. Он не садился за руль, все время держал ее при себе, пока Сэм вез их в ближайшую больницу.
Младший Винчестер определенно спокойнее на вид.
- Дин, тебе же сказали, что она пришла в себя. Ее свозили на рентген, теперь ждут результатов.
- Как ты можешь быть таким спокойным? Это же Джо!
Сэм едва сдерживает лезущую на лицо улыбку.
Да, это Джо.
И да, он тоже переживает.
Но она в порядке, это уже понятно. Максимум, что там есть, это ушибы. И переживать нечего.

- Слушай, Дин, ты бы с ней поговорил…
- О чем? – Он, наконец, утихомиривается и присаживается рядом с братом, но продолжает бросать беспокойные и частые взгляды в сторону смотровой.
- Обо всем. Я же не слепой. Как она вернулась, ты сразу стал… что ли, веселее.
- Сэмми, давай ты сейчас не будешь заниматься психоанализом, мне не до этого.
Сэм только пожимает плечами. Он все равно видит, что его брат на стенку лезет из-за Джо. Так и подмывает разъяснить этим двоим то, до чего они сами никак не дойдут. Но разговор приходиться прекратить не только по просьбе Дина, в приемном покое появляется врач.
- Мистер Кемпбелл, - Дин не сразу соотносит себя с этой фамилией. Это пару минут спустя он вспоминает, что дал номер липовой страховки, сделанной на Джона и Мэри Кемпбелл. Будто привет из прошлого.
- Да? Как она?
Интересно, Джо успела попалиться? Ее забыли предупредить о некоторых моментах.
- С вашей женой все будет хорошо. Пара ушибленных ребер, но даже нет сотрясения мозга. Ей повезло. Хотя советую пока не пренебрегать покоем. Все-таки беременность, нужно ребенка беречь…

У Сэма от кашля кофе льется через нос. Он вытирается и смотрит на брата, у которого, кажется, случился сердечный приступ.
- Сэр, вы в порядке?
- Ребенок? – переспрашивает Дин. – Какой ребенок?
- А… ваш? Вы не знаете, что ваша жена беременна?
- А моя жена вообще сама знает об этом?
- Ну… как бы четвертый месяц, знает, конечно…
Разговор становится все более странным. И Сэм понимает, что сейчас в глазах врача они выглядят, как два обкурившихся идиота. Подхватывает Дина под руку:
- Нет, очевидно, она хотела сделать моей брату сюрприз. Спасибо, что сообщили. Мы можем ее забрать?
- Да, конечно, она одевается в смотровой, подойдите к стойке, там будут документы на выписку и рецепты на витамины. У миссис Кембпелл низкий гемоглобин, ей сейчас нужны витамины. И постановка на учет у акушера.
С этим врач и уходит, оставляя Дина и Сэма. Первый явно переваривает услышанное, туго соображая.
- Дин?
- А?
- Ты в норме?
- Нет. Я ее сейчас пойду и убью.
- Это твой?
- Что? – взгляд старшего брата становится осмысленным, фокусируется на Сэме. – Ты что! Нет! Я не видел ее с той встречи в Дулуте. А у нее четвертый месяц. Ребенок не мой. Но убью ее я.

***
- Ты совсем больная? Или прикидываешься?
Поднимаю глаза на Дина в дверях смотровой. Но вижу не его взбешенное выражение лица, а Сэма, медленно отступающего назад. Вот же скотина мелкая. Я не о габаритах. Он просто сейчас слиняет на хрен с поля зрения, пока его старший братец будет мне любить мозг.
И я ведь понимала, что тайное станет явным. Может, не сейчас, но уже скоро. Лезущее на нос пузо никак не скроешь. Да вот и пуговица джинс уже не застегивается, всего-то раздалась в талии на несколько сантиметров.
- А вот обзываться не надо, - оставляя пуговицу в покое, натягивая край футболки пониже.
- А ты могла сказать?
- А тебе какое дело?
- То есть как это како… - под моим пристальным взглядом Винчестер осекается. Видимо, дошла до мозга абсурдность ситуации – он выговаривает меня за то, что утаила не его ребенка. Это при том, что мы даже не родственники.
- Закончил? – Ядовито интересуюсь.
- Только начал. Ты могла причинить вред себе и ребенку!
Пожимаю плечами:
- Могла. И что?
Тот момент, когда Дин Винчестер не может выговорить ни слова потому, что у него не хватает словарного запаса, в принципе приятен. Но в глазах у него растет что-то такое, что наводит меня на мысль – сейчас припечатают мою бедную головушку к ближайшее стене.

Я не сука. Просто так вышло. Охота. Случайный секс. Я даже не знаю, как того парня звали. Он не был охотником, просто оказался под рукой в ближайшем баре. Я не оставалась у него до утра, просто ушла, когда все закончилось. И уехала навсегда. В тот город я больше никогда не сунусь, ни за какие коврижки. Потому, что уподобилась Дину Винчестеру, только в юбке. Мне было стыдно. Но мне это было нужно. Слишком тяжелой выдалась та охота, слишком зашкаливал адреналин, все было слишком для меня.
А потом я оказалась безмозглой курицей. Прошляпила две задержки, списав на то, что нормальной жизни нет, вот и циклы сбиваются. Ну, мало ли, чего голова болит, чего мутит, чего в сон клонит. В общем, дошло до меня по подсчетам неделе на десятой, что я беременна. А потом я в лучших традициях жанра опоздала со сроками аборта. В общем, нигде не везло.

Пока Дин прикидывает, как меня обозвать еще, я беру куртку и выхожу из смотровой. План прост, как пятицентовик – забрать свой пикап от Бобби и валить! Будь мать жива, все было бы проще. Я бы родила ребенка, отдала бы ей, была бы приходящей мамой. Неправильно? Неправильно охотникам вообще рожать детей. Я знаю это, я сама дочь охотников. Рано или поздно, они все погибают. И хорошо, если уже дети взрослые, хотя от этого совсем не легче. Но оставлять после себя сирот, покалеченных родителями и судьбой – жестоко. Хотите сказать, что никто их не калечит? Да я могу привести с десяток примеров, начиная с самой себя и Винчестеров.
Дин догоняет меня на стоянке. Я не сворачиваю к Импале, к Бобби можно добраться и на попутках. У него в руках листок рецепта и пакет с предназначенными мне медикаментами. Сжимаю зубы, чтобы сдержать стон.
- Джо, так нельзя…
Возможно.
- А как можно? – Зло смотрю на Дина. В эту минуту я практически ненавижу его, так как могу предсказать, куда приведет его сердобольность. Он сейчас прочувствует момент, начнет уговаривать меня оставить ребенка, еще и предложит позаботиться. Последнее так и вызывает желание начать на него орать, что ему забот мало. К тому же он будет заботиться не обо мне, готова спорить, а о ребенке. А я не инкубатор, я живой человек с чувствами, истериками, радостями и горем. И ребенок мне совсем ни к чему.

- Давай вернемся к Бобби и там подумаем, что делать.
Смех у меня уже истеричный.
- Делать? Дин, а делать нечего! Аборт поздно, рожать рано, можно только идти на охоту и надеяться, может, само отвалится. А не отвалится, значит, живучий, значит, родится, попадет в приют, и может однажды станет охотником. Хотя тут вариантов…
…много. Только закончить мысль я не успеваю.
Пощечина хлесткая и болезненная. Или же это вовсе не пощечина, а полновесный удар наотмашь. Я отшатываюсь от Дина, который сейчас смотрит на меня без капли какой-либо эмоции. Словно не он меня только что ударил. А щека влажная, я все-таки реву. Прижимаю ладонь, кожа горит под ней. Смотрю на него диким взглядом, пытаясь понять, что за этим последует.
- Успокоилась?
Сэм останавливается на расстоянии. Наверное, он все это видел. И теперь страхует. То ли меня от желания накинуться на старшего Винчестера с кулаками, то ли брата от желания меня добить. Кстати, о добить… в голову влезает грешная мысль, что может и правда, пусть добьет. Вот сейчас спровоцировать его проще простого. Из него сочится холодная ярость, если правильно подобрать слова, разыграть карту «а я демоном одержима», то может что-то и выйти.
- Ты успокоилась? – Дин повторяет свой вопрос.
На асфальт падают первые капли дождя. Редкие, но крупные. Еще немного, и серая пелена непогоды окутает город. Я успокоилась, если так можно сказать. По крайней мере, истерика сошла на нет, и желание сбегать куда-то исчезло.
- Да.
- Тогда поехали.

***
Мы не говорим. О том, что случилось на стоянке. О том, что делать дальше.
Мы вообще не разговариваем. Я целыми днями лежу в комнате, на охоту меня никто не зовет. Сэм исправно притаскивает мне еду на подносе, я ем, но немного. Полнейшая апатия. Наверное, до этого я лучше представляла, что буду делать, когда об этом никто не знал, а сейчас… каждый мой шаг сторожат. Но у меня и нет желания что-то решать.
Неделю спустя, когда Импалы нет под домом, а в самом доме стоит тишина, спускаюсь на улицу. У меня в руке припрятанная в вещах бутылка виски, во второй – пачка сигарет. На улице сыро, ветер продувает и под курткой, хотя я застегнулась под горло. Насколько реально напиться и укуриться, чтобы не помнить мира? Еще ни разу не доходила до того состояния. Видимо, пришла пора.
Но лишь затяжка и глоток, а потом я слышу шаги. И мне не нужно поворачивать голову, чтобы знать – Дин. Неловко прячу сигареты за спину, с бутылкой немного труднее.
- Напиваться на улице бессмысленно, даже не захмелеешь. Что, решила, что уехал, можно выйти из норы?
- Как-то так, - неохотно соглашаюсь. Смысла врать не вижу.
Дин протягивает мне руку, что меня крайне удивляет. И я не могу промолчать:
- Что такое? Подавил отвращение настолько, что рискнешь ко мне прикоснуться? Я же плохая, Дин, забыл?
- Дура ты. Маленькая еще. Была бы старше, не было бы дури такой в голове, а так… еще и блондинка.

Он не ждет, когда я подам ему руку в ответ, а поднимает меня за локоть. Теряю равновесие от удивления и чуть не падаю ему на грудь. Пальцы Винчестера цепко держат меня за локоть, не оставляя никакого шанса бежать. Можно попробовать дать каблуком ботинка по ноге, можно попытаться дать в морду, но я прекрасно знаю, что проиграю эту схватку до ее начала.
- Ну и?
- А вот курить вредно.
Сигареты Дин прячет в карман, виски забирает и ведет меня к пикапу.
Машинка выглядит подозрительно ухоженной. Несмотря на погоду, блестит красными боками, на руле новая обмотка из мягкой кожи, работает печка и стоит магнитола. Такое ощущение, что я что-то проспала.
- Выгоняешь? – Губы кривит горькая улыбка.
Но Дин на провокацию не поддается, только бесцеремонно запихивает меня на пассажирское сиденье, а сам садится за руль. Внутри что-то екает. Не люблю чужих, пользующихся моими вещами. Хм… так, наверное, чувствует себя Дин, когда к его Импале лезут. Кстати, а где Импала?
- Сэм на охоте?
- Да, с Касом.
- А ты почему тут?
Молчит. Так и хочется стукнуть его. Но я отворачиваюсь, наблюдая, как мы выезжаем со свалки на дорогу, и Дин направляет машину в сторону от дома. По всему видно, что не его это размер. Пикап не удобен ему в управлении, от чего постоянно дергается в пути, а Дин все нервно косится на дорогу. Улыбаюсь, но тут же отворачиваюсь. Тоже мне, герой меча и магии, с простым пикапом не может управиться.
Мы молчим все полчаса, на которые меня хватает. И по истечении которых я все-таки спрашиваю:
- Куда мы едем?
- Уже приехали.

Осенью темнеет рано. Всего-то шесть часов вечера, а вокруг непроглядная темень. Какая-то опушка, какая-то поляна, и Дин открывает мне дверь пикапа. Ветра нет, но после теплого салона мне холодно. Ежусь и укутываюсь в куртку. Я не люблю спонтанные пикники. Вообще, спонтанность в моей жизни пахнет неприятностями. А Дин без слов делает радио громче, забирается на капот и ложится на лобовое стекло.
И я уже не понимаю ничего.
- Слушай, Винчестер, мне уже в печенках сидит твоя загадочность. Тоже мне, мачо. Либо ты рассказываешь, что мы тут делаем, либо я ухожу.
- Через лес и направо?
- Что?
- Через лес и направо выйдешь к шоссе, а там если повезет, то автостопом. А не повезет, то пешком. И при этом хорошо бы помнить, что на дороге всякого дерьма хватает, а ты всего лишь хрупкая блондинка.
Вот взять эту бутылку виски и уебать его…
Скотина.
- Чего ты добиваешься? – Зло шиплю, опираясь ладонями на теплый капот. – Вот чего, объясни!
- Я смотрю на звезды. Если приляжешь рядом, то увидишь их…
И как можно от бескрайней и всепрощающей любви впасть в состояние даже не тихой ненависти, нет – я мысленно желаю пройти Дину Винчестеру все круги ада. Правда, запинаюсь, вспоминая, что он там уже был. Великолепно. Меня даже этого лишили.
Заорать, затопать ногами?
Укрыть матом?
Или, правда, пойти к шоссе?

Я в самом деле разворачиваюсь к лесу, полная решимости уйти. Но прохожу несколько шагов и останавливаюсь.
И только сейчас понимаю: мне некуда идти. Раньше, носясь по охотам, я точно знала, что за моей спиной мама, родная и любимая. Дом там, где она. Я позвоню и приеду. А теперь этого нет. И мне некуда будет придти за помощью, кроме Бобби. Некуда приткнуться хотя бы пока не рожу ребенка. Да и в приют рука не поднимется сдать. Я всю неделю лежала ничком на кровати, прикидывая хоть какие-то варианты своего будущего. И видела только один – остаться у Бобби.
Но ребенок…
- Сволочь ты, Дин…
Голос у меня звучит устало и надтреснуто. Сама пугаюсь. Стою возле пикапа и стараюсь не зареветь. Можно с подвываниями. Потому, что мне одиноко и страшно. Я не хочу этого ребенка, но, видимо, рожу, раз даже после полета о стенку ему хоть бы хны. Я осталась одна со всеми проблемами. Я… много еще я. И все, как одно, горькие и тоскливые.
Дин слезает с капота, усаживает меня на него. Дает платок и бутылку виски.
- Джо, ты же знаешь, я не умею говорить. И до сих пор не знаю, что тебе сказать на все это. Но точно знаю, что лет через десять, когда все наладиться, ты не простишь себе такого отношения к ребенку.
Всхлипываю в платок. Кажется, первый глоток виски долбанул по мозгам и открыл краники. Теперь из глаз льются слезы.
- Я не хочу этого ребенка…
- Но он ни в чем не виноват.
Мотаю головой:
- Никто ни в чем не виноват, Дин. Ни ты, ни я, ни Бобби с мамой, ни Сэм. Изначально никто ни в чем не виноват, но все мы в жопе. И что делать? Вот что нам теперь делать?
- Кому-то бороться. А кому-то ждать дома.

Дин заглядывает мне в глаза.
О да, романтика. Красные глаза, опухший нос, сиплый голос и выговор, как у француженки со стажем, все через нос и непонятно. И этот момент Дин избирает для весьма двусмысленной фразы, на которую я вылупляюсь и даже не знаю, как отвечать. А что он хотел, говоря такое девчонке, втрескавшейся в него в тот момент, когда он ее разоружил в пустом баре Дома у дороги.
- Ты о чем?
- О том самом… - Дин, до этого обеими ладонями опиравшийся на капот по обе стороны от моих бедер, выпрямляется. И я понимаю, что этот разговор ему тяжело дается. Может, потому, что он не готов к такой откровенности, может, потому, что сам смущается. – Послушай, Джо, - он делает несколько шагов в сторону от меня, а я съезжаю по капоту на самый край, упираясь ногами в бампер, - ну не знаю я… как это сказать. Просто я хочу… если я выживу в этой битве, я хочу, чтобы ты меня ждала. Дома. С вот этим… - он неловко кивает на мой живот. Я опускаю голову, пытаюсь понять, насколько я пьяна. Или обкурилась. Обдолбалась в общем. Я даже открываю бутылку виски и принюхиваюсь. Не паленый. – Ты чего?
- Да так… мне что-то нехорошо…
Дин делает пару шагов ко мне, но я отмахиваюсь. Уж простите, мне его помощь сейчас не нужна.

Когда я выбираюсь из ближайших кустов, я снова ненавижу собственное положение. Не знаю, как и что, но этот ребенок доводит меня до белого каления, будучи во мне. Что будет дальше, я боюсь представить. Дин бродит у машины. Поворачивается на звук моих шагов. Нет, кажется, пить и курить пора заканчивать, скорее всего, это была реакция на потребление запрещенных веществ.
- Ты еще не передумал? Со своим предложением.
Дин качает головой. Он не улыбается, и это меня беспокоит. Наводит на неприятные мысли, о которых я бы промолчала, но…
- Думаешь, что ты не выживешь? Поэтому и говоришь об этом?
Дин делает ко мне шаг, но я отступаю назад.
- Ответь.
Дин трет переносицу, потом все-таки произносит:
- Да, я не уверен, что выживу. Но говорю сейчас с тобой не поэтому. Честно говоря, я бы лучше промолчал в свете всех событий. Потому, что дать тебе надежду, а потом сдохнуть… не хочу я так. Но если я все-таки выживу… я буду выживать, ради тебя, Сэмми, Бобби, твоего ребенка. И я хочу знать, что меня где-то ждут.
- Хорошо, - флегматично отвечаю я. – А теперь отвези меня домой, я хочу в душ и спать.

***
Винчестеры уезжают и возвращаются.
Бобби начинает ходить.
А мы с Дином делаем вид, что того разговора не было. Ведем себя, как и раньше, друзья и все. Мне кажется, что он просто сохраняет дистанцию, чтобы было легче уйти. Я же… я беременная. Ем, сплю, и не вижу ничего прелестного в этом всем. В моем гардеробе появились жуткие вещи нежных оттенков. Только потому, что я не влезаю в свою старую одежду. И в этом нет ничего милого и няшного, зато куча всяких неудобств.
Я не сплю, когда слышу звук подъезжающей Импалы. И спускаюсь открыть, босиком, но в халате. На крыльце обледенелый снег, а Дин выглядит побитым и усталым. И один.
- Сэм?
- Не со мной.
Вопросы о том, что произошло, я оставляю на потом. Не факт, что вообще их задам. Спрашиваю о другом:
- Голоден?
- Да.
Мы устраиваемся на кухне, я плотно прикрываю дверь, чтобы звуки не выходили оттуда. Бобби спит наверху, пусть бы спал и дальше.
Ночной перекус проходит в полной тишине. Дин не разговорчив, а я не жажду напрашиваться. Лишь молча жую свое. Аппетит у меня растет, как и я. То есть расту не я, но раздаюсь вширь точно.

Молчание действует на нервы. Тишина прекрасна по своей природе лишь тогда, когда ей предшествует что-то хорошее. Например, шумный отдых, яркий секс, удачная охота. То, что царит в кухне, отдает горечью разбитых надежд. И это не в первый раз. Я знаю, что Дину что-то не удается. Что добро проигрывает демонам битву за битвой. Что ангелы не помогают, а только мешают. И я даже не знаю, чего во мне больше, страха, что миру придет конец, а я тут беременная и ничего не могу поделать, или же злости, что миру придет конец, а я тут беременная и ничего не могу поделать. В любом случае, следствие одно. И моя беспомощность тоже одна на все.
Методичными движениями убираю посуду со стола, в который раз курсируя от него к мойке. Посудомоечная машина? Не, не слышал. Вы о чем, простите? Нет, Бобби не жлоб, просто это же надо съездить в супермаркет, а любые магазины больше лавки на заправке у него вызывают нервенный тик. С одной стороны могу его понять, с другой – а вот мне бы еще стиральную машинку потому, что спина разгибается с трудом. Чувствую себя дряхлой.
То, что Дин вдруг ловит меня на пути к столу и притягивает к себе, не смущает, а скорее пугает. А что прикажете думать, когда он ко мне не практически не прикасается, и это несмотря на вполне недвусмысленное предложение дождаться его с этой войны? А Дин еще и утыкается мне лицом в живот. И в первый момент вызывает смешанные чувства, от которых я замираю. С одной стороны рефлекторно хочется обнять, запустить пальцы в его волосы, погладить и дать ему такое желанное тепло. Ясно же, что-то произошло, но говорить он не хочет. С другой – все так же рефлекторно отпихнуть его от себя и своего живота. Не люблю, когда тянут к нему руки. А в магазинах одежды для мамочек к нему руки тянут просто все. Огромное количество тетенек жаждут попробовать на ощупь мой живот. Будто у них не такой был или будет? А еще я терпеть не могу эти расспросы про свое состояние.
Да, у меня четвертый месяц.
Нет, я не замужем.
Нет, не живу с родителями.
А тот мужчина мне не любовник, не отец ребенка, вы хоть видите, что он мне в папы годится?
Да, он мой друг…
Обычно к моменту окончания общения мне хочется на хрен все разнести, хотя я продолжаю улыбаться так, что мышцы лица болят. Зато какая зарядка!

Я перебарываю материнский рефлекс и все-таки обнимаю Дина, чувствую, как его руки ложатся мне на талию в крепком обхвате, будто я спасательный круг, последний его шанс не утонуть в водовороте событий.
- Расскажешь?
Мотает головой.
Перебираю пальцами его волосы, чувствую, как он дышит мне в живот, от чего по коже бегут мурашки и становится щекотно. Минут через десять Дин перестает прятать лицо, уже просто прижимается щекой к моему животу.
- Не шевелился?
- Да рано еще, - пожимаю плечами. – А может уже, не знаю.
Дин поднимает голову с легкой укоризной в глазах. И я даю задний ход, вдруг стыдясь собственного безразличия. И того, что не могу соответствовать всем тем счастливицам в приемной моего гинеколога или в магазинах. В отличие от них я не жду этого момента.
- Да точно, еще рано, - мямлю, смущаясь.
- Тебе все так же все равно?
Вот интересно: приехал в раздрае он, а разговор ведем обо мне.
Спина, как по заказу начинает ныть, но я пока молчу об этом. Впрочем, Дин чувствует, как мое тело деревенеет и усаживает к себе на коленях. Неловко ерзаю с непривычки. Теперь его четко очерченные губы так близко, а зеленые глаза такие темные от усталости и боли, и дыхание щекочет уже не живот, а лицо.
- Причем тут это?
- При том, Джо.
- Вот не надо вести душещипательные беседы!
Пытаюсь высвободиться из его рук, но они лишь сильнее меня сдерживают.
- Я думал, мы с тобой все обсудили…
Он думал… Дин Винчестер думал!
Вовремя затыкаюсь. Нет, я не хочу скандала. Я вообще не люблю скандалить с Дином по какому-либо серьезному поводу кроме охоты. Мои перепады настроения стремительны, гормоны, чтоб их… но я сдерживаю поток негатива на тему его «я думал…»
И я в самом деле задумываюсь – а почему ребенок так и не становится частью меня? Что со мной не так, что я не проникаюсь чудо-моментом?

Правда совсем рядом. Мне даже не приходится прикладывать усилия и время, чтобы сформулировать мысль, вникнуть и понять. Я и так все знаю, только не говорю.
- Дин, а как мне вообще реагировать? Как мне быть счастливой мамочкой, когда вы боретесь за мир, но не верите в победу? Ни Бобби, ни ты, ни Сэм. Ни Руфус. Думаете, я ничего не замечаю? Я не хочу ждать первого движения ребенка, не хочу этому радоваться, вкушать все прелести предстоящего потому, что этого может не быть. Потому, что демоны едят младенцев, а ангелам на нас плевать. Потому, что в любой момент на земле настанет ад. Так вот скажи, зачем мне ждать?
Говорю и вижу, как черты его лица искажает боль.
- Дин...
Он разжимает руки, а я продолжаю сидеть. Ловлю его лицо в ладони, заставляя на меня посмотреть.
- В этом нет твоей вины.
- Как сказать…
- Нет. – Надеюсь, моему голосу хватает твердости. – Нет, Дин. Послушай меня. Я это все говорила не для того, чтобы взвалить на твои плечи вину. Ты не виноват. Так все случилось. И злюсь я только на себя за свое бездействие. И мне просто страшно. Но я это переживу. А ты… перестань тащить на своих плечах все дерьмо, прошу. Слышишь меня, Дин?
Дин молчит. Но ответом служит то, как он утыкается лбом в мое плечо, как снова крепко обнимает за талию. Понятно, конечно, что я его не убедила. Но, по крайней мере, он не пытается от меня сбежать. И не пытается замкнуться на собственном бессилии что-то изменить сейчас. Мы оба можем кое-что сделать друг для друга. Дин – выжить. Я – ждать.

Вторая часть в комментариях. Не влезла((((

@темы: СПН, Фанфики

---

Не подпишусь под каждым пунктом, но некоторые даже очень-очень.

24.01.2013 в 09:49

Пишет  Diary best:

Пишет  Эольта:

Жизнь с большой грудью

Может прижать автоматической дверью ни разу не было, но не исключаю))

Неосознанно оказывается на столе во время отдыха , во время работы и еды!

Трудно спускаться по лестнице особенно если это крутая лестница =( испытываю перед ними постоянный страх

«Сахарку бы... Ой!» могу. умею. практикую.

Удобно подпирать книги гы-гы..)))

Тяжело не уронить что-то на нижней полке бывает и такое...

Пропадают документы видимо у меня не настолько большая грудь)) Хотя в салоне фирменного белья мне авторитетно заявили, что у меня минимум 6! Я согласилась. только при условии, что это по меркам их сделанного в Китае белья
тащено из вконтактика - автор мне не известен)

апд Кажется блог автора)

Не свое | Не Бест? Пришли лучше!

---

И в этот момент хочется пересмотреть серии с Джо...
А потом дописать давно начатый фик, написать фик про прошлое, написать фик про Джо, Мэри и Дина в перспективе Кемпбеллов, а не Винчестеров. И может я перестану гоняться за иллюзиями по одной теме и таки напишу эту.

А этот кадр почему-то ну ооооченб повеселил Полипа но Роберт так смотрит на Алону... как на дичь!

@темы: Алона Тал

---

Тошно... поэтому он тут.

@темы: Гай Гисборн

---

То ли реветь, то ли повеситься.

---

---

1.

1.

- Кастаки, к телефону!
Это настораживало. Хотя бы потому, что звонить в Ирак по мелочи никто не будет. И способы связаться знала только Влада.

- Кастаки слушает.
- Добрый вечер, Александр.
У нас вообще-то день, но дело совсем не в этом. Голос моей тещи звучит слишком ровно. Впрочем, как всегда.
Не ее бы мне хотелось слышать. Я скучаю по Владе, пару дней назад звонил поговорить, но трубку взяла соседская девочка, которая подрабатывает у нас нянькой.

- Добрый день, Анна. Чем могу помочь?
А внутри все холодеет.
Что-то случилось? С Владой или девочками? Владой и девочками? Эта мысль кажется страшной, пробирающейся внутрь моего разума, от чего по позвоночнику бежит дрожь, а меня бросает в пот.

- У меня к вам просьба, Александр.
Она никогда не зовет меня сокращенным именем. Я привык. Но меня это раздражает. Принцип детства - каждый раз, как родители меня звали полным именем, меня должны были вздрючить. Отец был скор на расправу и тяжел на руку. Кстати, до сих пор часто зовет меня полным именем, очевидно, доказывая мне, что я сплошное разочарование его жизни. Был бы я единственным отпрыском мужского пола, меня бы мучила совесть. Но не при Диме.

А Анна продолжала говорить. Я же искал подвох.
- Речь пойдет о Владе.
Я затаил дыхание.
Ну да, конечно о Владе. Она единственная дочь Анны. И та своеобразно пытается заботиться о ней.
Я ждал.

- Понимаете, Александр, вам пора ее отпустить. Думаю, вы сами понимаете, как ошиблись, стараясь быть благородным. Вас постоянно нет дома и это лучшее тому доказательство. Так вот прошу, отпустите Владу. Она заслужила счастья с тем, кто ей подходит.

Это было не ново. Я всегда знал, что Анна против брака. Нет, попервам все, кроме моей матери, отнеслись к этому терпимо. Потому, что мальчик, то есть я, проявил благородство, когда папаша едва не грозился отлупить меня ремнем. Правда, это было смешно. Уже смешно. Кстати, женился я отнюдь не из благородства. Его-то мне не хватало, стоило подумать, что у меня за один присест появиться и жена и ребенок. Я хотел сбежать. Но вот глаза Влады... и вкус ее губ... я влюбился. И не мог себе в этом отказать. И ни разу об этом не жалел.

- Анна, вам не кажется, что этот разговор мог подождать до очередной семейной встречи, когда вы в который раз расщедритесь на дочь и внучек, побалуете их собой и деньгами в конвертике. Ну или купите что-нибудь в дом.
Мы с Владой не особо страдали от попыток придушить наш бунт экономически. Держать этим способом нас обоих в узде, было глупо. Да и жалование за командировки в горячие точки платилось не маленькое. Денежный вентиль мои перекрыли, когда вместо работы на отца я умотал служить. Что касается Анны, то я даже толком не знаю, в какой момент она начала делать вид, что Влада ей в лучшем случае падчерице, в худшем - даже не родственница.

- Я не хочу ждать следующей раза, Александр. Потому, что Влада встретила того, кто ей, действительно, подходит. Поступите разумно, отпустите ее. Тем более, неприятно быть тем, кому наставили рога.

Вот сука...
Кто именно, я не уточнял даже для себя.
Но не было ощущений оборванности, оторванности и обиды. Я удивительно спокойно воспринял это.
Попрощался и положил трубку.

- Кастаки, нам пора.

...это были заложники. Обычные местные, ставшие жертвами фанатиков. Предельно простая задача - взять захватчиков, спасти заложников как получится. Действия на автомате, я даже не задумываюсь. Все отработано до того, что тело работает в автономном режиме. Спасли, кажется всех. А среди террористов оказалась девчонка. Совсем молоденькая.

Она пропадает из моего поля зрения. Талибы, суки, используют и женщин и детей. Промывка мозгов у него работает отменно. И я знаю, что жалости во мне быть не должно, она может обойтись очень дорого как мне, так и сослуживцам. Но тут дело даже не в жалости, когда я вижу, как парень из разведки утаскивают ее за угол. То, как он на нее смотрит... сейчас там будет весьма специфический допрос. Мимо пройти невозможно. Проигнорировать тоже. Не мне. Оставляя террористов плотной группой под прицелами сослуживцев, я иду следом.

То, насколько я зол на самом деле, понимаю лишь тогда, когда меня оттягивают от этого урода. Девчонка тихо всхлипывает в углу, из разбитой губы сочится кровь, платье все порванное в лохмотья. Разведчик лежит ничком и стонет. Правой рукой он придерживает левую. Кажется, я разошелся.
- Кастаки, твою мать!
Командир зол.
А я вижу на кулаках кровь.

И молчу. Оправдание "он первый начал" давно не для меня. Тем более, что не он первый и не он последний, кто захотел изнасиловать пленницу. По хуй. Я точно знаю, откуда идет злость. И на месте разведчика я представлял мифического любовника своей жены.
- Умойся. И как только приедем в часть, собирайся домой.
- У меня еще не закончилась командировка, сэр.
- Какая на хрен командировка! Мне лишние трупы не нужны! И так жопу придется лизать и объяснять, что у моего лучшего парня с головой случилось.

Анализировать все начинаю только в кабинете полковника. Под его монотонную речь.
- Звонки из дома бывают очень неприятны иногда...
Я тоже слышал эти истории. Когда парни уходили выполнять гражданский долг, а их невесты и жены находили себе других. Только никогда не думал, что окажусь на их месте. хотя ни стреляться, ни идти на суицидальную миссию мне совсем не хочется.
Зато хочется кого-нибудь убить. То ли того урода, залезшего под юбку моей жене. То ли Владу, которая меня предала. То ли Анну. Да, точно. Скорее всего ее. Манипуляторша. Это она все подстроила, я почти не сомневаюсь. Подсунула Владе этого подходящего мужика, поманила красивой жизнью.

- И нечего позволять, чтобы какая-то блядь...
А вот это уже лишнее, полковник. Кулаки сжимаются сами по себе. Во-первых, никто не имеет права кроме меня судить поступки Влады до слова "блядь", во-вторых, я сам ее такой не считал. Мог дать голову на отсечение, что это была разовая акция. и кроме этого у нее никого не было.
Набить морду полковнику. И с треском вылететь на хрен из армии. А дальше что?
Случайно не на это рассчитывала Анна? Что у меня, как снежный ком, после выбитого из-под ног пола, навалом пойдут проблемы. Хрен ей.

- Разрешите идти, сэр?
- Разрешаю, лейтенант.

Маршрут прост: вертолетом до нашего аэродрома, оттуда самолетом домой.
Времени на раздумья до хренищща. Хотелось бы меньше. И в самолете я не смыкаю глаз. Процесс запущен, я не могу выкинуть из головы вопросы без ответов. Почему? Зачем? За что?
Да, мы поженились по тому, что по какой-то дурости сделали Ленку. Но я не был против. Как и Влада. Да, у нас не все гладко было в семейной жизни, но идеальных отношений нет. Моя мать десять месяцев из двенадцати ненавидит отца за наше с Димой воспитание. И за то, что он трахает своих секретарш. Но у нас с Владой было все... где же это закончилось, твою мать? Правда, что ли, такие браки долго не живут?

Болит сердце. Но это же мышца, она болеть не может, если в нем не проделали дырку. Я точно знаю, что мое целое. Если не считать вот этих всех фразеологизмов о разбитом сердце.
- Что-нибудь хотите?
Это уже второй самолет, гражданский. Стюардесса хорошенькая, с пухлым ротиком и наивными глазками. на мне гражданка, но эти безошибочно определяют вояк. Да и летал я этим рейсом и раньше, наверное запомнила.
В голову приходит шальная мысль.

Да, хочу.
- Немного позже, - улыбаюсь. И вижу, она уже плывет и готова отвечать большим, чем улыбка.
Самолет уже высоко над землей, разрешили отстегнуться и я прохожу к туалету. Стюардесса стянула свой пиджачок, оставаясь в белоснежной блузке и нежно-бирюзовой жилетке. Кукла, как ни крути. и у меня не стоит. Но это какое-то тупое желание отплатить Владе если не тем, то чем-то близким. Я смотрю на девушку, она смотрит на меня.
И мы оба пониманием, чего хотим.

Я ни разу не изменял. С момента первого... свидания, назовем это так, с Владой у меня больше никого не было. Отсек всех сразу. Даже не задумываясь и не анализируя. Меня мутило от лицемерия отца. Мы с Димой его никогда не понимали. Поэтому такие вещи, как одноразовый трах или постоянная любовница на стороне у меня вызывают отторжение.
И когда я принимаю стюардессу к стене узкого пространства туалета, у меня ничего нигде не шевелиться. называется - почувствуй себя импотентом. Странное ощущение для того, у кого никогда не возникало проблем с сексом. Достаточно взглянуть на Владу.

- Могу помочь, - шепчет девушка, безапелляционно лезет в мои джинсы.
И на этом понимаю - все. Пора заканчивать ломать комедию. И дело не только во мне. Еще в ней, которая ничуть не стесняясь, ведет себя, как заправская шлюха.
Я ловлю ее руку.
- Не думаю. Это было ошибкой.

Естественно, оставшуюся часть полета она меня игнорирует.

...можно позвонить прямо из аэропорта Логану, семейному юристу. Только нужно пополнить счет на мобильном. Решить одним звонком все это дерьмо. Попросить приготовить документы на развод, отвезти их Владе, а самому свалить в лес, колоть дрова и лечить душу. И больше не видеть Владу.

Но вот в глаза ей взглянуть хотелось.
Именно поэтому я ехал домой.

Дверь открылась без скрипа. Вещмешок пристроил у ступенек на второй этаж. Девочки спали, я заглянул в приоткрытую дверь детской. Как всегда в такие моменты меня накрыло облегчением, но не надолго. Стоило только увидеть свет из нашей спальни. Нашей супружеской спальни...
Наверное, уже не нашей.

Я замер в дверях, бесшумно прислонился плечом к косяку и наблюдал за деловито снующей Владой. Прическа, макияж, чулки, дорогое нижнее белье. Платье, за которую она точно отвалила половину нашего месячного бюджета. На тумбочке дорогущий веник. Я таких ей не дарил. Собственно, до цветов мы вообще не доходили, если не считать тех раз, когда я приезжал домой после рождения дочерей.
Неужели это все ради этого?

- Со мной ты такой никогда не была.

2.

2.

Когда в тебя стреляют - приятного мало. Но думаешь об этом лишь по факту, когда пуля впивается в твое тело, пробивая легкое и не давая дышать. И ты валишься в кусты, скатываясь в какую-то лужу, которых тут полно. Чертова Южная Америка.

Полоса везения у меня, определенно, закончилась. Причем еще в тот день, когда мне позвонила Анна с весьма "приятной" новостью. Правда, никакая новость не заставила бы меня самоубийственно нарываться на пулю, хотя внимания не хватило. О чем только не думаешь, захлебываясь кровью и застоявшейся водой в какой-то луже. В любом случае, хочется домой. Желательно куда-то в прошлое.

Я пытаюсь перевернуться и дотянуться до рации. Тяну застежки жилета, давящего на грудь. Зря. Кровь едва ли не волной хлынула в пробитое отверстие, я застонал, возвращаясь в исходное положение. Твою мать, какая сука прозевала снайпера на дереве? Еще и с бронебойными патронами. Нет, мы, конечно, знали, что рано или поздно они вооружатся ими, но надеялись, что поздно.

Не повезло.
Рация оказалась разбитой, лишая меня последнего шанса на спасение. Можно набрать легкие воздуха и заорать, да только свои отступили, а чужие убьют. Шансы выжить малы, но пока они есть. Во втором случае их не будет совсем.
Я закрываю глаза.
Влада меня убьет. Хотя... убить и без того труп сложно. Да и она ясно дала понять, что ей до меня дела нет. Ну да, конечно, красивая жизнь, деньги, общество, дорогие шмотки... если этот ублюдок протянет к моим детям руки и потребует звать его папочкой, уебаю без размышлений. Причем с особой жестокостью.

Мысли об этом, как ни странно, действуют успокаивающе. Хорошо думать, что можешь вернуться, даже зная, что это трудновыполнимо. Кажется, весь жилет пропитался кровью. И эта лужа, в которой я валяюсь у берега... сколько понадобится местной живности времени, чтобы среагировать на запах крови? Это джунгли, значит, не много. Спасибо, хоть пираний в этом водоеме нет. И крокодилов. Кажется...

Сознание начинает предательски уплывать. Облака над головой теряют очертания, а боль уже начинает отключать. Наверное, это лучше, чем ждать непонятно чего.
Я кому-то должен извинения за испорченную жизнь?
Наверное, да.
Но с другой стороны, она этого хотела не меньше меня...

... Я не из тех, кто помирая, обещает что-то всевышнему, чтобы его спасли. При этом в бога я верю, верю в то, что кроме моей способности выживать должна быть еще и его воля... ну как, хотя бы просто благословение не сдохнуть.
Первая мысль, когда я понимаю, что жив - надеюсь, я не давал невыполнимых обещаний? Как, например, стать послушным и хорошим сыном?
Ну хорошо, это еще не самый главный кошмар. Пообещать любить ближнего хуже.

Мозги так затуманены медикаментами, что они едва шевелятся. Одно точно, я нахожусь в сухом месте. Нигде ничего не капает, нет ощущения сырости, вроде даже кровью не воняет. С трудом разлепив глаза, я обнаруживаю белые стены. Четыре стены, окно с какой-то вяловато-бледной тряпкой вместо занавески. Госпиталь? Видимо, но точно не на базе.

Лучше закрыть глаза. Я аккуратно ощупываю повязку на груди и вдыхаю воздух. Вдох выходит каким-то болезненно-хриплым. О черт, лучше не дышать. В груди что-то противно клокочет. А я вдруг задумываюсь, сколько дней был в отключке.
Говорят, перед смертью вся жизнь проходить перед глазами. У меня точно не проходила. То ли я такой законченный мудак, каким меня считает собственная жена, то ли все врут про последний взгляд на прошлое. Кстати, жена уже бывшая. Только почему-то тянет с финальным аккордом развода. Приеду, разберусь. В том, что я выжил, сомнений у меня нет. Нет, конечно, при нашем социальном статусе, от которого мы всегда благополучно открещиваемся, остаться вдовой лучше, чем разведенкой. Ну вот подумайте - вдова честного и смелого офицера звучит круче, чем бывшая жена, ушедшая к хахалю. А так, ее адвокатишка утешит и окажет поддержку.

От этой мысли мутит. Ну может не от нее. Но мутит.
А вскоре я отключаюсь...

... окончательно сознание проясняется, когда меня все-таки выписывают. Госпиталь в какой-то тьмутаркани, название которой я даже не стараюсь запомнить. нашли детишки, игравшие в чаще. Мать вашу, в хороших же местах у них тут детишки играют, там же снайпер сидел. Хотя может я прошел больше, чем помню.
Как водится, в этой дыре нет телефонов, никакой связи, и машина всего-то одна, только вот бензин влили. Обещают отвезти до ближайшего населенного пункта, чтобы я мог позвонить и меня забрали. У меня только чувства дерьмовые, что меня со счетов списали. Все закономерно, хотя и гадостно. Но могли бы прошерстить ближайшие кусты через несколько часов... и снайпера вроде мы сняли. Мысли путаются до сих пор, от чего хронологическая картинка страдает. И в конце концов, голова начинает болеть и я перестаю анализировать.

Меньше всего хочется думать, что, если эти новости добрались до дома. Меня не было в этом мире немногим больше месяца. Помимо ранения досталась еще и малярия. Но правда не так все плохо, могло быть хуже. Ладно, проблемы надо решать по мере их выплывания.

...- Блядь, только не говорите, что сообщили об этом моей жене.
- Ну как положено, жене, родным... а что?
Мне хочется побиться головой о стенку.
Или сдохнуть в том болоте.
Потому, что да - так положено. И нечего возразить. Но вот на кой черт...

Дорога у меня одна - домой. Я смотрю на коробку со своими вещами и прикидываю, что буду говорить жене - да, мозг заточен под этот факт и я никак не могу вытравить из него то, что как только ко мне попадут эти гребаные бумажки, она перестанет быть ею - и родителям. Причем родители меня волнуют меньше всего. Почему-то у меня такое паршивое предчувствие...

- Мы не отправляли еще вещи. А эта коробка вообще странная.
- Да не странная она, - коробка из-под дорогих кубинских сигар, подарок Влады на прошлый день рождения. - Тут все то, что едва меня не угробило.

Пули, осколки шрапнели. И обручальное кольцо в том числе.
Пробитое легкое не дает еще нормально спать. И дышать не всегда хорошо выходит, особенно из-за этой одуряющей влажности. И я рад даже, что лечу домой. Вопрос только в том, где у меня дом? К родителям жить я не пойду под страхом смертной казни. К Владе... о, с ней еще объяснятся. То ли потому, что обрадуется, что я жив, то ли потому, что огорчиться, что не сдох. Иллюзий я не питаю, в любом случае мне грозит мозготрах. Влада это умеет.

...то, насколько Влада преуспеет в том, чтобы испортит мне отпуск по состоянию здоровья, я даже представить не мог. Понял это лишь тогда, когда после истерик матери прямо на пороге и, кажется, немного разочарованного отца (видимо, уже выложил бабки на памятник в семейном склепе), я обнаружил тут же своих девочек. Зато вполне объяснимо, почему дома никого не было. Ленка жмется к двери, настороженно меня рассматривая, а годовалая Ела сидит на руках у няньки и пытается решить, орать ей или как. Видимо, орать прикольнее. Стоило только взять Лену, минут через пять все-таки выдавшую "Папочкааааа приехал", на руки, как Ела разнылась, протягивая ко мне ручки. Я беспомощно оглядываюсь на родителей, отпуская Лену и беря младшую.

- А Влада где?
Сюрприз. Обычно Влада не особо-то жаждет сдавать дочерей моим родителям. Причем взаимно. Афина, все еще считающая, что жена угробила мне жизнь, карьеру, а семейству Кастаки подпортила генетику своей, не особо любит внучек. Обычно я отмалчиваюсь на всех семейных сборищах, но пару раз все-таки поругался с ней. довела. А скандалов я не люблю.
Что касается отца, то он, как и Дима, делает вид, что все так и надо...

Отец смотрит на меня, но ответить не успевает. Его опережает Афина, так и плюющаяся ядом:
- Я всегда говорила, что у Томиновых с головой проблема.
Сердце куда-то неприятно ухает.

- Перевод на доступный мне язык.
- Она в психушке.
Вот это номер...
Я даже не удивлен. Принимаю, как факт, услышанное, пожимаю плечами. И сдаю Елу обратно няньке, предварительно целуя ее в лоб. Потом присаживаюсь на корточки перед Леной:
- Зай, вам до завтра придется побыть в гостях у бабушки и дедушки. А мне нужно съездить за мамой. И завтра я вас обеих заберу домой. Хорошо?

Лена дует губы. Злопамятная мелкая зараза, я точно знаю, что расплачиваться буду долго. И точно, дочь отворачивается и гордо сваливает из комнаты. Понятно. Пиздец начался, а я-то дома какие-то пару часов.

- Надеюсь, это не вы туда упекли Владу?
- Шутишь? Алекс, ты собираешься за ней?
- Нет, не шучу. И да, собираюсь.
- Она тебе изменила. Вы разводитесь!
- Я всегда рад твоей осведомленности, мам. Почитай девочкам сказку на ночь. - Я целую ее в щеку, но не испытываю никакого приступа сыновней любви. Потому, что если и правда Афина довела Владу до нервного срыва...

Слабо вериться, что ее туда отправила моя мнимая смерть.
- Алекс, - Георгис провожает меня до машины, - никто ее не доводил. После сообщения о твоей смерти она продолжала утверждать, что ты жив... оказалась, что права, но вот ее состояние пугало. Дима ее и сдал в клинику, а девочек привез нам.
- Спасибо Диме.

Сухость слов заметна и без стараний. Не знаю, почему, но последнее время меня все больше раздражает то, что имя старшего брата все чаще мелькает рядом с именем Влады. Внутри шевелиться нехорошее ощущение, но его я обдумаю потом. Пока мне и правда нужно забрать Владу.

3.

3.

Дети цветы жизни. Но не тогда, когда тебя будет ор младшего чада, у которого режутся зубы. если честно, я просто счастлив, что пропустил первую серию с Ленкой. Но, похоже, сейчас мне достанется вторая.
Это при том, что Влада даже не просит помощи. А я прислушиваюсь к хныканью Елы наверху несколько минут, прежде, чем сползти с дивана и пойти в детскую.

Застаю я Владу не в детской. Елу она забрала и ходит по нашей спальне. Бывшей спальни. с момента приезда я по умолчанию остался в доме, но сплю на диване в гостиной. Может, нам, конечно, нужно обсудить пару моментов дальнейших наших отношений, но пока я не готов к этому. Влада, видимо, тоже. И мы принимаем все так, как есть.

Я протер глаза. Ела на руках матери утихает, но тут в детской голос подает Елена. Влада поворачивается к дверям и только сейчас замечает меня.
- Я сам разберусь.
- Нет, лучше подержи Елу, - мне в руки весьма бесцеремонно суют дочь, которая, кажется, готова опять устроить показательный вой.

- Шшш, манюнь, давай ты не будешь превращать жизнь родителей в ад... - я укачиваю Елу, на меня смотрят темными глазами с каким-то совершенно неподкупным интересом...

... я не бежал от ответственности. Хотя и не планировал ее. И отношения с Владой были из разряда "не скажу, что люблю до гроба", но вот стоило мне только увидеть ее после нескольких месяцев разлуки, как по боку были родители, друзья, все. Мне нужно было не просто к ней прикоснуться. И дело не в воздержании - до Влады монахом не был, правда, потом как-то вдруг принял для себя аксиому не трахаться с девицами... кроме Влады - просто я ее хотел. Хронически, что ли...

Ее звонок застал меня врасплох.
- Я беременна.
Я завис. Буквально минут на пять, но этого оказалось достаточно, чтобы она бросила трубку. Очевидно, усомнилась в моем решении... хотя какое к черту решение? Я даже перезванивать не стал, просто сел в машину и поехал домой. Как раз весь путь от универа до родного города ушел у меня на то, что бы придумать, что мне - нам с Владой - делать. И как ни крутил я решения, приходил только к одному.

Пока доехал домой, тайное стало явным. Как? Да неважно. Важно то, что нас с Владой усадили на диван и на нас уставились четыре пары глаз. Две принадлежали моим родителям - Афине, кажется, скорую пора вызывать, одна брату - Дима не преминул убедиться, что младший брат долбодятел, и куда же без Анны. Кстати, следует отметить, что Анна, как раз выглядела самой вменяемой. Видимо, мадам Томинова прекрасно собой владела, раз на ее лице ничего не читалось, кроме холодной деловитости.

- Не очень приятная новость ввиду обстоятельств, - начал Георгис. А мне захотелось выпить и закурить.
Я нашел руку Влады, холодную, как ледышка, крепко ее сдал, согревая своим теплом.

- Но нужно что-то делать, исправлять.
Дима фыркнул, я смотрел на отца. Честно, ожидал разочарования, но тот словно не особо-то волновался.

- Ну варианта у нас два, - заговорила Анна, - и я бы не хотела прибегать к аборту. Поэтому им прямая дорога в ратушу, а нам - подумать побыстрее об организации свадьбы.
- Да, Анна, не могу не согласиться, - кивнул отец. - Как можно быстрее, но так, чтобы не очень бросалось в глаза. Все-таки Влада еще школьница, а спешить афишировать, что причиной брака стал ребенок...

Дальше я не слушал. Меня раздражало то, что родители что-то решали за нас с Владой так, будто я сам был не способен принять решение. Или же бежал от ответственности. Кажется, родители уже перешли к обсуждению, у кого мы будем жить, когда я понял - хватит. Влада рядом сидела бледным изваянием, подозреваю, ее сводила с ума и ситуация и токсикоз. Ее надо на воздух.

- Знаете, - я поднялся с дивана, поднимая за руку и Владу, - я, конечно, благодарен, что вы тут подключились к решению вопроса, но думаю, что все это можно перестать обсуждать.
- Что?
- Алекс!
- Мда...
- В ратушу мы пойдем сегодня, я уже там был и обо всем договорился, - сумму, которую я отдал там, хватит на капитальный ремонт, - и сразу же распишемся. А жить мы будем отдельно.

Не хватало еще общего дурдома. Я подхватил Владу под локоть, выводя из гостиной в большой холл, где взял пальто - свое и ее.
- Ты в порядке?
- Ты промолчал.
- Что?
- В телефон ты промолчал.
- Нужно было время, - коротко ответил я, - поехали.

Уже в магазине, когда мы выбирали кольца, а время медленно двигалось к знаменательному моменту, я вдруг понял, что не спросил, чего хочет Влада? То есть не было одного колена, вопроса, ответа, я даже не спросил, хочет ли она того ребенка или позвонила попросить деньги на аборт. Смешно. Деньги на аборт Влада и так могла достать, хуже было то, что найти нормальную клинику в стране, где аборты не приветствуются - проблема. Но в голове Алекса даже такой мысли не возникало, загнать девушку в абортарий. И не потому, что потом отношениям пиздец, просто...

Просто иначе не мог.

...- Наушники?
- Да, Лена хорошо засыпает под звуки морского прибоя.
Влада протянула руки к Еле, уже дремавшей у меня. Я отошел на шаг.
- Иди в постель, пока она не начала снова.

Оставалось надеяться, что моей жене не захочется возражать, прикрываясь тем, что она сама все может. Нет, она-то может, да только она же не ломовая лошадь. Я-то тут.
Хотя да, без меня она была ломовой лошадью.

4.

4.

- Тебя вообще все это не касается! Мы же разводимся!
Спустя два месяца один из нас это сказал. И это не я.
Я стоял в дверях кухни, облокотившись на дверной косяк и скрестив руки на груди. То, что мы разводились я помнил. А еще помнил, что Влада не потрудилась переслать мне все бумаги. Помимо прочего никто из нас не говорил об этом, делая вид, что все так и надо. Мы жили в одном доме, но спали в разных комнатах. Я спал на диване в гостиной. Иллюзия ровности отношений продолжалась до сегодняшнего дня. Девочки уже спали, а у нас разгорелся скандал. правда, причины я так и не понял.

- Поправь меня, если я ошибаюсь, но кажется это ты не выслала мне документы. Ты их вообще подписала? Они еще существуют в природе?
Существуют. В меня полетел конверт из желтой плотной бумаги, вынутый Владой непонятно откуда. Конверт я упустил, он с шорохом приземлился у моих ног. Все, что оставалось - это со вздохом наклониться и поднять его.
Я вытащил бумаги и слегка прифигел. Машинный шрифт с условиями расторжения нашего с Владой брака был изрисован цветочками, бабочками, облачками. И изрисован маркерами.

Я показал это Владе.
- И что это?
- Ленка изрисовала. Нечего на меня так смотреть! Я что, должна все везде успеть? Тебя вечно не было дома, а я одна на двоих детей с небольшой разницей в возрасте, вечно зачуханая и уставшая! Я и женщиной себя не чувствую. Вот только с Фоксом и почувствовала!

Упоминание бывшего любовника было не к месту. Сразу захотелось собрать вещмешок и свалить к черту. Но я так и остался на месте, смотрел на документы. А потом заметил:
- Тут нет твоей подписи.
- Могу поставить прямо сейчас! - Запальчиво заявила Влада и протянула руку к бумагам.

Ну уж нет, не поставила сразу, значит, не хотела.
Я даже не особо думал, просто взял и на глазах Влады разорвал бумаги напополам. А потом еще. И еще. И сбросил ошметки в пепельницу на кухонном столе. Завершающим действом стоило бы устроить церемониальное поджигание, но я не успел. Влада вылетела из кухни и помчалась наверх.

Хлопнула дверь ванной.
Разум требовал отстать от жены хотя бы на полчаса. Чувства - вытащить ее из ванной прямо сейчас и дожать этим разговором. Нам пора все-таки решить, какого черта нам делать со своей жизнью. Совместной жизнью, трещавшей по швам. Вроде бы понимал, что ничего не вернуть обратно, но с другой стороны я был уверен, что со стороны Влады это была разовая акция. И тот мордобой на пороге дома, который я устроил Фоксу... он пришел к ней без ее поощрения. Откуда была такая уверенность, я не знал. Просто верил ей, несмотря на остаточную брезгливость, что эта дура сходила налево.

Я со вздохом поднялся наверх. Проверил дочерей, те мирно сопели. Потом тихо постучал в дверь ванной и прислушался.
В ванной Влада прятала сигареты. Бесконечная эпопея - она прячет по нычкам, я нахожу, смываю в унитаз, через время снова нахожу. В общем мы идем по кругу.

Ответом была тишина. Ни ругани, ни всхлипа, ни шороха.
Я снова постучал.
- Влада, открой дверь.

Ни ответа, ни привета.
Церемониться я не стал. Чтобы вышибить дверь, хватит и полуудара. Правда, косяк потом придется чинить. А если я ее напугаю... ну значит умнее на будущее будет.
Внутри страх распустил свои липкие пальцы. Мало ли, что там могло случиться за короткий промежуток времени. И ее справку из психушки никто не отменял.

Косяк жалобно треснул, дверь распахнулась и ударилась о стенку. Ванна была пуста, лишь ветер колыхал занавеску. Окно было открыто.
- Вот же сука, - вырвалось у меня со злости, когда я высунулся, осматривая газон. Я даже был готов увидеть ее распростертой на земле. Недостаточная высота, чтобы свернуть себе шею, но переломать руки-ноги проще простого.

Но, очевидно, это был лишь побег. Куда-то в ночной рубашке.
Идиотка. Надо было ее в психушке оставить подольше, чтобы все винтики вставили на место. Хотя чего это, у нее винтиков по жизни не хватает, вышибло давным-давно. Пора привыкнуть.

Ни Ленка, ни Ела не проснулись. Я прикрыл дверь в ванную и в их комнату, сбежал вниз по лестнице. На вешалке не было плаща Влады. Поднимаясь наверх я не обратил внимания на эту мелкую деталь.
Я понятия не имел, сколько у Влады форы по времени. У меня даже не было плана действий, я просто делал. Набрал соседскую девчонку, которая обычно сидела с детьми, а все забывал ее имя... кажется Дженна. Точно, Дженна. Попросил посидеть с малыми, пока я не вернусь. И не дожидаясь, бросился к машине. Дженне идти от ее дома две минуты, мелкие спят крепко.

Мне нужно было найти Владу.
Я боялся. Боялся того, что ей хватит ума попасть в беду. Мало ли уродов, которые поздно вечером будут готовы зацепить женщину в ночной рубашке и плаще? Слабую и не могущую дать отпор. Нет, кое-чем Влада могла похвалиться, меткостью удара в пах, например. Или в нос. С одним. Но не с несколькими.
Другой вариант, который меня пугал не меньше - вдруг этой психопатке что-то стрельнет в голову? Да, конечно, в клинику ее запихнули из-за твердой уверенности, что я жив, учитывая, что она единственная, кто в это верил, я должен быть благодарен ей. Но тем не менее, винтиков не хватало, мало ли, что могло возникнуть в ее мозгах. Мне точно не нужен утренний звонок от полиции с сообщением, что мою жену нашли под колесами поезда или еще в какой херне.

Я ехал по нашему кварталу, тихому и сонному, очень надеясь на то, что мне просто повезет. потому, что искать Владу будет сложно. А заявлять в полицию о пропаже жены можно не раньше, чем через сутки. Поэтому мне оставалась только надежда, что она просто не успела никуда сбежать. Сколько прошло времени? Десять, макисмум пятнадцать минут. Она без машины, могу поспорить, что и без денег, в ночнушке, тапочках и плаще...

Это видение мне попалось на следующей улице. Влада шла по тротуару и курила. Ее фигура сливалась бы с темнотой, если бы не бледное кружево на подоле, вылезшее из-под плаща. На него я среагировал, давая по тормозам и выскакивая из машины. Всеми силами я уговаривал себя подойти к ней спокойно, чтобы не спугнуть. Но едва ли нагнал ее не бегом, резко дергая за локоть на себя и поворачивая к себе лицом.

- Сколько раз я тебя просил не курить, - сигарету полетела на тротуар, я затоптал окурок. - Пошли.
- Пошел к черту, - дернулась Влада.
- О, а чего так слабо? Словарный запас исчерпался?

Влада уже открыла было рот, но я притянул ее к себе вплотную:
- Дорогая, будешь орать, заткну кляпом рот и утащу домой. Улица - не то место, чтобы выяснять отношения.

Видимо, вопли не входили в планы Влады, потому, что я получил пощечину. Сдавленно выругался, щека заныла. Рука у нее была тяжелой, видимо, дрессировалась посредством воспитания наших детей.
- Добавки? - Ядовито спросила она.
Нет, спасибо, я прекрасно мог обойтись без этого, учитывая, что медленно закипал и приходил в бешенство. ну что за идиотизм, отлавливать благоверную по ночам по улицам, пока с детьми сидит соседка?

- Нет аппетита.
Одной рукой я зажал Владе рот, другой - обхватил за талию. Твою мать, если сейчас тут будет проезжать патруль, это будет писец. Скорее всего, меня упекут за избиение жены, хотя это тут совсем ни при чем, скорее меня избивали. Влада замычала и попыталась ударить меня по ноге.

- Попробуешь, поедешь в багажнике, - зло пообещал я. - Не шучу.
Я все-таки затолкал ее на заднее сиденье машины, по сути, бросив ее туда. И быстро упал на водительское место, блокируя дверцы. Она просто не успела меня опередить. Я тронул машину с места, ожидая, что на меня набросятся с кулаками. Но вместо увидел в зеркале, что Влада забилась в угол сиденья.

Идиот...
Ощущение, что я перестарался, начало медленно расти внутри.
Иногда мне казалось, что перестарался я намного раньше, чем сейчас.

***
Домой мы не поехали. Не знаю, почему. Но я был уверен, что сейчас нам не стоило туда ехать.
Мотель и номер. Я не рискнул оставить Владу в машине, поэтому помог ей выйти, закрыл все на замок и сигнализацию, и повел ее к регистрации.
Мотель придорожный. Не самый дешевый, правда. За больничный мне заплатили, а еще и премировали за выживание. В общем, деньги имелись. В отличие от Влады, уходя из дома, я озаботился наличием портмоне.

- Лучший номер, который у вас имеется.
Портье сонно протер глаза за конторкой и начал прикидывать, что мог нам дать. То и дело он смотрел на меня и Владу. Я тоже посмотрел на Владу. Зрелище красочное. Здоровый мужик в кожанке, джинсах, футболке и гриндерсах держит за локоть хлипковатую девицу, заплаканную, в ночнушке под плащом.
Я бы на месте портье вызвал полицию.

Но портье ведь не идиот, денег хочется. Поэтому он протянул мне ключ со словами:
- До полудня, потом либо нужно будет продлить на вторые сутки, либо выехать.

Я кивнул и повел Владу к номеру, перехватывая ее за руку, а не за локоть.
Дверь подалась и я нашарил выключатель. Свет выхватил вполне приличный номер из одной комнаты, с двухместной кроватью, симпатичными занавесками, кондиционером, торшером и еще какой-то мелочевкой. Я запер дверь на замок, поворачиваясь и встречаясь взглядом с Владой...

Я ее не целовал несколько долгих месяцев. Столько же к ней не прикасался. Даже сейчас я старался избегать прикосновений все это время, отказываясь от ее помощи при перевязках, при обработке шрама. Потому, что одно прикосновение было способно лишить меня контролю. А выпускать наружу тоску и желание было чревато последствиями.

Сейчас меня не мог остановить ни один довод разума. Я просто притянул к себе Владу, целуя ее так, как не целовал давно, сминая и прикусывая ее губы. Тихий стон сводил меня с ума, а то, как под моими руками напряглось ее тело лишь завершило этот переход к желанию. Мне мешала одежда. И сначала я стащил с себя куртку и футболку, потом уже сбросил с Влады плащ. Мои ладони легли ей на грудь, чувствуя сквозь рубашку, как она наливается и тяжелеет, а соски становятся твердыми. От напряжения подрагивали пальцы. Черт, я ее хотел. Все недели я давил в себе это желание, но сейчас, если Влада потребует остановиться, я просто... не смогу.

Я отстранился, тяжело дыша, стараясь хоть как-то взять все под контроль и не думать членом. А в ответ услышал:
- Не смей.

Глаза Влады блестели, но не слезами, а возбуждением. И все. На том и рухнула моя последняя попытка вести себя наружу. Далее остались только инстинкты и вялые попытки при этом избавить Владу от собственной грубости. Потому, что сейчас мне было не до того, чтобы растягивать прелюдию. Нехватка в организме собственной жены доводила до состояния ломки. И всего того похабного настроения, которым я болел эти недели...

... все, что я еще как-то помнил - мне не хватало дыхания, настолько сильно и жадно хотелось ею владеть. А еще хриплые стоны Влады, заводившие меня похлеще любого другого звука. Необходимость их слышать гнала куда-то вперед, загоняя в то состояние, когда можешь потом просто лежать и думать, что так и сдохнуть недолго. Умереть от торопливого перетраха в мои планы не входило.

Но вот лежать просто так я тоже не мог. Когда ощущение собственного тела вернулось, я лениво потянулся к Владе.
- Продолжим? - С улыбкой поинтересовался.
- А осилишь? - В тон ответила Влада.
Я рассмеялся.

Я начал с поцелуев. Перехватывая каждый вдох Влады, касался ее губ, а потом лениво спустился цепочкой на шею и оттуда в заманчивую ложбинку. Мне нравилось чувствовать каждый ее вдох под своими губами. Каждый судорожный вдох, когда она пытается не застонать и не попросить о большем. Потому, что терпение не наша лучшая черта. Оно у обоих нас хромает.

Я захватил губами правый сосок, дразнясь, обвел вокруг него языком круг, а потом пощекотал, чувствуя, как горошинка начинает твердеть, а грудь наливается. Но как-то неприлично уделять внимание одному полушарию, не уделяя внимание второму. Я проделал то же самое и со вторым соском, за что был вознагражден стоном, в которым различил собственное имя. Пальцы Влады совсем не мягко впились в мои волосы и потянули, заставляя оторваться от моей игры.

Мы целовались, пока хватало дыхание. Пока я не раздвинул ее ноги коленом и не почувствовал влагу, стоило мне соприкоснуться с ней. Ощущение власти и того, что я так возбуждал эту женщину, свою женщину, захватывало до одури. До потери контроля над собой, до желания снова ее взять. Но не так...

Я снова принялся покрывать тело Влады поцелуями, чуть прикусывая нежную кожу, от чего она выгибалась в моих руках. Но я спускался все ниже, пока не оказался на коленях перед кроватью. И припал к влажной коже. Влада вздрогнула, но ноги не свела. А я лишь крепче перехватил ее бедра.

Я видел, как она выгибалась, как сжимала пальцами простынь, стягивая ее под себя, как проводила ладонью по телу, ласкала свою грудь. Но как только ее рука потянулась к низу живота, я перехватил ее. Лишняя помощь мне была не нужна. Да, я скотина, привык доминировать во всем и всюду. Но что-то не помню, чтобы Влада когда-то сопротивлялась.

@темы: Моя большая греческая семья, Фанфики

---

Наверное, она никогда не забудет лицо парнишки. Сколько ему... двадцать три? Только женился, жена у него еще младше. С огромными фиалковыми глазами, светлыми мягкими прядями и дрожащими губами. И огромным животом, ей скоро рожать.

Мы сделали все, чтобы спасти вашего мужа, но не смогли...
Ева задохнулась.
Она ненавидела эти слова, но именно ей пришлось говорить их, а потом подхватывать девушку, не давая ей рухнуть прямо на пол. И последующие часы превратились в одну бесконечную истерику, попытки увести вдову из палаты потому, что ее муж уже мертв. Он труп. Хладный, неживой. Он просто труп.

Еву мутило и трясло. Но она продолжала оставаться до последнего рядом. Пока врач не взял инициативу в свои руки, бросив короткое:
- Едь домой.

Домой? Куда домой?
Ева бы сейчас все отдала, если бы могла поехать к Ви. Дом, там, где Ви, будь то Гарвард, Нью-Йорк, какая-нибудь дыра.
Но до Ви ей не добраться, и мысль приходит сама собой.
У нее был способ забыться.

Нервы напряжены, как струны. Неосмотрительно давать ключи от склада медикаментов бывшей наркоманке. Хотя бывших наркоманов не бывает, всегда есть шанс сорваться.
Как сейчас...
Тату жгло кожу. Память о том, как в наркотическом угаре совершаешь глупости.
О том, как решаешь потерять невинность, но это не приносит сказку. Потому, что партнер - обдолбанная скотина, и вместо ласки и воспоминаний о первом ярком моменте (книжки врут) ты получаешь лишь боль и негатив. А когда приходишь в чувство и начинаешь вырываться, сил справиться не хватает...

Наверное, поэтому у Евы осталось стойкое отрицательное отношение к мужчинам. В качестве друзей они потребляемы, а секс... ей хватит Ви.

Руки дрожат, Ева прикусывает губу, чтобы не сорваться на тихий скулеж, пока пытается открыть эту проклятую дверь. Ключ, как назло, никак не попадает в замок.
- Ева?

О черт.
- Играем в прятки... - голос ДжейТи меняется, когда он понимает, что Ева еле держится. - Что случилось?
Ева отрицательно качает головой, в этот самый момент ключ все-таки попадает в замок, проворачивается, но дверь уже открывает не она. Рука Эванса ложится на ручку, он чуть ли не впихивает Еву в помещение, пропахшее лекарствами. Свет освещает склад, заставленный стеллажами с коробками.

- Уйди, - голос звучит сипло, будто Ева долго орала и теперь нечем говорить.
Просить бесполезно. Это понятно по его глазам, в которых где-то за жесткостью и уверенностью сквозит непонимание происходящего. Взъерошенная Ева, не заходившая к нему почти сутки, с синяками под глазами, бледная, но вместе с тем почему-то неприятно сосет под ложечкой и почему-то хочется ее обнять.

- Что случилось?
Она не может говорить. Потому, что вместо слов начнет реветь.
- Уйди, - выдавливает и пытается пройти мимо Эванса к полкам.
Щелчок замка кажется таким громким, а его движение резким. И Ева почти впечатана в стенку, от удара с которой заныл затылок. Ключи со звоном падают на пол. А в зеленых глазах стоят не пролитые до этого слезы. И Ева закрывает лицо ладонями, начиная съезжать по стене, прямо в сильные руки ДжейТи, не дающего оказаться ей на полу.

Она несет какую-то чепуху, утыкаясь ему в плечо. ДжейТи все еще пытается понять, то ли ноют свежие, недавно затянувшиеся, раны и поэтому так тошно, то ли эта девочка что-то разбудила внутри, о чем он и не предполагал. Из бессвязной речи он вычленяет знакомые слова, даже начинает понимать картину.
Первый безнадежный пациент... хотя нет, не первый. Но первый при таких обстоятельствах. И история дала по психике. Не удивительно. Каждый в своей профессии проходит ломку. Для ДжейТи это был первый труп, причем он его убивал голыми руками. Для Евы стала эта семья.

Он бы пожалел семью, да не его это забота. Встряхивает Еву за плечи, заставляя опустить руки и посмотреть на него. Он терпеть не может женских слез. Чисто эстетически. Ничего нет красивого в плачущей женщине. А в его мире это еще тонны штукатурки, стекающей ручьями. Но Ева на работе почти не красится, хотя губы дрожат, глаза покраснели и нос распух. Дело не в красоте, а в какой-то убийственной беззащитности, контрастирующей с тем, как еще позавчера она раздавала приказы в приемном покое, ее голос звучал спокойно, а в глазах таилась уверенность в том, что она делает.

Может, от этого кажется она еще более слабой. На фоне своей работы, на фоне того, что может, на фоне привычно спокойной и уравновешенной Ви...
- Сюда-то ты зачем пришла?
Внутри шевелится что-то нехорошее...

Ева мотает головой, а потом снова вываливает на него поток слов.
Оксикодон, реабилитация, наркоманка...
Верится с трудом.
Но картинка становится целостной. И то, как Ви стремится защищать Еву, и то, что сейчас с ней происходит.

Он мог ее оставить и позволить заглушить боль своими способами.
Мог бы.
Но Ви ему не простит.
И, кажется, он сам себе не простит, если сейчас уйдет, оставив Еву...

...от него все еще пахнет лекарствами, но для Евы этот запах давно стал привычным. Она втягивает воздух, закрывает глаза, а по щекам все еще струятся слезы. Губы ДжейТи жесткие и шероховатые, но Ева им не противится, позволяя ему продолжать. Скользить по ее шее ими, запутываться пальцами в светлой и непослушной копне волос, прижимать к себе так, что низом живота она чувствует его эрекцию и задыхается в новом поцелуе.

И в какой-то момент включается в действие, обнимая его за шею, прижимаясь к нему, тихо постанывая под его напором. Ему не хватает терпения и нежности, но и того, что есть, достаточно, чтобы не вспугнуть забывающуюся Еву. Его руки уже под робой нащупывают застежку лифчика, одно движение и ладони сжимают грудь, лаская возбужденные соски, проходясь кончиками пальцев по бархатистой коже, сжимая ее то нежнее, то сильнее. И Ева стонет уже громче, руки тянутся к ремню его джинсов, но Эванс оказывается авторитарной скотиной практически с первого момента, не позволяя перехватывать контроль над ситуацией.

И Ева не противится. А возбуждение накрывает ее всю, от макушки до пят. Чем-то похожее на возбуждение при близости с Ви. Но и не похожее. Ева различает оттенки, не в состоянии дать определение, объяснить, но понимает, как это сладко... пальцы зарываются в волосы ДжейТи на затылке.

Она пропускает момент, когда ДжейТи развязывает завязки на ее штанах, когда стягивает их вместе с бельем и расстегивает свои джинсы. Ощущения снова становятся реальными в тот момент, когда он входит в нее. Ева захлебывается собственным стоном, отдаваясь ему. Пальцы судорожно впиваются ему в плечи, вонзаясь короткими ногтями в загорелую кожу.

В подсознании зудит страх. Какой-то запоздалый и ненужный. И Ева гонит его прочь, шепотом прося:
- Двигайся...
И ДжейТи двигается. Почти угадывает с нужным ритмом, от которого Ева выгибается в его руках, усложняя задачу держать ее на весу. Она зажата между ним и стеной. Он с трудом отрывается от ее шее, где бьется голубая жилка, заводя его своим ритмом, заглушает поцелуями стоны. И старается сейчас не сравнивать ее с Ви.
Это трудно. В его мозгу они неразрывно связаны.
И ему интересно, насколько шумная Ева. Привычки пары часто становятся одни на двоих.

Он двигается и начинает теряться в ощущениях. Уже не думает о Ви, держа в своих руках Еву. Слыша ее тяжелое дыхание, чувствуя ее ногти, продолжающие впиваться в его плечи. Трение ее робы о шрамы, он успел снять свою футболку, но не ее. Пересаживает Еву на полку, когда понимает, что может не хватить сил удержать ее во время оргазма. Потому, что самого захватывает чувство.

Края полки впиваются в ладони Евы, когда она цепляется за них, чуть откидываясь назад. Какие-то коробки летят на пол, она пытается вспомнить, что тут могло быть. Главное, не бьющееся. Хотя к черту. Пусть и бьющееся. Ей сейчас нет до этого дела.

Ева не кричит. Она всхлипывает, прикусывая губу до крови, от чего соленые слезы смешиваются с несколькими капельками крови, попадающим и на губы ДжейТи. Он слизывает их вместе с долгим поцелуем, от которого Ева начинает дрожать. Изнеможение - самое точное слово, которое подходит к ее состоянию.
- Надеюсь, в твоей голове больше нет идиотских мыслей?

Голос ДжейТи хриплый и срывается.
А Ева и ответить толком не может. Он просто пропал. И кажется, что вены плавятся под кожей. Поэтому она просто уперается лбом в плечо ДжейТи, чувствуя влажность его кожи, и то, как ее волосы прилипли к лицу, как приятно саднят поцарапанные ладони.

Это... мозговыносяще. Другого слова нет...
И только одна мысль вертится в голове сейчас.
И эта мысль не об оксикодоне.
А о Ви...

***
...ненавижу, когда Ви так делает. Берет три дня отпуска и едет в Хэмптонс. Причем я знаю, что она едет машиной, прямо из Колорадо. И спрашивается, ради чего, мать твою? Провести много часов за рулем на обледеневшей трассе, чтобы посидеть у моря полчаса и ехать обратно? Я тоже люблю море. Я люблю ее дом Ист-Хэмптонс.. но это не повод!

Впрочем, я знаю причину...
И понимаю ее яснее, когда ночью она возвращается домой, простуженная насквозь. У Ви холодные руки, кашель, насморк. Хочется ее прибить к чертовой матери потому, что мне утром на работу и нет шансов откосить. Поэтому я растираю ее ноги и руки после теплого душа, закутываю и вливаю в нее теплого вина, которое она ненавидит. А придется!

И да, слыша, как Ви сдавленно ругается, я испытываю удовлетворение.
Во-первых, если Вера Кэббот ругается, значит, она жива.
Во-вторых, это ей за идиотизм, который она отожгла.
Да, я люблю ближнего своего, особенно свою жену, но дурой ее быть не просила!

Ви засыпает, накачанная всякой химией, а я лежу рядом и слушаю ее дыхание.
Знаю, почему она уезжала. Подумать. Проветрить голову.
Я же не слепая. И понимаю, что возвращение Джей Ти в нашу жизнь внесло... да это и коррективами не назовешь. Оно ее меняет, оставляя константой только давно принятые истины - любовь друг к другу. Нет, я ни на что и ни за что не променяю Веру, что бы она там себе не надумала, но... и от Эванса отказаться нет сил.

Слава богу, никто не заставляет меня делать выбор. Пока, по крайней мере. Потому, что если заставят, я не смогу. Мне проще уйти на задание и не вернуться. Самое обидное, что я даже лишена возможности глушить свои переживания принятыми у Ви способами - напиться и накуриться. Примерно так же поступает и Джей Ти. А я так не могу. Все, что мне остается, это выстрелять тренировочные обоймы из пистолетов в тире КЗВ. Я почти не пью из-за того, что в свое время сидела на оксикодоне. Нет, алкоголичкой я не была, но это зависимость. Мне противопоказана любая зависимость.
И эти противопоказания я нарушаю каждый божий день, когда встречаюсь взглядом с Ви, целую ее перед тем, как убегаю в лазарет, укладываюсь рядом с ней спать.
И каждый раз, как смотрю на ДжейТи, приношу ему кофе и позволяю поймать себя в нише коридора, когда никто не видит...

Иногда мне хочется снова вернуться к таблеткам. Знаете, так легче. Правда. Жизнь вокруг тебя становится проще, что ли. Есть ты и кайф. И больше ничего. Ни жгучей растерянности, когда ты понимаешь, что твоя любимая, самая дорогая женщина видит твой взгляд в сторону мужчины. Ни жгучей боли, когда вдруг в глазах ДжейТи вспыхивает интерес к Ви, интерес совсем другого рода, не такой, как ко мне. Ни жгучего стыда, когда ты почти готова предложить одну постель на троих, оправдывая это тем, что мы давно все спим друг с другом, просто не одновременно.
Вот этого всего нет. И это прекрасно. И я уже почти готова вернуться к ощущению беспамятства...

Меня держит Ви. Всегда держала. И только она. Если бы тогда мне не повезло с соседкой по комнате в кампусе, меня бы тут давно не было. Она меня гоняла на встречи общества. Она регулярно следит, чтобы в аптечке не появлялось запрещенных препаратов. Она бережет меня. Я ей должна так, как никому другому. Никто в этом мире не стремится удержать меня в трезвости и при памяти. Только она.
Что не мешает мне иногда желать уйти.

Из крана в ванной хлещет холодная вода. Она приносит облегчение разгоряченной коже. Я не могу идти на работу. Не могу, пока не буду уверена, что у Ви хотя бы нет температуры. Когда звоню ДжейТи, мой голос звучит приглушенно. Ви вернулась. И мне нужно, чтобы он прикрыл мой зад. Да, я помню, что у нас во второй половине дня выход за врата. И брифинг. Я к нему не успею, наверное. Ненавижу, когда он начинает читать нотации. Когда что-то требует от меня. Хочется послать.
Что я практически и делаю, бросая трубку.
Миссия назначена на вторую половину дня. Шансы вернуться домой на ночь слишком малы. Мы будем ночевать на чужой планете. И я даже знаю, что будет происходить ночью. Я могу оставить Ви все лекарства на ночном столике. Могу положить рядом трубку и справочник. Могу сама позвонить в доставку еды. А еще звонить каждый час до ухода.

Но я панически боюсь, что этого будет мало. Черт...
Это же всего лишь простуда. Просто простуда...

Выключаю воду, а на туалетной крышке звонит телефон. Я и без надписи, по мелодии знаю - ДжейТи. Не весь мозг вынес, скотина? Глубокий вдох, мой голос ровен, когда отвечаю. Что купить? Мозг лихорадочно начинает работать... бульон. Потому, что с моими способностями Ви траванется даже бульоном. Для всех загадка, как я умудряюсь испортить простой бульон и простую яичницу. Для меня, кстати, тоже.

У меня еще пара часов. ДжейТи заберет меня в КЗВ. Будет всю дорогу слушать, как я порываюсь вернуться обратно. Он страхуется. Почему-то считает, что Ви справится, у нее же бульдожья хватка. При чем тут хватка? Она же не железная. И я это знаю. Я это знаю лучше всех, лучше него. Я укладываюсь рядом, обнимаю Веру со спины, утыкаюсь в ее волосы, мокрые на затылке. Она потеет, кашляет, но не просыпается. А ко мне не пристает ни одна зараза. Я болею, но не заражаюсь от Ви, никогда. Сама хватаю гадость. И как лошадь переношу ее на ногах. Поэтому сейчас бесстрашно продолжаю обнимать Ви, гладить ее по плечу, голове, шептать ласковые слова. И даже задремываю, когда у нее наступает затишье в приступах кашля...

... звонок в дверь.

запись создана: 07.09.2012 в 13:12

@темы: Семейные отношения, Ролка

---

Иногда хочется биться башкой о клаву буквально.
Лена. Бухгалтер. Человек, который обо всем касательно уставных документов, отчетов, советов, исполкомов, налоговых и госрегистраторах в теории знает больше меня. У нее з/п именно потому и больше, что она умеет и цифирки считать, и владеет примитивной правовой базой. Ну модно у нас, чтоб бухгалтер не только умел пользоваться калькулятором, но еще и правовыми истинами оперировать. То ли ты сама этому учишься, то ли получаешь диплом.

Вчера, стоило мне только примостить зад на стул, как меня начинали дергать с переустановкой компа на новое место, с не работающим мониторам (дуры, воткнуть вилку в розетку нормально не судьба), еще какой хренью. От "Ярослаааааава" меня начинало мутить.
Ладно, понятно, из троих баб я одна, кто в принципе не боится тыкать штекера, двигать компьютеры, и даже знает, с какой стороны его погладить, чтобы он заработал.

Но когда ко мне приваливают с вопросами по земле, которую мы взяли в аренду, когда меня минут двадцать донимают, какая разница между Запорожским горсоветом и тем же Запорожским горисполкомом, есть ли она вообще, и если нет, то почему в Договоре фигурирует совет, а в постановлении исполком, то мне хочется просто... послать.
Дело в том, что если включить мозги или же пойти к гуглу, то можно разобраться. Еще проще скосить под блондинку и позвонить в налоговую и затрахать этими вопросами их. Им же нужен этот гребаный Додаток к отчету. Но нет, проще долбать меня.

Я знаю, в какой плоскости лежит ответ. Наверное, даже знаю правильный ответ. Но у меня на чердаке такой бардак, что перерывать кучу всякого хлама не хочу. У меня есть свои должностные обязанности.
Блин... мне за консультации нужно повышение з/п. А то я, кажется, даже несмотря на все свои сидения в инете, успевания иногда строчить фики, посты и обсуждать всякую херню, перерабатываюсь. Потому, что попутно, кроме тех дней, когда не могу поднять голову от своих бумажек, я еще работаю консультантом по тем вопросам, в которых спасает лишь интуиция, а не знание. То ли пора переучиваться, то ли лесом слать.

---

Уровень яда в крови растет. А травиться я не собираюсь. Потому, если почувствую передоз, будут действия. Жестокие и беспощадные, но повторяю - травиться я не собираюсь.

---

Хочу поговорить о визуализации ориджей. Персонажей, в смысле.
У меня ассоциативное мышление очень развито, мне на беду. Чревато тем, что балованная ролками и кучей сериалов, я в процессе написания фиков и чтения книжек визуализирую для себя героев, а потом донимаю несчастного Полипа вопросом, а кого ты видишь вот на том месте? Вот так вот у Джона Тейлора (Темная Сторона) наконец появилась внешка в моей голове. Вот из-за той самой похабно-опасной улыбки Армитэджа. Мне так легче. И картинка ярче. Когда читаешь, ты уже представляешь, как персонаж говорит, как двигается, как себя ведет. И писать так тоже легче. Но если в ролке как правило есть внешка, есть характер, и ты соединяешь эти вещи, подбирая в соответствии, в книге - есть характер, предложенный автором, и ты тоже подбираешь визуал, то в фике часто приходится понимать к концу пятой страницы (а пишу я объемно), как же выглядят герои. И вот тогда идешь и переписываешь всю херню.

А бывает так, что в ролке ты на каком-то порыве взяла одну внешку, а потом долбишься головой о клаву. Потому, что перс формируется даже не анкетой, а игрой. Да-да, на стадии анкеты я могу начать думать, начиная от рождения, заканчивая смертью. Но некоторые моменты можно раскрыть только игрой и взаимодействием с другими. И вот уже и менять никак, ибо отыграно. И тебе не с руки. Бывает еще куча всяких мелочей, когда тебе просто хочется избавиться от внешки потому, что она тебя тяготит по разным причинам. Давит на мозги и совсем не радует.

Так вот к чему я это.
Для меня самое сложное дать имя персу. Ему с ним жить.
А еще у меня имена ассоциируются с внешками и персами. И теперь есть ряд имен, которые я никогда ни в каком другом ракурсе не буду использовать. Так же, как и брать чужие имена. Потому как с этим свыкаешься.
Поэтому имя никогда не бывает после этого просто именем. Возможно, это только для меня. Но когда я встречаю определенное имя в тексте знакомого мне фикрайтера, то я реагирую на него. И вижу конкретный образ. Можно сколько угодно говорить, что просто понравилось сочетание букв, но за спиной маячит перс из фика/ролки, с конкретной визуализацией, от и до совпадающий с выписанным фике. Тогда зачем же кривить душой и говорить, что это просто имя? Если просто имя, то почему не взять другое, чтобы не прослеживались линии? Красивых имен много. Тем более, когда автор в курсе первопричины.

И да, наболевшее, что, наверное, никак не дает уняться. Оскорбленное самолюбие? Оно, родимое. Вякает себе и напоминает, что нельзя писать фики, разбивая чужой пейринг ролевой. Плохо заканчивается((((

---

День у меня какой-то...
Работать, бесспорно, надо. Нужны запчасти, нужные предложения.
А я сижу и мирно пялюсь на часы. Ну само собой, сижу, пока шефы на совещании у гендиректора. При них приходится вяленько тыкать в клавиши.

На улице весна. +10, открытые двери и форточки, солнышко. Только голове пиздец. Тут и повылезало - авитаминоз, бурлящие в крови гормоны, какие-то совсем уже непотребные мысли, давление, чтоб его... А на календаре-то конец января. И тут точно можно вспомнить, как писала о Роханской оттепели.

---

8.02

В принципе, все скажу в целом о сезоне, там и с помпонами вокруг Лукаса попрыгаю.
А пока... первый на моей памяти сериал, в котором показывают, как спецслужбы используют людей, их горе, провоцируют нажать на курок. Так поступили с девочкой-поэтессой, цинично спровоцировали на месть. Хотите сказать, что она бы и правда отделалась десятью годами тюрьмы? Да ни фига, не застрелилась бы, убили бы. Но сам факт - все знали это, и все пошли на это, без зазрения совести. Как спится по ночам?

Нет, это не плевок яда. Мне этот взгляд нравится. Нет шорочек и розовых очков. Все выглядит вполне реально. И сделки со спецслужбами других стран, вечное противостояние Англия-Россия, Англия-США, Англия-Аль-Каида в любых ее проявлениях.
По крайней мере, это похоже на правду. А не на светлые красочные сериалы, в которых даже коп нажимает на курок очень редко и сомневается каждый раз, а стоит ли застрелить мудака, а не отправить его под следствие. Разный уровень? Да, возможно. Но тем не менее.

А на кону был газ. Мы ведь всегда хочем жить в тепле и уюте. Так что вполне закономерно, что методы в борьбе шли грязные.

@темы: Призраки

---

Призраки, сезон 7

Кто о чем, а я о наболевшем.
Наверное, надо перестать лениться, а пойти и скачать все сезоны Призраков. Там есть, на кого посмотреть, да и сам сериал мне нравится, хотя местами тормозят и очень. Но лень. Даже не качать, а смотреть, поглощать информацию.
И тут много текста, надо слушать, а не втыкать.

Но если вспомнить, что я из-за Армитэджа начала и посмотрела седьмой сезон, то о нем мне и говорить. И нет, обсуждать политическую ситуацию я не хочу. Не хочу говорить о том, что опять Европа круче всех, а славяне в жопе мира. В конце концов, тут они показаны достойными противниками, хотя под час становится реально смешно от увиденного.

Лукас Норт прекрасен. Если даже опустить все то, от чего я тащусь в Армитэдже – да-да, лапищи, как у медведя здоровые, а пальцы длинные, как у пианиста и поедаемый пончик вызывает ну совсем поооошлые мысли, а что лучше, сцена в туалете Темз-Хаус или кошмары, разыгрывание жениха Роз или маленькие моменты с Лизой (убила бы), я так и не знаю, - то целостность образа героя тот еще мозговынос. При всем при этом на концовке седьмого сезона мне все еще хочется возопить: как можно быть верным стране, которая от тебя отказалась? Правда, у Лукаса вылетают фразы, и про то, что он вернулся не домой, а в Англию, и про то, что во всем он винит Гарри. Но что-то мне кажется, Конни соврала.
Чем еще прекрасен Лукас, так это тем, что он аналитик. О нет, он вам не просто полевой игрок, как Джо или Бен. Нет, он именно аналитик, владеет информацией, может ее применить и уйти в импровиз. Может спланировать операцию один, от и до. Не зря Гарри говорил, что он был одним из лучших оперативников. Он таким и остался, несмотря на то, что вернулся в потрепанных спортивных штанах и с желанием слопать картошечки и выпить чаю. И все попытки окружающих навешать на него дополнительный стресс, который они в нем видят, глупости.

Вообще, я бы не удивилась, будь Лукас двойным агентом. То, как Качимов с ним разговаривал, как отпускал, словно от сердца отрывал. То, что Лукас рассказывал о времени в тюрьме. Невольно понимаешь, что близкими становятся именно враги. Наверное, было бы вполне закономерно, если бы он в самом деле сливал информацию. Но не тот человек. Слишком честный))))
И на фоне Лукаса очень хочется пришибить чем-то тяжелым Лизу. Я тут вообще отчаянно силилась посчитать сроки. Могу ошибаться, но там мальчишке лет шесть. Плюс беременность – не полные семь лет. Это простите, сколько Лизавета горевала по мужу, коли, грубо говоря, через год и три месяца забеременела? Я не сторонница варианта – а давайте себя похороним заживо с мужем! Абсолютно. Но по мне, если любишь, то как-то маловато она его ждала. Учитывая, что за этот год она должна была отгоревать, подождать, найти следующего, начать отношения. И все впихнула в такой короткий срок? Класс…
А дальше еще лучше. Нет, как раз вербовка Лизы выглядит вполне адекватной. Только вот ее согласие на фоне подсчетов и дальнейшего поведения – немного странным. Что, правда, ради мести шла? Подписывалась на что-то большее ради одного взгляда в перекошенное лицо бывшего мужа? Кстати, подробности о том, как Лиза при живом муже замуж ускакала тоже интересны. Но я не сильна в правовой базе.

Ладно, если все-таки себя любимую отодрать от мужика, то меня прямо умиляют англичанки, леди, которые бьют мужикам морды, даже не портя прическу. А еще мне нравится в этом сериале, что там главное оружие - умственные способности, а не пистолет. И да, мне нравятся политические реверансы, реверансы спецслужб, и эта красота. Вкусно))))

Не мой ОТП от слова совсем, но выглядело круто

@темы: Призраки

---

О ФБ...

Знаете, в прошлый раз пришлось молчать, чтобы не портить Болоту радости. Но принцип "учавствуем ради процесса" мне не всегда понятен. Да, я понимала, на что идем тогда, на что идем сейчас, возможно, на что пойдем в следующий раз, ибо как я посмотрю, Болото всегда найдет, за что взяться. И это прекрасно))))
Но я сейчас даже не о победе.

Понятно, что будут как негативные, так и положительные комментарии. Но вот один под девизом "как у вас много персов и как у вас много буков" - уже слегка действует на нервы. Да, господа, персов много. Тем и радует фандом. Если у вас на третьей, пятой, седьмой странице визитки начались процессы с улавливанием текста, контекста и прочего, соболезную. Но если так подумать, то это точно не недостаток. Пришли сказать свое мнение? Говорите. По делу и существу. А так...
Удручает то, что часто именно такие комментарии доводится слышать от тех, в чьих фандомах пять персов, ключевых всего-то два. Дальше я утрирую и не называю имен, но под это можно подогнать половину фандомов. И да, предупреждение: это все МОЕ мнение, которые вы не обзяаны принимать, как непогрешимую истину, но и сейчас идти доказывать мне обратное не советую. Настроение не то, от слова совсем. Так вот - два сезона ждем первого поцелуя двух основных персонажей, вокруг которых вращаются остальные, потом еще сезон ждем второй поцелуй и муки сомнения, а затем через сезон имеем постель. И больше ничего. Потому, что за предыдущие сезоны мы прошли с ними все и без постели, по второму кругу эти же тараканы не интересны, а большего нам ничего не предложат.
Большое количество персов всегда добавляет вкуса. И пока у какой-нить счастливой парочки, ОТП всея фандома, не важно, какого пола, все пучком, тем временем другие персы дают жару и возможности фейспалмиться и стонать. Именно поэтому не так уж сильно хочется вопить, когда Джек и Сэм восемь лет никак не сойдутся. Потому, что всегда есть, на кого переключиться и забыться.

А вообще, если мы дойдем до круга по книгам, то я хочу Темную Сторону Грина... и даже знаю визуализацию на некоторых)))))